Розанна Битнер - Нежное предательство
– Одри? – окликнул он.
Женщина замерла, потом обернулась, удивленная и обрадованная.
– Ли! О Боже! Ты, наконец-то, заговорил! – она спрыгнула со стула и подбежала к его постели. – Ли, ты меня не узнаешь?
Ли изучающе разглядывал ее. Почему так трудно сосредоточиться, он никак не может вспомнить, кто она. Да она кажется ему знакомой… Жена Дэвида? Нет, Карла.
– Беверли?
Она радостно улыбнулась.
– Да, конечно. О, Ли! – она мягко коснулась ладонью его головы. – Мы уже не надеялись, что ты сможешь подняться когда-нибудь. Лежи тихонько. Я так рада, что и Карл здесь! Он приехал на неделю.
Она торопливо вышла из комнаты. Ли с недоумением осмотрелся. Он остался жив, в этом можно не сомневаться, но каким образом он сюда попал? Что имела в виду Беверли, когда сказала, что они не надеялись на его выздоровление? Он взглянул в окно, на деревьях были желтые листья. Очевидно, стоял теплый осенний день, почти летний, слышался шум прибоя на пляже. Каким бы образом он сюда ни попал, по всей видимости, прошло не так много времени с тех пор, как он побывал в Батон-Руже. Он сможет еще найти Одри, по крайней мере, хотя бы к весне. Одри! Казалось, все в этой комнате напоминает о ее пребывании. О, как счастливы были они в то лето! Он, Одри и Джой. О, да… Джой. Он убил Джоя, не так ли? Когда это случилось? Как трудно вспоминать даты. Когда он уехал из Батон-Руже? Кажется, в сентябре, верно? Да, двадцать пятого сентября. Сейчас погода должна быть более холодной, а на улице, судя по всему, совсем тепло. Он попытался вспомнить, что с ним случилось, и почему он очутился в собственной комнате и своей постели? Смутно припомнил человека в очках, мужчина сообщил, что Одри уехала в Канзас. Он собирался поехать следом, когда что-то или кто-то ударил его по голове. Больше он ничего не может припомнить. Однако он находится дома, ему здесь хорошо. Было приятно представлять, что его мама играет на фортепьяно в гостиной. Как было бы прекрасно, если бы сейчас в комнату вошли мама и Одри с улыбками на очаровательных лицах. Но такого не может произойти, разве не так? Нет, мама умерла. Умер отец… О, как больно думать и вспоминать! Так много осталось невысказанного. Так много. Отец теперь лежит рядом с матерью. Ли еще ни разу не посетил кладбище, не побывал на отцовской могиле. Когда вернулся с войны, он навестил Карла в Нью-Йорке и Беннета Джеймса.
Война… Она изменила судьбы слишком многих людей. Что произошло с Одри? Где она сейчас? Как у нее дела?
Кто-то неслышно вошел в комнату и склонился над ним.
– Карл? – Но почему на глазах брата слезы?
– Ли! О Боже! Как ты себя чувствуешь? Ты можешь двигаться?
Двигаться? Почему он, черт возьми, не должен быть в состоянии двигаться? Ли сцепил пальцы и поднял руки. Слабость. Он очень слаб. Ли внимательно посмотрел на руки, почему они у него такие худые?
– Карл? Что случилось? Каким образом я сюда попал? – неожиданно он почувствовал страшную усталость, ему трудно даже говорить.
Карл придвинул к кровати стул и сел, Беверли стояла рядом.
– Ты совсем ничего не помнишь? Что и как с тобой произошло?
Ли снова внимательно оглядел комнату, пристально посмотрел на брата.
– Только… Я поехал в Батон-Руж, чтобы найти Одри. Она отправилась в Канзас. Я… должен найти ее.
Карл положил руку на его ладонь.
– Но не сейчас, Ли. Потребуется много времени для того, чтобы ты хорошенько окреп. Доктор сказал, что если ты когда-нибудь и придешь в себя, то тебе будет необходимо начать все сначала. Придется учиться ходить. Ты лежал без движения слишком много времени. Мы делали тебе массаж, чтобы мышцы не атрофировались совсем.
– Я не… не понимаю, за пару недель такого не могло произойти.
Карл вздохнул, печально и сочувственно глядя на брата.
– Ли, группа молодых мятежников избила тебя до бесчувственности в Батон-Руже. У тебя было множество переломов, но кости уже срослись. Когда это случилось, нашлись добрые люди и выяснили, кто ты. Доктору удалось отыскать меня и сообщить о тебе. Я приехал за тобой и за твоими вещами. Ты находился без сознания, и доктор не был уверен, когда ты придешь в себя. К тому времени, когда я приехал в Батон-Руж, чтобы забрать тебя домой, ты все еще был в беспамятстве, приходил в себя только, чтобы немного поесть, но все время молчал, не двигался и никого не узнавал. Мы уже начали опасаться, что так будет всегда, – он крепко сжал руку брата. – Ты и не представляешь, как мы рады, что ты, наконец-то, заговорил и вспомнил нас. Удавалось только кормить тебя супом и поить водой, но и только. Ты очень исхудал и потребуется слишком много времени, чтобы снова поправиться.
Ли попытался положить руку себе на лоб, но не удалось. Тревога охватила его, когда он понял, что не мог так сильно ослабеть за короткие две недели.
– Сколько времени я уже здесь?
Карл на мгновение закрыл глаза, не выпуская руки Ли.
– Ли, прошел уже почти год, как ты находишься здесь. Сейчас октябрь шестьдесят шестого.
Кровь заледенела от ужаса, охватившего Ли. Год! Это невозможно! Одри! Мой Бог! Целый год! Но ведь он обещал Джою! Что случилось с Одри?
– Этого не может быть, – растерянно сказал он, чувствуя, что его голос снова ослабел. – Я должен… найти Одри. Я должен сейчас же ехать в Канзас! – он попытался подняться, но сил у него абсолютно не осталось, он даже не смог поднять от подушки голову. – О Боже! – он чуть не заплакал от отчаяния. – Целый год!
– Ли, радуйся, что пришел в себя, что не потерял память и рассудок, что тебя не парализовало навсегда. Доктор не мог предсказать, что будет после того, как ты придешь в сознание. У тебя была серьезная травма, кто-то ударил тебя кирпичом по голове. Доктора почти не лечат таких травм, лечит время. А нам оставалось только ждать. Благодари Бога, что пришел в себя. Ты слишком сильно ослаб из-за недостаточного питания. Мы не знали, сколько ты еще протянешь. Я решил перевезти тебя в Мэпл-Шедоуз, потому что знал, как сильно ты любишь загородный дом. Мы подумали, что, вероятно, здешний воздух поможет тебе выздороветь. Наша мама очень любила бывать здесь. Потом Беверли перебралась сюда с детьми, чтобы ухаживать за тобой.
Ли закрыл глаза, чтобы не плакать, чувствуя себя слабым, беспомощным, подавленным и опустошенным. Как странно, что самое сильное ранение он получил после войны.
– Я должен набраться сил и подняться, должен поехать в Канзас, – повторил он.
– Для этого потребуется время, Ли, – успокоила Беверли. – Доктор сказал, что когда ты придешь в себя, ты должен начинать есть твердую пищу очень осторожно. Желудок не может сразу переваривать помногу. Тебе понадобится помощь, когда ты будешь учиться ходить. На это уйдут не дни – месяцы.
