Мишель Зевако - Эпопея любви
— Вы хотите, чтобы и я умерла? — спросила Лоиза.
Ее голубые, ясные, словно небесная лазурь, глаза смотрели на шевалье де Пардальяна. И Жан дрогнул. Он забыл, что маршал предназначает Лоизу какому-то графу де Маржанси, который неминуемо разлучит их. Потрясенный и изумленный шевалье прошептал:
— Неужели это не сон!
Лоиза медленно опустила глаза и произнесла:
— Если вы умрете, умру и я, ведь я люблю вас…
Они стояли рядом, однако не касались друг друга. Молодой человек ясно чувствовал, что стоит ему взять Лоизу за руку, как она упадет без чувств. И тогда он сказал очень просто (ведь в простоте и кроется истинное величие):
— Лоиза, я живу, потому что вы любите меня… Мне казалось невероятным, что вы можете полюбить меня… Я бы счел себя безумным, питай я хоть малейшую надежду на то, что ваш взгляд остановится на мне… Но это произошло… Лоиза, не знаю, счастлив я или нет… Надо мной словно разверзлись небеса… Вы возвратили меня к жизни, Лоиза!
— Я вас люблю!
— Да, я знаю и всегда знал. Знал, что явился в этот мир, чтобы встретить вас и только вас.
Внезапно шевалье замолчал. Душа его наполнилась волнением и трепетом. Оба поняли, что любые слова излишни. Лоиза медленно, не отрывая взора от взгляда Жана, отступила к двери и исчезла, словно прекрасное видение. А он застыл на месте, словно громом пораженный.
Шевалье де Пардальян внешне всегда казался человеком холодным, но на самом деле был страстной натурой. Вот и сейчас он испытал величайшее потрясение: его захлестнуло ощущение безбрежного, нечеловеческого счастья. Он подошел к окну и радостным взглядом охватил Париж. Он не проронил ни слова, но все в душе его пело:
— Теперь я властелин мира! Что мне король Карл, Монморанси и Данвиль, все богатства и могущество королевства! Я богаче и могущественнее всех! О, Лоиза, Лоиза!..
Итак, в шесть вечера Пардальян-старший вернулся во дворец Монморанси. Он застал сына беседующим с маршалом де Монморанси. Жан был уже в полном вооружении. Во дворе стояла карета, окна которой надежно прикрывались шторками. Старый солдат с интересом взглянул на шевалье, но тот, как всегда, выглядел спокойным и холодным.
«Похоже, так ничего и не произошло, — подумал отец. — К счастью, я могу передать ему слова нашей милой Югетты».
Пардальян отозвал сына в сторону и сообщил, что десятка два головорезов уже собрались у дворца и будут тайно сопровождать маршала, так что тот ни о чем и не догадается.
Маршал де Монморанси дал сигнал к отъезду. Чтобы не привлекать внимания любопытных и сбить с толку шпионов, было решено выехать из Парижа через ворота Сент-Антуан, затем повернуть налево и выбраться на дорогу в Монморанси. Лоиза и ее мать заняли места в карете, шторы опустили, дверцы заперли. Маршал верхом ехал справа от кареты, шевалье — слева. Пардальян-старший возглавлял движение, а за каретой следовала дюжина всадников из окружения маршала.
Тяжелые кареты нередко ездили в то время по Парижу в сопровождении подобных эскортов, поэтому никто не обратил особого внимания на отъезжающих. К семи вечера они доехали до ворот Сент-Антуан.
Но тут их остановили.
— Проезд закрыт! — заявил офицер, командовавший стражей.
— Что случилось? — спросил побледневший Франсуа де Монморанси.
Начальник стражи тотчас же узнал маршала:
— Извините, монсеньер, видите, ворота закрыты и мост поднят.
Маршал выглянул и убедился, что мост действительно поднят.
— Бог с ними, с этими воротами, но другие-то, конечно, открыты…
— Монсеньер, закрыты все ворота Парижа.
— А когда их откроют? Завтра?
— Ни завтра, ни в последующие дни…
— Но это же самоуправство! — воскликнул маршал. В голосе его звучало беспокойство.
— Приказ короля, монсеньер.
— Значит, никто не может ни въехать в Париж, ни выехать из города?
— Не совсем так, монсеньер. Въезд не запрещен никому, а для выезда нужно иметь разрешение от парижского прево. Он живет в двух шагах от Бастилии и, если монсеньер пожелает…
— Не стоит… — произнес маршал и приказал повернуть назад.
«Приказ короля… — размышлял Франсуа де Монморанси. — Но против кого направлен этот приказ? Против меня? Что за этим кроется?»
Он вспомнил, что в Париж вместе с Жанной д'Альбре, Генрихом Беарнским и адмиралом Колиньи прибыло много гугенотов, и решил, что все эти меры были приняты в связи с приездом в столицу гугенотов.
Итак, карета двинулась обратно, к дворцу Монморанси. Пардальян-старший спешился и отдал поводья своего коня одному из слуг. Старому солдату очень не понравился этот королевский приказ, и он решил сам во всем разобраться, побеседовав с офицером. Минут пять Пардальян-старший крутился вокруг ворот и никак не мог придумать, какую бы рассказать басню офицеру и заставить того разговориться.
Вдруг Пардальян увидел, что один из солдат покинул пост и направился по улице Сент-Антуан. Бывалый воин тут же последовал за ним, решив, что с солдатом будет проще договориться. Догнав его, Пардальян вступил в разговор:
— Что-то жарко сегодня, — начал он. — Бутылочка вина похолодней не помешала бы…
— Никак не помешала бы, сударь, — ответил солдат.
— Может, выпьете со мной за здоровье короля?
— Право слово, я бы с удовольствием…
— Может, зайдем в этот подвальчик?
— Только не сейчас.
— Так почему же не сейчас, раз выпить хочется?
— Я должен выполнить важное поручение.
— А что это за поручение?
Солдат начал с недоверием посматривать на человека, уж очень интересовавшегося чужими делами. Но Пардальян успел заметить уголок письма, заложенного за отворот куртки.
— А что это, сударь, вам до моего поручения?
— Да ничего, но если вам надо куда-нибудь далеко…
— Путь неблизкий, иду к Тамплю.
Пардальян продолжал шагать рядом, обдумывая то, что пришло ему в голову.
— Знаю, приятель, — неожиданно заявил он солдату, — вы несете письмо во дворец Месм.
— А вам откуда известно? — удивился солдат.
— Так вон же кончик торчит из-за отворота, осторожно, так и потерять его недолго.
С этими словами Пардальян выхватил из-за пазухи у солдата письмо и успел прочесть адрес: Монсеньеру маршалу де Данвилю, в собственный дворец. Пардальян моментально огляделся и оценил обстановку: на улице Сент-Антуан было полно прохожих, а шагах в двадцати виднелась компания стражников на лошадях. Никакой возможности удрать с письмом… Пришлось вернуть послание солдату, однако Пардальян заметил, что письмо плохо запечатано, видно, отправитель торопился. Старый вояка решил не отставать от солдата, которому уже хотелось отделаться от назойливого прохожего.
