Шелк для истинной леди - Остен Эмилия

– Но… А ты?

– Мне он действительно нравится. И он пригласил меня съездить на пикник на пляж Саншайн. Я согласилась. В этот четверг. Хочешь поехать с нами?

– А я не помешаю?

– Нет, что ты. Мы просто собираемся на пикник на пляже. Не волнуйся.

– Я… – Элиза подумала, что платье может этого не перенести.

– Если ты волнуешься, что нечего надеть, я одолжу тебе платье и шляпку. Его, конечно, придется обузить в талии, но это пустяки.

– Ты так добра!

– Ах, я просто не могу видеть, как ты чахнешь!

– Хорошо, я согласна, спасибо тебе!

Они поболтали еще немного, и Селина, соблюдая предосторожности, ушла к себе.

С этой ночи Элиза, помимо своей воли и вопреки велениям разума, начала интересоваться любовными делами товарок-приказчиц. Во внерабочее время девушки жили исключительно мечтами, сплетнями и мыслями о мужчинах. Это шокировало Элизу до глубины души. Она никогда раньше не задумывалась над этой стороной жизни. Да, она мечтала о любви, но абсолютно не думала о плотской стороне вопроса. Теперь же она не могла отделаться от мыслей, от чувств, от фантазий… Ей грезились поцелуи Пола, объятия Пола… Он заполнил собой ее сны и мечты.

Сплетен насчет интрижек продавщиц, начальства и даже самого Пола Спенсера ходило невероятное множество. Элиза надеялась, что уже слышала их все, но постоянно возникали все новые и новые. Ванесса была предметом всеобщего неприкрытого осуждения. По слухам, она брала деньги сразу у троих мужчин, не считая бесконечной череды случайных любовников. Она старалась работать как можно меньше, ибо место в отделе готового платья нужно было ей только для того, чтобы скрыть свой образ жизни от родителей, живших в деревне. О Будене ходили слухи, что он жаден и жесток со своими любовницами и предпочитает девушек ниже себя по положению в обществе, потому как светских дам считает разорительным содержать. Странно, но Полу Спенсеру приписывалось великое множество побед, однако ни одна из девушек, работающих в магазине, ни разу не смогла привлечь его внимания. Считалось, что Спенсер никогда не заводил интрижек с подчиненными. Когда это говорили женщины – это звучало с легким налетом сожаления, когда же мужчины – с непониманием. Рассказывали также, что у Пола есть любовница из высшего общества, но никто из продавцов не мог точно назвать, какая именно из дам, которых Пол регулярно сопровождал по магазину, – та самая.

Те чувства, которые она испытывала, выслушивая все эти пересуды, смущали Элизу. Она ненавидела всех этих сплетников за то, что они наговаривают на Пола, но и не могла отделаться от мысли, что Спенсер… целует и обнимает другую женщину… других женщин. Ей хотелось плакать, хотелось… оказаться на месте этих женщин.

Элиза думала об этом по вечерам, когда наблюдала, как девушки расходятся в сопровождении своих возлюбленных. Больше всего ее смущало то, что иногда и Пит с Селиной уходили куда-то, держась за руки. Приказчицы, которые не ночевали в магазине, исчезали до следующего утра и потом приносили с собой какой-то почти неощутимый аромат греха, что-то таинственное и волнующее. Элизу снедало любопытство, желание вкусить этой неведомой жизни, в ее голове роились мечты, мечты о Поле Спенсере. Впрочем, она старалась гнать их прочь, краснея, когда потаенные желания тревожили воображение и уносили ее в опасные дали.

Эти легкие дуновения греховных помыслов будили в ней женщину, однако Элиза оставалась внешне все такой же спокойной и невозмутимой.

Но однажды… Однажды Элиза поймала себя на том, что, возвращаясь от касс в отдел, она делает крюк, чтобы пройти мимо кабинета Пола. Как-то раз она встретила там Спенсера, который, со странной, едва заметной улыбкой следил за ней взглядом. С того самого дня, как Элиза явилась к нему в кабинет, Пол, кажется, вовсе не интересовался своей давней знакомой, только время от времени кивал ей, заходя в отдел готового платья, или обращался к ней с несколькими ничего не значащими фразами. Элиза старалась отвечать ровно и безразлично. Служащие, сначала сплетничавшие насчет «землячки» босса, быстро пришли к выводу, что Элиза никогда и ни при каких обстоятельствах не могла привлечь внимание такого блистательного господина, как Спенсер, поэтому сочли, что девушка действительно просто знакомая хозяина.

Немая усмешка Пола заставила Элизу затрепетать, она оступилась и едва не упала на ступеньки, когда Спенсер подхватил ее под локоток и помог восстановить равновесие. Он ничего не сказал, лишь его черные глаза чуть сузились. Элиза едва сдержалась, чтобы не развернуться и не броситься прочь. Все же она нашла в себе силы вежливо поклониться и удалиться не бегом, а всего лишь быстрым шагом. Рука, к которой он прикоснулся, горела, словно от ожога.

Не успела Элиза скрыться из виду, как из своего кабинета вышел Буден и окликнул Пола. Спенсер с трудом отвел глаза от того места, где мгновение назад стояла Элиза.

– Что случилось?

– Нам все же удалось выкупить всю партию «Жемчуга Юга», – сообщил Стенли, – за исключением того, что успел прибрать к рукам Ворм.

– Отлично. Он все равно не сможет перебить нашу цену.

– Нам придется объясняться, – заметил Буден. – Он назовет этот шелк лионским. Как обычно. Старый обманщик!

– Приложите к каждой штуке ткани сертификат, заверенный производителем, – велел Пол. – Пусть Ворм сам разбирается со своей ложью.

– А как прошел твой разговор с Шиммером? – сменил тему Стенли.

– Великолепно. На следующей неделе мы начинаем строительство нового крыла. Я хочу, чтобы оно было открыто к осенней ярмарке.

– Но…

– Никаких «но». Я найму столько строителей, сколько будет нужно, скуплю весь лес в округе, сгоню сюда армию рабочих – но сделаю, что задумал!

Стенли Буден промолчал.

Пол в задумчивости, ни сказав более ни слова, пошел в сторону отдела готового платья.

Глава 10

Утром в четверг стояла прекрасная погода. Пит, Элиза и Селина вышли из «Все для леди» очень рано, еще даже семи часов не было. Они собирались поехать на пляж Саншайн, расположенный милях в пяти от города, в стороне от устья реки Чарльз. Элиза была одета в слегка обуженное платье подруги, фиолетовое, в мелкую кремовую полоску, соломенную шляпку и тонкие перчатки. Девушке хотелось одновременно плакать и смеяться. Ей казалось, что все окружающие смотрят только на нее. Привыкнув за все эти месяцы к тому, что скромную приказчицу никто не замечает, Элиза с трудом взяла себя в руки. Пит нес корзину, полную снеди для пикника. Кажется, там была даже бутылка вина.

– За все плачу я! – весело провозгласил Пит.

– Даже и не думай, – отмахнулась Селина. – Я плачу половину.

– И…

– А вот ты, милая, точно не в доле, – отрезала Селина.

– Я… – но договорить Элизе не дали. Пит махнул рукой экипажу, который немедленно подъехал.

Солнце уже начинало припекать, мостовая сияла, в воздухе разливался аромат свежевыпеченного хлеба. Губы Элизы приоткрылись в невольной улыбке; она глубоко дышала, словно грудь ее освобождается от удушья, длившегося уже несколько месяцев. Наконец-то она не чувствует вокруг себя спертого воздуха, на нее не давит громада «Все для леди». Впереди – целый день на свежем воздухе. Жаль, что нельзя взять с собой сестер, но девочки и так проводят лето в деревне.

Экипаж катил и катил. Наконец они добрались до пляжа Саншайн и расположились под высокими тополями. В тени было прохладно, дул свежий ветерок с моря, умерявший солнцепек и колыхавший зелень деревьев. Прозрачная гладь моря расширялась до самого горизонта. Крики чаек, обычно навевавшие тоску, сейчас звучали, словно праздничная музыка. Пахло йодом и свежестью.

Элиза оставила Пита и Селину под деревьями, а сама отправилась к морю, нарвав по пути букет из диких цветов. Невыразимо и необъяснимо счастливая, она смотрела на волны, накатывающие на берег. Когда она вернулась к друзьям, они успели организовать на покрывале банкетный стол, а Пит открыл вино и приготовил бокалы. Веселую и неунывающую Селину радовало и смешило все: неожиданные порывы ветра, задирающие покрывало, птички, снующие в ветвях тополей, чайки, парящие над морем. Она ела с жадностью девушки, которую плохо кормят на службе. Элиза же решила, что ей будет достаточно яйца, немного рыбы и кусочка жареного цыпленка. Она боялась, что если съест слишком много, то ее потянет в сон. Девушка успела отвыкнуть от хорошей еды.