София Каспари - В стране кораллового дерева
— Я тоже, — шепнула Эстелла так, чтобы Марлена могла ее услышать. Краем глаза она заметила, как уголки рта подруги слегка приподнялись.
— Эстелла, — раздался грубый голос бабушки. — Эстелла, дитя мое, подойди-ка сюда!
Девочка сглотнула слюну, развернулась и подошла к донье Офелии.
— Ты стала такой взрослой, — произнесла бабушка. — Придет время, и мы подыщем тебе жениха, малышка. Как думаешь? — Она протянула костлявые пальцы к внучке, и та едва не шарахнулась в сторону.
— Мне ведь всего одиннадцать, бабушка, — решительно ответила Эстелла.
Донья Офелия рассмеялась.
— Ах да, ах да… Вы, девочки, обычно выглядите старше своего возраста, маленькие русалки и маленькие ведьмы, которые кружат мужчинам головы, не так ли?
Спустя мгновение Эстелла почувствовала прикосновение тонких пальцев к своей щеке. Бабушка не сводила с нее глаз, и Эстелле пришлось взять себя в руки, чтобы не задрожать. Донья Офелия наконец посмотрела на Марлену.
— Не знаю, может, вас лучше разделить, девочки, — сказала она с милой улыбкой.
Эстелла сглотнула. «Пожалуйста, только не это, пожалуйста!» — мысленно умоляла она. Но Эстелла понимала, что от бабушки всего можно ожидать.
С тех пор как Юлиус уехал, Анна все время наблюдала за двором из окна конторы, а Виктория и Мария из кухни прислушивались к каждому шороху. Мария учила Викторию делать ньокки, густой томатный соус к ним и многое другое. И все же мысли Виктории были только о девочках. Анна снова и снова бросала взгляд на качели Марлены, на которых та сидела часами, предаваясь мечтам, когда была совсем маленькой. Потом Анна шла в комнату, которую дочь многие месяцы делила с Эстеллой, и искала там какой-нибудь намек на то, откуда следует начать поиски. Виктория все время говорила о том, как хорошо ладили друг с другом Эстелла и Марлена, как они хихикали вместе. Пако и Фабио запретили выходить со двора, но мальчики не слушались, часто исчезали посреди дня и возвращались лишь под вечер. Их не пугала даже обещанная порка.
— Нам нужно искать, — серьезно говорил Пако матери в первые дни после исчезновения Марлены и Эстеллы. — Не бойся, мы будем их искать и обязательно найдем. У нас с Фабио острый глаз.
Анна вздыхала. Хотя они и были вместе, все же каждый оставался наедине со своим страхом. Бесконечно долго тянулись ночные часы, когда Анна не спала и в ярких красках представляла, что же могло произойти с девочками. Но и днем время останавливалось, следующий день казался дольше предыдущего. Мария старалась готовить как можно лучше, но аппетита ни у кого не было. Ни у кого не осталось больше сил поддерживать надежду в душах у других, поэтому каждый ограничился тем, что не хотел ничего слышать о самых худших опасениях — опасениях, которые призрачными ужасными тенями маячили в их снах.
Педро сопровождал Эдуарда, искавшего Густава, но тот тоже как в воду канул. Элиаса хоронили и оплакивали все. Анна хорошо помнила этого мужчину. Она спрашивала себя, какой была его жизнь.
Тем временем наступил апрель. Они надеялись, что Юлиус уже добрался до Сальты. Недавно вернулся Эдуард, который теперь, после смерти Элиаса, часто их навещал. Можно было вспомнить о старых добрых временах, когда они все вместе жили счастливо, но годы брали свое… Густав больше не общался с ними, Калеб и Элизабет умерли, и вот теперь… Но Анна запретила себе думать об этом. Она должна была держать себя в руках, иначе ей просто не пережить случившегося. Анна взглянула на Эдуарда, который отправился в тень летней кухни. Педро был в конюшне с лошадьми, он часто там пропадал, когда хотел успокоиться. Диабло признавал только его и Анну. Она разрешила Педро выезжать на жеребце, когда у нее не было времени, что в последние дни случалось часто.
Дела шли своим чередом, и шли хорошо, хотя на них и тяжело было сосредоточиться. Иногда мимо проходил Брейфогель, и Анна знала, что он приходил трезвый только тогда, когда хотел последить за ней.
Она вышла к Эдуарду с двумя чашками кофе. Какое-то время брат ничего не говорил, потом взял чашку и отхлебнул.
— Я нигде не могу найти Густава. Буду честным: у меня дурное предчувствие, — неожиданно произнес он.
Анна подняла голову и нахмурилась.
— Ты считаешь, что с ним тоже что-то случилось?
Эдуард ответил не сразу. Он долго смотрел мимо сестры на двор.
— Нет, я думаю, что у него плохие друзья, — ответил он.
Анна тут же поняла, что он имел в виду.
— Ты считаешь, что Густав замешан в этом деле?
Она попыталась справиться с отчаянием, но не смогла. Эдуард не мог смотреть ей в глаза. Взгляд его по-прежнему был направлен в сторону.
— Я не знаю этого наверняка, но предполагаю. Происходят странные вещи. Что-то меняется… Густав изменился. Анна, я…
— Что изменилось? — спросила она. — Что-то в вашей… — она запнулась, — … в вашей работе? Между тобой и Густавом что-то произошло? — Она покачала головой. — Почему ты только сейчас об этом говоришь?
В какой-то момент она готова была наброситься на брата с кулаками, но потом взяла себя в руки.
— Я сам не знаю, что случилось. — Эдуард неуклюже погладил ее по руке. — Я словно больше не знаю его. Понимаешь? Я не знаю его.
Анна уставилась на брата. «Почему я ничего не заметила?» — пронеслось у нее в голове. Они с Густавом никогда не ладили, но от того, на что намекал Эдуард, у Анны перехватило дыхание. Она закрыла лицо ладонями и ждала слез, которые все не текли. Может, она слишком часто плакала? Наконец Анна вновь подняла голову.
— У тебя есть догадки, где он может быть?
Эдуард покачал головой.
— Не имею ни малейшего понятия. Я вообще больше ничего не знаю.
Глава шестая
Через несколько дней пришла весть от Юлиуса.
— Он прислал телеграмму! — воскликнула Анна.
Тут же все собрались вокруг нее. Послание было коротким: «Дон Рикардо умер. Донья Офелия и ее сын не вернулись в Санта-Селию». Телеграмма заканчивалась словом «Ла-Дульче».
— Ла-Дульче? — повторила Анна и вопросительно взглянула на Викторию.
Та лишь пожала плечами. Педро первым понял значение этого слова.
— Ла-Дульче — это эстансия покойного брата дона Рикардо. Она где-то неподалеку от Буэнос-Айреса. Мне сразу надо было догадаться, но я никогда там не был и… — Он покачал головой.
Виктория прижала руку к животу, словно испытывала тошноту.
— Если бы я занималась хозяйством Сантосов… — произнесла она дрожащим голосом и закрыла лицо руками.
Педро нежно обнял ее.
