Глаза Сатаны (СИ) - Волошин Константин

Было немного страшновато. Пришлось убедить себя, что это ночное, и он с хлопцами сидит у костра и слушает нескончаемые сказки и побасенки. Или сам рассказывает. Как придётся.

Вспомнилась мать, сёстры. Об отце вспомнил как-то отчуждённо. Знал, что тот, если встретит, отлупит жестоко, не говоря уж о том, что ругать будет долго и нудно. И несколько дней.

Он унёсся мыслями в родное село, но о Ярине вспоминать не хотелось. И хоть понимал, что она ни в чём не винна, но неприятный осадок всё же глодал его изнутри.

Ивась вздрогнул, понял, что мысли и воспоминания превратились в сон, скорее в дремоту. Он оглянулся вокруг, боясь, что проспал что-нибудь важное, но всё было тихо. Лишь кони невдалеке тихо переступали спутанными ногами. Сильно хотелось спать.

Пришлось встать, разминая остывшие ноги и спину. Пошёл к коням, подогнал ближе к лагерю, потом поднялся на едва заметную возвышенность, оглядел серебрившуюся под молодым месяцем местность и вдали, на севере заметил одинокий огонёк.

Захотелось приблизиться, поговорить с людьми, но где он, этот огонёк?

Вернувшись в лагерь, постоял в раздумье: будить или нет себе замену? В конце концов сонливость прошла, и он посчитал правильным посторожить ещё немного. Звёзды мало что дали ему. Время по ним он читать ещё не сумел. И пожалел об этом, пообещав научиться у старших.

Выступили до солнца, перекусив остатками каши, салом и луком, запив это невкусной водой из ставка. Лошади дохрумали последний овёс, отдохнули и бодро вышагивали по сухой траве, предвещавшей непогоду и дождь. Вьючные таились на длинных поводьях сзади Фомы.

Поднявшись на пологий бугор, тотчас заметили мелькнувшую тень вдали, скрывшуюся в низком кустарнике в полверсте севернее.

– Не татарин ли шмыгнул? – забеспокоился Карпо. – С них станется. Любят шайками шататься по степи. Всё никак ясыря не нажрутся, нехристи!

– Может, показалось, – попробовал успокоить Фома.

– Может, и показалось, да вряд ли, – задумчиво отозвался Демид. – Или поляки шныряют отрядами. Вылавливают беглых своих.

– Во всякой случае поберегтись следует, – процедил Карпо. – Гляньте на оружие. И с вьюков поснимать след самое ценное себе на сёдла. Если чего, может придётся вьючных бросить.

– Ух, Карпо, ты и осторожничаешь! – повернул голову к другу Демид. – Да пусть будет по-твоему. Помнится, ты так не раз выручал своими требованиями поостеречься.

Казаки неторопливо пересматривали поклажу вьючных коней, перекладывая к себе харч и одеяла. Фома не отказал себе в удовольствии скатать красочное атласное покрывало с кровати последних панов. Карпо посмотрел па него и усмехнулся в усы.

Отряд тихой рысью трусил по гребню гряды, тянувшейся на юго-восток. В жарком мареве смутно виднелось небольшой хутор. Он манил к себе колодезнои водой, сеновалом, отдыхом.

– Завернём? – повернулся Демид к Карпо и Фоме, трусившими рядом.

Те согласно кивнули.

Кони, учуяв близкую воду и жильё, пустились крупной рысью и за полчаса уже въезжали в крохотное село с речкой, огибавшей его с двух сторон.

– Всё же есть ещё вольные деревни на нашей земле, – восхищался Демид. Он внимательно осматривал людей, хаты, приветствовал баб и мужиков. – Где у вас колодец, красуни? – Это он к трём девушкам, что полоскали бельё на мостках у речки. – Холодненькой испить охота.

Девушки засмеялись, указали чуть выше, где среди зелени деревьев, виднелся журавель колодца.

Редкие селяне подошли узнать, что за люди.

– Как у вас тут, мужики? Тихо? – Демид оглядел троих ещё не старых, в холщёвых рубахах, селян.

– Бог миловал, добрый человек. Всё тихо. Пан до нас ещё не добрался, – ответил один из них, почёсывая бровь заскорузлым пальцем.

– Дай Бог, чтоб и во веки веков не добирался, – очень значительно проговорил Фома. – У других уже вовсю шуруют паны. Смотрите, не провороньте.

Мужики неопределённо пожали плечами. Вид их был довольно потерянный.

– Смотрю на вас, мужики, – сказал Демид, – что-то вы не дюже веселы. С чего бы это вы?

– С чего веселиться, казаки? Кругом нас уже полно панов по сёлам сидят. Может, скоро и до нас дело дойдёт. Не так уж много наших сёл осталось вольными.

– Да! Король всё раздаёт своим шляхтичам; всё новые и новые земли с сёлами и людьми, – проговорил Карпо, сплюнул в пыль, снял шапку и вытер со лба обильный пот.

– Чужих поблизу не встречали? – поинтересовался Фома.

– Вроде нет, пан казак. А что?

– Да вроде показалось недоброе нам с час назад, или больше.

– Наши ещё не все вернулись с поля, – заметил один мужик. – Коль что узнаем, казаки – поведаем тотчас. Понимаем...

– Где бы нам переночевать здесь, а? – И Демид обвёл село глазами.

– У Кондрата Бакулы можно. Сарай, считай, пустой. Остатки сена найдутся, хозяин не будет возражать. Идёмте, я провожу, – мужик махнул рукой.

Заматеревший Кондрат без тени мягкости в лице глянул на гостей, кашлянул, промолвил густым голосом:

– Оно-то можно, да как бы паны не узнали чего. В четырёх верстах на сход село с дюже злым и въедливым паном.

– Мы заплатим, Кондрат, – полез в карман Демид. – А, если что, так можешь вполне всё свалить на нас. Мол, принудили, проклятые низовики. С нас, как с гуся вода! – И Демид мрачно усмехнулся.

– Тогда, казаки... Что ж, располагайтесь. Я не против. Свои ведь...

Коней напоили, засыпали остатки овса, а путники, помывшись в речке, завалились спать ещё до темноты, плотно поужинав горячего и гречневой каши.

Их разбудили в темноте. Какой-то молодой парубок с трепетом в голосе шептал:

– Вставайте быстрей! Беда подходит! То ли поляки, то ли казаки сюда конными прут! А поляки там точно есть!

– Откуда знаешь? – метнулись слова всполошившихся казаков.

– Сам видел! Стояли на бугре и высматривали в деревне что-то!

– Много их? – не унимался Демид, торопливо натягивал сапоги и сопел.

– Кто ж их знает! Темно ведь. Думаю, что два десятка наберётся, а там поди посчитай. Темнеют, и всё! Я помогу оседлать коней!

– Кобылу вьючную надо бросить, Демид, – предложил на ходу Карпо. – С нас хватит и одной скотины! Не забывай оружия, хлопцы!

Все выскочили на тёмный двор. Кони беспокойно вскидывали головы, шарахались в стороны, а казаки, сдерживая ярость, пытались успокоить животных, бегая вокруг с сёдлами и припасами.

– Куда подадимся, Демид? – спросил негромко Карпо, уже крутясь на коне.

– Хлопец молвил, что отряд заходит со схода. Куда ж ещё? В ту сторону, – махнул рукой на запад. – Выезжай со двора! Омелько, вьючного коня возьмёшь! Просмотри, всё захватили? Эй, хлопец, где ты?

– Чего надо, пан казак? – вынырнул тот из-за шеи коня.

– Кобылу спрячь. Могут придраться. И вот тебе за труды, – сунул в загрубевшую ладонь несколько серебряных монет. – Прощай! Спасибо тебе!

– Храни вас Господь, пан казак, – ошалело пробормотал парень.

Беспорядочный перестук конских копыт дробно бухал по пыльной дороге и затих, провожаемый истошным собачьим лаем.

Парень торопливо вскочил на кобылу, звонко ударил её ладонью по крупу и погнал к околице, подальше от предполагаемого появления отряда.

Конный отряд вошёл в деревню тихим шагом, в молчании.

– Собаки неспроста взлаяли, пан хорунжий, – тихо молвил казак, ехавший чуть сзади польского офицера.

– Я слышал, – недовольно ответил поляк. – Проверим. Село маленькое и мы докопаемся. Приступайте к поиску. Да будьте поосторожнее. Они вооружены. Послать вперёд трёх в разведку. Пусть проедут версты три, посмотрят. Вперёд!

В отряде свистнули, собаки зашлись лаем, в хатах завозились, стали появляться светлые тени людей, выглядывающих из ворот и окошек. Заголосили бабы, дети заплакали. В окнах засветились тусклые лучины.

Двадцать хат деревеньки всполошились, люди высыпали на улицу, в страхе наблюдая, как проворно и деловито казаки рыщут по хатам и сараям, отвешивают незлобивые оплеухи и тычки.