Екатерина Левина - Соловей для черного принца
В доме не упоминали о происшедшем. А слуги посудачили, посудачили — и успокоились, убедив себя в том, что подпорченная излишней ученостью девица может вбить себе в голову самые дикие вещи, даже принять обычное привидение, пусть не встречавшееся никому прежде, но бесспорно живущее в замке, за живого человека и тем более (какой срам!) за одного из обитателей Китчестера! В том, что в башне я имела удовольствие встретиться с представителем потустороннего мира, слуги были истинно убеждены. И хотя до этого привидение по непонятным здравому рассудку причинам скрывалось, многие не раз слышали странные и исключительно мистические звуки. И вот, наконец, оно вышло из тени! И как вышло! Местный люд по достоинству оценил долгожданное событие и любовно окрестил явившего себя духа сэром Истязателем. Даже создали специальную реестровую книгу, куда торжественно записали дату, имя счастливчика (то есть мое) и обстоятельства первого контакта с родовым привидением. В присутствии всех замковых слуг Джордан дал клятву собственноручно делать записи о его последующих появлениях. А старый Генри в приступе азарта напророчествовал, что скоро этот загробный весельчак появиться вновь и не где-нибудь, а на кухне, и повергнет в цепенящий ужас миссис Гривз, и та пролежит неделю с коликами в животе.
Я же с невежеством, присущим ученым девицам, настаивала на земном и вполне материальном сэре Истязателе. И была полна решимости выяснить, кого же настолько не устраивает мое существование, что он готов преждевременно отправить меня на тот свет.
С Дамьяном мне удалось поговорить только на деревенском празднике. Все это время он избегал меня, чем усилил неприятные подозрения, что Джессика и все остальные правы. И хотя до сих пор я не могла принять их версию, все же никакие пришедшие на ум объяснения о непричастности Дамьяна не могли избавить меня от жуткого холодка в груди.
За несколько дней до праздника меня навестили подруги. Я была в библиотеке, и в тот момент, когда раздался четкий стук в дверь, ловко балансировала на самом верху лестницы, приставленной к шкафу. В комнату торжественно вступил Джордан, неся серебряный поднос для писем, и направился ко мне, выделывая каждый шаг с неспешным величием церемониймейстера. Сверху мне было видно задранное к потолку лицо дворецкого — каждая черточка его полнилась благоговением, будто он удостоился чести участвовать в грандиозном священнодействии.
Спустившись с лестницы, я приняла не менее величавый вид. Представ передо мной, Джордан протянул поднос. Я взяла визитку, заметив, с каким трепетом дворецкий взирает на белый квадратик с витиеватой надписью "мисс Виолетта Тернер". Будто это не визитка, а церемониальный фетиш! Будучи страстным поклонником своей должности, Джордан не мог не огорчаться тому количеству упущений, какое он терпел в этом тихом, провинциальном месте. Он мог бы блистать в лучших домах Лондона, демонстрируя доведенное до высочайшего шика мастерство дворецкого, а вместо этого вынужден умасливать свою гордость ежедневными ударами в гонг. Поэтому исполненная по всем правилам церемония визита, словно манна небесная, привела его в колоссальную степень трепетного восторга.
На обороте визитки была приписка, что вместе с мисс Тернер меня пришла навестить и мисс Рид, чему я ужасно обрадовалась, так как не видела ее с того самого обеда с Готлибами, когда было объявлено о помолвке. До сих пор я до конца не осознала, что в скором времени моя горячо любимая подруга станет замужней женщиной и начнет вести собственное (насколько позволит ей семейство мужа) хозяйство.
Дворецкий сообщил мне, что проводил юных леди в музыкальную комнату, а также то, что миссис Уолтер проявила большую любезность, выразив желание развлечь посетительниц, пока я не спущусь. Я с улыбкой подумала, что Эллен проявила не только любезность, но и силу духа, раз взялась за такое трудоемкое занятие — развлекать Летти.
Когда я зашла в комнату, на усталом лице Эллен и впрямь угадывалось выражение смутно похожее на ужас. Кутаясь в голубую пуховую шаль, она тактично выказывала интерес к рассказу Летти, но было заметно, что эмоции и болтливость рассказчицы утомили женщину, и все думы ее, скорее всего, заняты драгоценными скляночками с порошками, настоями и пилюлями.
— Найти, ну что ты так долго возилась! — воскликнула Виолетта. — Пока ты соизволила появиться, я успела о стольком поведать миссис Уолтер!
Эллен подняла на меня глаза, и я увидела в них тихое облегчение. С легкой улыбкой она обратилась к Виолетте:
— Мне было очень занятно слушать вас, мисс Тернер.
— По вашему виду не скажешь!
— Кхм… — кашлянула Сибил и поспешила пояснить мне. — Виолетта рассказывала, как мы веселились на празднике, танцуя джигу у костра и распевая песни…
— Само собой, мы не привыкли к такому грубому веселью, — призналась следом Летти, — но трудно ожидать от простолюдинов чего-то утонченного, вы согласны, миссис Уолтер?
— Естественно… Я уверена, в Лондоне вы бы ни за что не появились в таком обществе и на таком…хм…малодостойном празднестве. Но здесь это вполне простительно.
— В деревне это единственная возможность повеселиться, — робко добавила Сибил, а затем нерешительно обратилась ко мне. — Найти, мы хотели узнать про праздник, пойдешь ли ты с нами?
— А разве я могу не пойти? — изумилась я странному вопросу.
— Мы…мы подумали…
Она замялась и зарделась. Фырканьем выразив презрение подруге и вконец смутив ее, Виолетта дерзко посмотрела на меня и заявила:
— Ты, ведь, теперь одна из Китчестеров!
— И?
— И, разумеется, мы… я решила, что ты не пойдешь. Китчестеры ведь не ходят! И вообще ни с кем не имеют дела! О боже! Опять у тебя вытянулось лицо, как у лошади!…Знаю, знаю…я в очередной раз не права! Только не надо шпиговать меня своими упреками!
В этот момент дверь распахнулась, и широким шагом вошел Дамьян, а уже следом за ним Джессика. Она удостоила Сибил пренебрежительным взглядом, а Виолетту осмотрела настолько критически, насколько позволяла ей совесть. А совесть позволяла ей многое.
— Кто смеет шпиговать вас упреками, мисс Тернер? — тут же потребовал Дамьян, широко ухмыляясь. — Разве найдутся смельчаки, которые не испугаются вашего острого язычка?
На нем была мятая кепи, надетая по-мальчишески, козырьком назад, и неизменная рабочая куртка, на которой отсутствовала пуговица. В том месте, какое она когда-то занимала, темнело круглое пятно дырки с торчавшими остатками ниток. Эта беззастенчивая дыра приворожила Виолетту. Она будто увидела нечто чрезвычайно дикое, что тотчас перевернуло все ее представление о мужчинах. Но, решив, что и без пуговицы мистер Клифер все еще остается самым соблазнительным и загадочным мужчиной в округе, она произнесла, томно растягивая слова:
