Серж Голон - Дорога надежды
– Сон – это слишком мало, – решительно сказала Анжелика.
Она вернулась от двери и усадила Дельфину рядом с собой на диван. Снаружи моросил дождь. В комнате царила полутьма, из-за которой их разговор звучал еще более зловеще.
Анжелика попыталась побороть собственный испуг.
– Ничего удивительного, что после всех бед, которые вам пришлось претерпеть рядом с этой женщиной, вас мучают кошмары, в которых она вам является. Но зачем же такие мрачные выводы?
– Но ведь это – единственное логичное объяснение исчезновения младшей Майотэн!
– А может быть, все дело в том, что в ваших воспоминаниях царит путаница?
Во сне вам видится герцогиня, спасающаяся бегством в тех самых одеждах, кричащая расцветка которых поразила всех нас, когда она сошла с корабля в Голдсборо. Но разве они были на ней в тот знаменательный день, в Тидмагуше, когда она была разоблачена?
– Да! Я сама помогала ей одеваться. Она накинула сверху свою черную мантию с красной подкладкой. По ее собственным словам, она усматривала в этой одежде символ. Разве тот день не был днем ее торжества, днем, когда она решила предать вас смерти и еще до захода солнца получить в качестве подтверждения вашей гибели ваши глаза?
– Не будем продолжать!..
Анжелика не желала, попросту не желала снова погружаться в эти воспоминания, от которых впору было обезуметь!..
Она не желала даже слышать о том, что когда-то существовала эта Амбруазина с повадками обольстительной сирены – красивая, хитрая, как змея, которая умудрялась дотянуться повсюду, подливая своим недругам яду, и за которой тянулась целая кавалькада ангелов (одними ангелами-хранителями здесь не удалось бы обойтись), спасавшая in extremis ее жертвы, устраивая чудеса, именуемые неблагодарными людьми «счастливыми случайностями», от одних воспоминаний о которых по коже пробегали мурашки.
Дельфина призналась, что и раньше пыталась произвести те же самые подсчеты, которых от нее потребовали сейчас, перебирая в памяти королевских девушек, вверенных мадам Модрибур, и всякий раз спотыкалась на Генриетте Майотэн, вспоминая ее расплывчатый облик, похожий скорее на привидение; никто не упоминал ее, и Дельфина оставалась единственной, кто отдавал должное ее памяти. Ужас перед навязчивым кошмаром мешал ей заговорить о несчастной в присутствии других людей, задать главные вопросы – хоть близким, хоть самой себе, добиться истины.
– Я всегда знала…
– Что вы знали?
– Что между исчезновением Генриетты и исчезновением мадам Модрибур была прямая связь. Это Генриетта помогла ей убежать из хижины, где ее стерегла Марселина.
Неужели она воображает, что в ту глубокую ночь, когда она увидела то, что навечно запечатлелось в ее испуганной памяти, она проглядела другого человека?
– Если согласиться, что они убежали вместе и добрались до леса, то где же они схоронились столь умело, что их так и не нашли?
– У них могли быть сообщники – выжившие члены экипажа, местные жители, даже индейцы… Такие, как они, повсюду найдут сообщников.
– Но ведь тело герцогини было найдено!
– Изуродованным. Ее узнали только по одежде. – Голос Дельфины звучал глухо, но убедительно. Она не просто предполагала – нет, она утверждала:
– Так все и произошло. Они убили Генриетту и, сделав ее неузнаваемой, оставили на растерзание диким зверям, одев в платье герцогини, чтобы все поверили, что герцогини больше нет в живых.
В таком случае там, в Тидмагуше, покоится в могиле несчастная девушка? Нет!
Немыслимо! Одна мысль о том, что Амбруазина жива, в какой бы части света она ни находилась, тотчас лишала душевного равновесия.
– Что же стало с ней?
– Она улизнула. Покинула Америку.
– На каком корабле?
– На корабле Никола Пари.
Анжелика почувствовала, как по всему ее телу пробежал кладбищенский холодок и как встали дыбом волосы у нее на голове.
Все сходится! Она вспомнила старика Никола Пари перед посадкой нетерпеливого, рассерженного… Его удерживал на берегу маркиз де Виль д'Авре, схвативший его за воротник и требовавший, припав к его уху, чтобы он поделился перед отплытием секретом приготовления молочного поросенка по-индейски. В тумане высился корабль, готовый сняться с якоря. В его трюме пряталась Амбруазина-Демон, считавшаяся погибшей и зарытой в землю…
Если догадка Дельфины верна, то это означает, что Амбруазина жива. Но если бы это было так, она гораздо раньше дала бы о себе знать…
– А я думаю иначе. Наоборот, этих немногих лет едва хватило ей, чтобы обрести уверенность, что ее недавние жертвы успокоились и многое забыли, а самой буквально возродиться из пепла, восстановить подорванное здоровье, вновь сделаться красавицей… Стать, живя под чужим именем, как бы другим человеком – и снова начать плести тончайшие интриги; совершать новые злодеяния, ткать коварную завесу, призванную обманывать чувства, и готовиться к мести…
– Успокойтесь! Вы сами себя пугаете!
– Нет! Я хорошо ее знаю. Даже слишком хорошо.
– А я сомневаюсь, что она до сих пор жива. Она так и не вернулась.
– Но может вернуться.
Анжелика в ужасе подметила, что Дельфина говорит о герцогине в настоящем времени, подобно матери Мадлен из монастыря урсулинок, ясновидящей, которая предсказывала также будущее, предрекая появление «архангела, который в один прекрасный день поднимется во весь рост и натравит страшного зверя на демона…». Анжелика сказала тогда и ей: «Вы говорите так, словно она все еще бродит по земле, словно ее дьявольская миссия еще не завершена».
Маленькая монахиня испуганно посмотрела на нее через свои круглые очки…
– В том-то и дело: возбуждение дела о «Ликорне» может быть ее пробным камнем, – проговорила Дельфина.
– Это меня весьма удивило бы! Ничто в словах господина Антремона не навело меня на мысль, что за всеми этими раскопками и запросами может стоять подобный человек. Нет, по-моему, это всего лишь завершение длинного и скучного административного расследования, и чиновники с писарями, которым поручалось отыскать концы, всласть посмеялись бы, узнав, какие драмы мы усматриваем за их пачкотней.
Она умолчала о намеке лейтенанта полиции на два пиратских судна, названные компаниями-кредиторами участниками экспедиции мадам Модрибур. «Военные трофеи» графа де Пейрака всегда вызывали раздоры; в частности, Виль д'Авре присвоил один из этих кораблей себе в качестве компенсации за утрату своей «Астарты».
А если возбуждению старых распрей способствовал Тардье де ла Водьер, подвизающийся в морском министерстве? Это вполне в его духе. Надо было сообразить это раньше!
– Пускай посмеются! – прошептала Дельфина. – Я с радостью расцелую всех, узнав, что мои предчувствия оказались ошибочными. Ничего другого я и не прошу у милосердного Создателя!
