Екатерина Левина - Соловей для черного принца
— Но он этого не сделает, милочка, — отчеканила леди Редлифф.
— Посмотрим! — многообещающе сказала я.
Когда я поднималась в свою комнату, меня окликнула Джессика.
После того, как Дамьян привез в замок Виолетту, она ослабила свое бдительное внимание ко мне. Ей не верилось, что он испытывает чувства к этой "пустышке", но зато явственно показал всем, что не увлечен мной. Все же Джессика допускала, что Дамьян может жениться на мне из-за замка. Но отсутствие разговоров о возможной женитьбе, какие непременно должны возникнуть в данной ситуации, вселяло в нее надежду, что Дамьян не собирается достигать цели таким неуместным для них обоих путем. И, скорее всего, нашел более действенный способ убрать меня с дороги. Тем более никакие романтические чувства не мешают ему сделать это.
В ее представлении я была не опаснее трухлявой коряги, по недосмотру оказавшейся на проселочной дороге. От такой досадной помехи можно легко избавиться, всего лишь пнув носком сапога. Что Дамьян поступил именно так, у нее не было ни малейших сомнений. Об этом она и сообщила мне с чувством явного превосходства.
— Я же предупреждала тебя, что он не будет сидеть сложа руки. До чего же смешно полагать, что он сдастся без борьбы, уступив какой-то пигалице! Жаль, что его усилия оказались напрасны, и до тебя не дошло с первого раза. Зная Дамьяна, могу сказать, следующий раз он будет действовать жестче. Ты либо слишком смелая, чтобы бояться, либо глупая, чтобы понять это.
— Ты говоришь о том ночном происшествии, Джессика? — прикинулась я непонимающей.
— А что, у тебя были еще столкновения с Дамьяном?
— Нет. Я и сейчас не уверена, что это было "столкновение с Дамьяном".
Она резко рассмеялась.
— Принимая в расчет твой возраст, могу поверить в твою безграничную наивность!
— Как же он мог это сделал, если был с тобой?! — вырвалось у меня.
— А с чего ты взяла? — тут же спросила она, усмехаясь.
Я смешалась. И впрямь, с чего я это взяла? Из-за того, что Джессика стояла, прижавшись к нему и злорадно ухмылялась…Но это ни о чем не говорит! Они могли встретиться и в коридоре.
— Хотя ты права, — слащаво сказала она. — Я была с ним… Но не всю ночь. Так что не могу заверить тебя в его невиновности.
На ее лице вновь было злорадство. Меня же сжигал стыд. Вспомнились соседки по комнате в академии — Лидия и Моник. Ту беспутную жизнь, какую они вели, девицы считали настоящей, доступной немногим, а только самым умным и смелым. Сейчас же передо мной стояла Джессика, и, как мне думалось, ничем не отличалась от них. Нравственность ни в коей мере не беспокоила ее даже кратковременными приступами. А репутация была пустым звуком. Она не только открыто говорила о своем падении, но и опрометчиво считала его своей победой над Дамьяном.
— А где же ты была? Я стучала к тебе.
— У старухи.
— Леди Элеоноры? — уточнила я на всякий случай. — Ты еще и ночная сиделка?
— У меня много обязанностей.
— Ах, да, ты же незаменимая!
— Естественно, — она с улыбкой приняла мою колкость и продолжила. — Еще не было часа, когда меня вызвали к ней. У нее была бессонница — редкое состояние для нее. Обычно она спит, как перетружденная после дня тяжелой стирки прачка. И мне пришлось полночи читать ей справочник Дербетта.
— Но как же ты очутилась в башне вместе с…со всеми?
— После Элеоноры мне пришлось сходить на кухню, отнести недопитое молоко. Старушенция не желала, чтобы ее чуткое обоняние всю ночь отравлял молочный запах. А после я пошла через парадные двери, а не по тропинке между башнями, поэтому ничего не слышала. Только когда поднималась к себе, услышала суматоху в башне.
— Значит, ты была в кухне?
— Да, я же сказала.
— И видела там Жаннин?
— Жаннин?… Нет, я ее не видела. А что должна была?
— Не знаю… — нерешительно ответила я.
— Ее я заметила уже в башне.
Она замолчала и, выдержав драматическую паузу, выдала скороговоркой.
— А вот Дамьяна я встретила на улице. Он сказал, что ему не спалось и потому вышел прогуляться! Но, полагаю, это ложь! Ты говорила, что тот, кто на тебя напал, спустился вниз, услышав бегущих слуг. Ему ничего не стоило выйти на тропинку между башнями и там, через кусты и дворики, добраться до главного входа. Правда, когда мы поднимались и услышали суматоху, Дамьян был удивлен не меньше моего. Но он притворялся, это же очевидно.
Джессика опять замолкла, наблюдая за моей реакцией. Хотя я изо всех сил старалась сохранить спокойствие, мне это плохо удалось.
— Почему все так уверены, что это он?
— А разве нет?
— Даже если и так, тебе-то зачем столько усилий, чтобы я поверила в это?
Еще с того дня, как мы побывали в подземелье, Джессика не скрывала своей вражды ко мне. Следовало опасаться ее. Уж она то могла с легкостью подложить мне не только свинью, но и жирного кабанчика! Поднеся к моему лицу свечу, она приблизилась, так что мне пришлось отклониться, и зашипела:
— Я хочу, чтобы до тебя дошло, — я невольно всмотрелась, не мелькнет ли меж зубов раздвоенный язык, — он сделает твою жизнь невыносимой! Он не остановится. Ты не думала, как далеко он может зайти? Тебя это не пугает?
Было ли то озарение или я давно подозревала это, но в тот миг в запальчивости я ляпнула первое, что пришло на ум, и, как оказалось, попала в самое яблочко.
— Он не женится на тебе, Джессика! Даже если я исчезну из жизни Китчестеров, и путь к замку будет свободным — он никогда не женится на тебе.
Она не ответила. Только побелела так, что на фоне черных, распущенных по плечам волос, ее лицо стало напоминать лицо утопленницы, только что вытащенной из холодной озерной воды. Сохраняя достоинство и задрав голову так высоко, что и сам дворецкий извелся бы от мучительной зависти при виде такого мастерства, Джессика прошла мимо меня. Ее онемевшая спина выражала полное презрение. Говорят, что домашние питомцы со временем становятся похожими на своих хозяев. Наверное, это касается и секретарей!
Готовясь ко сну, я подумала, что для меня так и осталось туманным, какие все же цели преследовала мисс Рассел. Хотела ли она заполучить Дамьяна, питая к нему глубокие чувства, во что верилось с большой натяжкой, или же Китчестер? Воистину, к замку были неравнодушны все!
В последнее время я часто не могла заснуть. Начинала дремать и, вздрагивая, просыпалась, а мои глаза тут же обращались к двери. Я напрягала слух, стараясь уловить легкое поскрипывание пола, крадущиеся шаги или неясный зов из глубины коридора.
Теперь каждый раз, прежде чем лечь, я дважды проверяла — хорошо ли заперта дверь. Меня нельзя назвать слабонервной истеричкой. Просто со мной случилось жуткое происшествие, а после таких потрясений даже самые хладнокровные люди не сразу приходят в себя. Конечно, со временем я оправилась, но, что хуже всего, стала трястись от каждого шороха.
