Марина Струк - Обрученные судьбой
Все еще не в силах поверить, Ксения повернулась к пахоликам, что стояли у подножия холма с другой стороны. Никто из них не смог выдержать ее взгляда, каждый отвел глаза в сторону или опустил взор.
Тогда она поднялась, своим движением сбрасывая ладони Владислава с плеч, встала на ноги и медленно пошла с холма вниз, по направлению к тому, что некогда было ей домом столько лет, туда, где жили ее люди, которых она одаривала на праздники, вместе с которыми встречала их горести и радости.
— Я пойду одна! — резко сказала она Владиславу, спешившему следом, когда распознала за спиной поступь его шагов. — Я могу побыть одна на могиле Марфуты?
Сказала и опешила, даже пошатнулась от того осознания, что мелькнуло в голове вслед за ворохом эпизодов и лиц, вслед за различными эмоциями, что она когда-то испытывала здесь, в этих землях. Побледнела будто смерть увидела перед глазами. Да, сказать по правде, так и было ныне…
— Я не убивал ее, клянусь! — запальчиво произнес Владислав. — Я не нашел ее… — он резко замолчал, осознав, что едва не произнес.
«Я не нашел ее тела среди убитых баб, когда прошел приступ ярости, затуманивший мой рассудок».
Ксения обернулась на него, улыбнулась какой-то странной улыбкой, показавшейся ему ныне такой жуткой, пробравшей его до самого нутра.
— Я знаю то. Не ходи за мной. Одна побыть хочу, — и пошла вниз, аккуратно ступая по траве, чтобы не скатиться кубарем вниз с этой крутизны холма. Владислав смотрел ей в спину, наблюдал, как она медленно удаляется от него, борясь с тем страхом, что всколыхнулся в душе в этот миг. Ведь он будто наяву ощущал, как медленно тает меж ними та призрачная нить, что соединяла их сердца еще недавно.
Нет, он с силой рванул траву, что росла под ногами, нет, он не позволит тому!
— Я никогда больше не потеряю ее! Никогда! Горе тому, кто отнимет ее у меня снова! Клянусь своим гербом шляхетским в том! Честью своей клянусь!
1. Нечисть. Живет в лесных чащах или в доме. Если живет в лесу то нападает на случайно забредших людей, чтобы потом обглодать их косточки.
2. Борис Годунов. Достоверный факт — в 1598 году Борис Годунов, опасаясь порчи и сглаза, заставил «колдовских людей» принести клятву, что они никакого лиха не напустят на Русь и на государя в его лице.
3. Считалось что такое подобие пеленки — лучшее средство для дитя от дурного глаза и других напастей.
4. Начало марта.
Глава 27
Черная от пепла земля, сгоревшие остовы, будто скелеты, наклонившиеся к земной тверди под гнетом так внезапно обрушившегося на селение горя. Но более всего Ксению страшило, что она может наткнуться на останки, уже заметно попорченные огнем, потому она почти не оглядывалась по сторонам, идя по улице села между сгоревшими избами и покосившимися заметами и плетнями. В воздухе уже давно не было духа гари, но Ксения опасалась лишний раз вдохнуть, чтобы ненароком не учуять его. Как часто она видела по пути в эти земли подобную выжженную землю, но даже в страшном сне не могла себе представить, что пройдет по собственной земле, черной от пепла, политой кровью. И что это будет делом его рук…
Она дошла до околицы села, где стояла некогда церковь, а теперь лежали лишь обугленные бревна. Но Ксения не увидела этих останков небольшого храма. Перед ее глазами вдруг предстала церковь такой, какой она была ранее — с тонким единственным куполом, на котором возвышался крест, с образом Святым над входом. Отец Амвросий на ступенях провожает своих прихожан, что спешат после праздничной службы в это Вербное воскресенье в свои избы, держа в руках освященные веточки с маленькими мохнатыми шишечками. Впереди, согласно положению идет она сама — в богатом уборе, украшенном поднизями с лазуревым камнем, что прислал в подарок отец, с какой-то грустью в глазах. У нее в руках тоже ветки вербы. Она спешит вернуться в терем и оторвать от этой веточки девять шишечек, чтобы проглотить их, морщась и запивая водой, как средство от «пустого нутра».
Это разузнала для нее у повитухи Марфута, что наспех крестится ныне у входа в церковь и спешит за своей боярыней. В мороке Ксении, застывшей на утоптанной копытами многочисленных лошадей, она прошла так близко, что та едва сдержала себя, чтобы не коснуться призрака, пришедшего к ней из прошлой жизни. Так близко, что Ксения успела заметить непослушную прядь волос рыжего цвета, что как обычно выбилась у Марфуты из-под убруса.
Вербное воскресенье. Они тогда даже не подозревали, что через пару месяцев отправятся из вотчины тайно, и это путешествие навсегда перевернет их жизни…
Ксения пошла дальше по дороге, к усадьбе, вслед за призраком Марфуты. А вокруг уже появлялись другие: молодые холопки — кто с яркой лентой волосах, а кто и просто в берестяном венце, обтянутом расшитым льном; замужние бабы в убрусах, старухи, еле передвигающие ноги, сидящие на завалинках у входа в избы; дети, играющие прямо на дороге в камешки или салки, с визгом убегающие из-под копыт чадинцев, возвращающихся в усадьбу откуда-то. Мужиков не видно, они обычно не бывали в селе, когда солнце стояло на небе — работали в полях или на косьбе, а бывало, и барщину отрабатывали в усадьбе, коли потребно было.
Ксения знала, что эти призрачные фигуры лишь плод ее воображения, но все же огибала сидящих на дороге на корточках ребятишек, стараясь не потревожить их игру, не задеть их ненароком. Аккуратно ступала по дороге, стараясь, чтобы подошва не скользнула на песке, не упасть на неровностях пути.
Вот и усадьба. Толстые стены превратились в груду обгорелых бревен, с большими прорехами в некогда плотном тыне. Из створок ворот осталась только одна, висящая на одной петле. С укором и сожалением глядел на Ксению из-под грязи и слоя темной гари святой лик, что был над воротами согласно обычаю.
Она не смогла ступить за ворота. Не сумела. Напрасно маячила вдали фигура Марфуты, скользнули по двору прозрачные сенные девки, со смехом перебежав из нижнего подклета, где была мыльня, в женский терем. Напрасно манил распахнутыми дверями верхний этаж и рундук с резными балясами, хотя наяву от него остались только нижние ряды бревен мыльни. Ксения смотрела на усадьбу и наблюдала через распахнутые ворота, как живут своей обычной жизнью те, кого уже нет на этом свете. Будто время для них остановилось. Или это она, Ксения, выпала невольно из той жизни…
— Моя лада…
Он был там. Ее муж. Она видела его во дворе возле крыльца основного терема. Даже через расстояние, разделявшее их, она узнала бы его. По фигуре, по богатому платью, по стати, с которой она стоял, поставив одну ногу в ярко-алом сафьяновом сапоге на первую ступеньку крыльца.
