Трофей для братьев (СИ) - Отрадова Лада

Ярл проследовал к высокому трону из резного дуба и сел в него, к себе на колени он поместил и хлопающую глазами Мию. Викинг поднял руку вверх и жестом призвал к тишине: возбуждённый народ сразу же перестал шептаться и хохотать, в медовом зале воцарилась гробовая тишина.

— Рад снова быть в родных стенах, на родной земле! Знайте, что наш поход на юг принёс победу и славу, мы разграбили предместья Бремена и привезли с собой богатые трофеи. Что же до моего младшего брата, то Свенельд вместе с племянником змеи Гуды отправился в новый рейд, чтобы на этот раз взять и сам Бремен и завершить начатое! — обратился к своему народу ярл. — А пока хирд Гуды в походе, я преподнесу ей сюрприз, о котором вы все скоро узнаете! С ним сбудутся мечты моего отца, великого Атли!

Медовый зал принялся рукоплескать, а Сигурд продолжил — теперь он показал всем гостям на Мию:

— А эта девушка — мой личный трофей, добытый рядом с резиденцией епископа. Если кто-то хоть пальцем тронет её — лишится головы.

Воины и горожане хором утвердительно ответили своему ярлу и продолжили пиршество. Было видно, как сильно они любят и уважают правителя — это даже отчасти удивило Мию, что до сих пор не могла привыкнуть к его жестокому варварскому характеру.

Заметив, что пленницу снова стало клонить в сон, Сигурд проводил её в покои, а сам вернулся в медовый зал, дабы продолжить пить и веселиться. Разве может правитель оставить свой хирд, когда не всё мясо и яства отведаны и не все хмельные напитки выпиты?

* * * * *

Впервые за долгое время Мия осталась одна. Сначала девушка решила познакомиться со своей комнатой и изучить каждый её уголок, понять, куда ведут окна и двери, разобраться в устройстве если не этой крепости, то хотя бы отдельных её частей.

Открыв ставни, она едва ли не оказалась снесена потоками сильного промозглого ветра и поспешила их закрыть. Последнее действие далось ей с трудом, но всё же оказалось успешным. Путь к побегу из окна был отрезан — снаружи свистел ветер и бушевало ледяное море, так как комната ярла располагалась прямо на краю обрыва.

Зрелище... было жутким, и оказаться там, посреди холодной воды и острых скал, она бы не хотела.

А вот выяснить, что находится за второй дверью из тяжёлой древесины дуба ей не удалось — она словно была закрыта изнутри на засов. Что ж, придётся довольствоваться осмотром самих личных покоев её похитителя, которые резко контрастировали с лаконичным, простым и суровым длинным домом ярла.

Внутри помещения было множество персидских ковров, шкур животных, небольших сундуков с драгоценностями, красивыми тканями и оружием. Особое внимание девушки привлекло что-то плоское и прямоугольное, закрытое небрежно наброшенной шёлковой простынёй.

Сняв покров, она обомлела и опёрлась рукой о стену, чтобы в очередной раз не упасть: перед ней стояла икона из родного Бремерхафена. Изображающий святого покровителя Бремена и его первого епископа, Виллегада, образ она узнала бы из тысячи.

Миссионер в епископских одеяниях, с макетом собора в руках, что попрал языческих саксонских идолов, вышел из-под руки, а точнее, пера, её давнего друга, иконописца Николаса — тот был зверски зарезан прямо на площади города во время набега аскеманнов-викингов.

Бурными морскими волнами на неё нахлынули воспоминания о том роковом дне.

"Нет, только не сейчас... не сейчас... Это лишнее...", — попыталась мысленно успокоиться девушка, стараясь медленно дышать и не смотреть в сторону похищенной святыни.

Снова накрыв икону тканью, Мия почувствовала жажду и захотела найти немного воды. Дёрнула за ручку двери — та, к удивлению, оказалась незапертой.

Впрочем, в покоях ярла её удерживал куда более весомый аргумент — снаружи две охранял громадина Бьорн.

Сверкнув глазами на правую руку Сигурда, она громко хлопнула дверьми и в отчаяньи села на край кровати. Однако уже через минуту её одиночество нарушили три служанки-рабыни, что принесли ей два шикарных платья на выбор, украшения, поднос с едой и небольшой закрытый кувшин. Все "дары" от хозяина этих земель они оставили на массивном столе и, поклонившись, поспешили удалиться.

Мия торопливо проглотила несколько кусочков подкопчённого лосося, заела их пресным ячменным хлебом и потянулась к сосуду. Рабыня открыла его крышку... и раздосадованно промычала: вместо воды ей снова предлагали тёмно-красного цвета вино!

— Мммм! — лицо её исказила злоба, и невольница, заплакав, швырнула кувшин в стену, и ручной работы восточный ковёр оказался испачкан бордовым мокрым пятном неправильной формы. Мгновением позже в опочивальню вошёл Сигурд. Голову его украшал грубый серебряный венец.

— Я дарю тебе лучшие наряды и драгоценности, обращаюсь с тобой как со знатной пленницей, а ты не ценишь моего гостеприимства и портишь вместо этого имущество?! — выкрикнул он и оскалился, став похожим на готового сорваться с цепей и разорвать её в клочья пса. — Такая твоя благодарность?

— Мммм! — бросила ему в ответ Мия, и скинула со стола и одежды, и яства, что с громким звоном упали на пол к ногам правителя. — Мммм!

— У тебя могло быть всё, о чём ты и не мечтала в своём городишке, но ты... ты отвергла мою щедрость! — Сигурд сел на край кровати и схватил несчастную за грудки. — Я скоро стану хозяином Ругаланна, у меня самые большие флот и армия после конунга! Все мои желания и мечты исполняются либо по моей прихоти, либо от угроз огнём и мечом.

— Мммм?! — расплакалась Мия, показав сначала на следы от пут на своих запястьях, а затем на корону, что венчала тёмно-русые волосы ярла. — Мммм!

— А, понимаю. Спрашиваешь, зачем ярлу какая-то рабыня, когда мог бы найти равную себе по положению, — захохотал Сигурд, но смех его звучал отнюдь не весело, а скорее жутко и угрожающе. — Была у меня однажды одна, как это говорят, принцесса. Дочь короля Мерсии (4). Но она отказалась выйти за меня замуж, поэтому я взял её прямо на глазах дряхлых родителей. Проткнул её своим копьём перед лицом потерявшего титул отца, а затем, когда она захотела сбежать, швырнул в неё настоящее копьё — прямо как в того тюленя. У меня рука, хоть и тяжёлая, но не знает промаха, запомни. Если станешь слушаться меня и повиноваться, то проживёшь ещё сколько-то месяцев. А ежели нет и окажешься предателем Фенриром — то сдохнешь в муках.

— Ммм?

— Йормунганд тебя укуси за зад, опять забываю, что ты не из наших! Слушай... Согласно нашей вере, а не вашей чепухе о подставлении щёк, наступит однажды закат богов, называемый Рагнарёком. И по предсказанию участвовать в погибели богов должен был Фенрир, тогда ещё волчонок, живший среди небожителей в их палатах. Решили боги хитростью обезопасить себя и приковать к скалам волка, чтобы никогда не напал он на них. Бог воинской доблести, Тюр, в знак своих добрых намерений отвлёк хищника и вложил свою руку в его зубастую пасть. В тот же момент надели на Фенрира оковы и цепи, и он, пытаясь выбраться, откусил Тюру его длань. Так вот... если ты посягнёшь на руку, что тебя кормит, то участь твоя будет ужасной. Уяснила?!

Потрясённая Мия кивнула, а Сигурд расплылся в улыбке.

— А сейчас ты узнаешь, какое наказание я припас для тебя в качестве платы за испорченный ковёр. Помнишь тех служанок? Прекрасные невинные малышки, не так ли?

Рабыня, не зная, какой кары ожидать от жестокого викинга, широко распахнула глаза от страха и прикусила до крови нижнюю губу. Ярл тотчас же коснулся пухлого розового лепестка пальцем, что окрасился в алый, и с плотоядной улыбкой слизал пятно языком.

— Так вот, моя неблагодарная гостья. Участь всей троицы будут зависеть только от тебя. Сделаешь всё правильно — и они продолжат радоваться жизни, прислуживать тебе, а через несколько лет даже будут выданы замуж за богатых и здоровых воинов из моей дружины. Но если совершишь хоть малейшую ошибку... если оступишься и налажаешь — тогда кровь несчастных девчушек будет на твоей совести, на твоих руках. А ведь им ещё и пятнадцати нет, они младше тебя. Прискорбно, если они погибнут.