Роберта Джеллис - Коварный заговор
— Попозже, может быть. Сними это.
— Опомнись, Иэн, — рассудительно запротестовала Элинор. — Я устала до смерти, и ты сегодня достаточно поработал. Поешь, если хочешь, и спи.
Он застыл и отвернулся.
— Спасибо тебе, но есть я не хочу. Рассуждать явно было не время. Элинор коснулась лица своего мужа и повернула к себе.
— Я не отказываю тебе, любимый мой, — сказала она ласково. — А если и так, то это ради тебя, а не по моему желанию.
— Да… Конечно…
Она сумела повернуть его голову, но глаза его смотрели мимо нее с какой-то неприятной отстраненностью. Он был так измучен ее прежними отказами, что никакие слова не могли успокоить ее. Элинор наклонилась ниже и коснулась губами его губ. Несколько секунд он лежал недвижимо, пассивно принимая ласку. Затем поднял руку и обнял Элинор. Страсть и беспокойство слились в ней воедино каким-то странным образом. Она знала, что этой ночью ей не составит труда ответить Иэну. Но если ее оргазм опять окончится слезами, она разрушит все то доброе, что было создано ее вспышкой гнева. Возможно, если бы их любовные игры проходили как-то иначе, эта ужасно бессмысленная тоска не навалилась бы на нее. В последнее время она была абсолютно пассивным партнером — на этот раз она поменяет роли, как это было в их брачную ночь.
Иэн потянул ее к себе. Элинор напряглась, и он сразу же отпустил ее. Она отняла губы от его рта. Он смотрел на нее с напряженным лицом и настороженными глазами. Элинор улыбнулась и стащила с себя сорочку. Он пылко протянул руки, но она покачала головой и сбросила легкое одеяло, которым он был накрыт.
— Я уже сказала тебе, что ты сегодня достаточно поработал. Лежи спокойно и дай поработать мне.
27.
— Ну очень сомневаюсь, — вздохнул Иэн, когда Элинор наконец лежала рядом, спокойная и умиротворенная, — что я так меньше устал, чем если бы сам забрался на тебя. — Он нежно рассмеялся. — Скорее, наоборот. Ты так умеешь возбуждать лихорадку, Элинор… Бог свидетель, я даже за день битвы так не вспотел, как сейчас в постели.
— Может, и так, — расслабленно улыбнулась Элинор. — Но по крайней мере у тебя не разошлись раны, как это случилось бы, если бы ты играл свою обычную роль. А от усталости сон — быстрое и надежное лекарство.
Иэн посмотрел на нее, но увидел только пряди черных волос. Ему не нравилось то, что она так настойчиво уговаривала его поспать. Может, опять, чтобы беззвучно плакать всю ночь? Ее голос звучал приглушенно и чуть хрипло. Неужели она вновь борется со слезами?
— Но я сейчас очень проголодался, — жалобно произнес Иэн. — Раньше ты мне предлагала поесть, но теперь мне это кажется совершенно необходимым.
Элинор снова усмехнулась и скатилась с кровати. Иэн приподнялся, глядя на нее, но ничто в выражении ее лица не насторожило его. Однако, когда она протянула ему деревянную тарелку с хлебом и мясом, лоб ее нахмурился.
— Почему ты так смотришь на меня?
— Разве у меня нет достаточной причины? Твой вид радует глаз, когда ты не одета ни во что, кроме своих волос.
— Лжец! — воскликнула Элинор, улыбаясь, и села на кровать рядом с ним.
Иэн откусил мяса и принялся задумчиво жевать. Элинор удивительно проницательна: он не мог решиться на вопрос, который очень хотел задать.
— Назвать меня лжецом — это, наверное, слишком, — сказал он, проглотив очередной кусок. — Но у меня действительно другое было в голове, когда я смотрел на тебя с таким удовольствием. Я размышлял, как ты пришла к мысли, что мы с сэром Питером вступили в сговор вопреки твоей воле?
Глаза Элинор тут же вспыхнули огненными искрами.
— А что я должна была подумать, когда ты покинул замок? А один из раненых, которых ты бросил, сказал мне, что ты уехал с сэром Питером. Что я еще должна была подумать, кроме того, что все это было договорено между вами?!
Эта тирада заставила Иэна усмехнуться. Элинор, очевидно, понимала теперь, что он не был в сговоре с сэром Питером. Ее злило, что он оставил замок без защиты.
— Я даю тебе слово солдата, что это было лучшим средством обезопасить всех — и замок тоже. Иногда стоит пойти на риск и действовать быстро, нежели пытаться держать все в тисках. А ты все-таки жадина! — добавил он с любовью.
Это было совершенно невинное замечание, просто дружеское поддразнивание, но оно попало точно в больное место, зияющее раной в сердце Элинор.
— Я жадина?! — прошипела она. — Пусть так. Но я не настолько жадная, чтобы одаривать своего любовника твоими драгоценностями, как ты взял мои и отдал своей «благородной даме».
— Что? — произнес Иэн, отодвигая от себя тарелку. — Когда это я брал твои вещи? Даже те драгоценности, которые ты навязала мне, когда мы женились, я сложил обратно в сундук. Я никогда…
— Как легко ты забываешь — или лжешь? Я не думаю, что ты способен лгать, но в таком сокровенном деле… — Голос Элинор был пропитан ядом. Семь долгих месяцев копился этот яд в Элинор.
— Я не лгу ни в каких делах ни по какой причине, — вспыхнул Иэн. — Кто тебе наговорил такого про меня?
— Кто наговорил мне? Неужели я поверила бы в такое, если бы мне кто-то сказал? Ты сделал это у меня на глазах! Утром перед рукопашной, когда я покрывалась холодным потом от страха за тебя… А ты даже не удостоил меня прощанием! Ты взял мое сапфировое ожерелье, чтобы отдать какой-то женщине, которая о тебе ни капельки и не беспокоилась…
— Утром перед рукопашной!? — Иэн побелел. — Это правда, теперь я помню. Я взял твое ожерелье. Господи, так именно это так точит твое сердце все эти месяцы — цена ожерелья? Назови ее! Назови цену! Я выплачу тебе золотом — или, если это не удовлетворяет тебя, я выкуплю его у той шлюхи, которой я отдал его, даже если мне придется переплатить вдвойне! Я полагал, мою жизнь оценить нельзя — но, видно, для тебя она стоит меньше сапфирового ожерелья.
Элинор смотрела на него круглыми от испуга глазами.
— Кому ты отдал его? — прошептала она.
— Какая разница? Я же сказал тебе…
— Иэн, ответь мне! Это для меня самое главное. Ответь мне!
Даже та ужасная скорбь, которую испытывал Иэн, видя крушение своего идеала, своей богини, отступила перед настойчивостью Элинор.
— Я отдал его в обмен на информацию одной высокородной шлюхе — леди Мэри Гайон, если тебе нужно ее имя, — потому что знал, что она спала с де Квинси, а он известен тем, что распускает язык, немного выпив. — Злоба овладела им. — Сказать тебе, где она живет, чтобы ты сама могла выкупить свое барахло подешевле? Ты боишься, что я заплачу слишком много? Уверяю тебя, я буду платить своим собственным золотом, так что…
— Иэн! О, Иэн! — закричала Элинор и сцепила руки вокруг его шеи.
