Жюльетта Бенцони - Кинжал и яд
Отовсюду в столицу прибывали девушки, которых собирали в отдаленных покоях огромного дворца. Там евнухи и придворные дамы производили предварительный самый тщательный отбор. Поскольку старшим евнухом являлся наставник принца Теодор, можно было не сомневаться, что среди оставшихся двухсот девушек окажется и Анастасия.
В назначенный для смотрин день всех девушек вымыли и обрядили в роскошные наряды, а затем начали вводить одну за другой в тронный зал, где они преклоняли колени на голубом мозаичном полу перед двумя идолами, сверкающими золотом и драгоценными камнями, — базилевсом и сыном его Романом. Разумеется, невестой принца была избрана Анастасия.
Чтобы избежать докучных слухов, жених сделал все, чтобы скрыть ее более чем скромное происхождение. Было объявлено, что его невеста родом из Македонии и принадлежит к знатной, но разорившейся семье. Будущий зять осыпал золотом Кратероса, и тот охотно согласился исчезнуть из города. Продав свой кабачок, грек переселился в Малую Азию. Наконец Анастасия сменила, имя, данное ей при крещении, на более благозвучное и соответствующее ее новому положению — этого требовал дворцовый этикет.
Став принцессой Теофанией, дочь кабатчика сочеталась браком с сыном императора под сводами собора Святой Софии. Пышная церемония венчания состоялась в октябре 956 года. Прошел год с небольшим, и в порфировом дворце, предназначенном для августейших рожениц, она произвела на свет мальчика, которому дали имя Василий. Так дочь Кратероса начала свое восхождение к вершинам власти…
Среди приближенных к императору вельмож выделялся своим коварством и непомерным честолюбием паракимомен — или попросту министр — Иосиф Брингас. Подобно большинству высших сановников государства, он был евнухом. У этого алчного, умного и жестокого человека имелась только одна страсть — стремление повелевать. Теофания, став принцессой и поселившись в Священном дворце, вскоре обратила внимание на Брингаса, оценила по достоинству присущие ему качества и поняла, что он может быть ей полезен.
Физическая ущербность Брингаса позволяла ему беспрепятственно посещать гинекей — женскую половину дома, — и юная супруга Романа без всякого труда завоевала его преданность. Начала она с богатых подарков, используя очевидную жадность евнуха, а затем пустила в ход чисто женские уловки. Притворяясь наивной девочкой, она всячески выказывала Бринпасу свое восхищение, бесстыдно льстила ему и советовалась с ним по любому, самому незначительному поводу. Но главное — Теофания внушала ему, что именно он должен взять в свои руки судьбу Византии, поскольку старый император все больше выживает из ума. Убаюканный этими приятными словами, евнух стал мечтать о грядущем величии. Когда молодая базилисса, столь простодушная и столь разумная, займет главенствующее положение в Священном дворце, Брингас будет руководить ею и править от ее имени.
Именно поэтому он благосклонно выслушивал опасные речи Теофании. Однажды базилисса со вздохом произнесла:
— Император так добр ко мне, и человек он воистину замечательный. Но как же он одряхлел! Друг мой, тебе следует дать ему хороший совет… пусть он удалится от дел и передаст власть своему сыну. Ведь в его возрасте стремятся только к покою, не правда ли?
Брингас невольно улыбнулся наивности этой очаровательной малышки.
— Допустим. Однако сам император так не считает. Он твердо намерен умереть на троне…
— Неужели? — только и смогла сказать Теофания. — Какая жалость…
Но мечты ее неожиданно исполнились. В октябре 959 года базилевс Константин, словно не желая огорчать прелестную молодую женщину, внезапно скончался — столь внезапно, что по городу поползли слухи об отравлении. Тем не менее престол был теперь свободен, и наследник мог вступить в свои законные права.
Роман II был помазан на царство в соборе Святой Софии, получив свою корону из рук патриарха Полуэкта, а на голову Теофании водрузили чудовищно тяжелую, усыпанную драгоценностями золотую корону. В тот же день новая базилисса перебралась в легендарные императорские покои из мрамора и порфира. По пышности убранства этому дворцу не было равных во всем мире.
Через несколько недель после грандиозных торжеств, ослепивших своим блеском великий город на берегах Золотого Рога, в гинекее дворца происходила весьма странная сцена. Пять женщин с растрепанными волосами, рыдая, обнимали колени Романа II, который взирал на них с надменным бесстрастием. В углу затаилась Теофания, и на устах ее играла легкая улыбка…
Если бы кто-то из подданных императора увидел этих плачущих женщин, он наверняка изумился бы. Ба-зилисса Елена — вдова Константина и мать Романа — пришла молить сына за четырех своих дочерей, ибо по приказу брата им предстояло постричься в монахини. Елене было разрешено остаться во дворце, но участь несчастных дочерей повергла ее в полное отчаяние.
— Сын мой, — взывала она к Роману, — вы не можете обречь сестер своих на вечное затворничество! Они молоды, красивы и хотят жить, как все женщины. В чем они провинились? За что хоронить их в монастыре?
— Только в религиозной жизни они обретут спасение! — промолвил Роман, отводя взгляд.
Голос его звучал так неуверенно, что Агата, старшая из сестер, поняла, с какой стороны нанесен удар. Мгновенно вскочив на ноги, она заставила подняться и Елену.
— Не стоит унижаться, матушка, это пустая трата времени. Поймите же наконец, что решение принял вовсе не ваш сын. Его принудила поступить так эта мерзкая женщина, которая прячется в углу, эта Теофания, подобранная бог весть где! Именно она выгоняет нас из нашего дома. Посмотрите на нее! Она смеется от радости!
— Агата! — вскричал император. — Ты сошла с ума!
— Хотелось бы мне сойти с ума. Неужто ты и в самом деле полагаешь, великий базилевс, будто тебе удалось обмануть тех, кто живет в этом городе? Кто поверил в твою байку о знатной македонской семье?! Все знают, что эта девка родилась возле акведука Валанса, что ее отец…
Принцесса не договорила — по знаку императора двое стражников схватили ее и потащили из комнаты. Она бешено отбивалась и продолжала выкрикивать гневные слова, но все было напрасно — в тот же день ее отвезли в один из монастырей Пропонтиды. Та же судьба постигла и остальных сестер императора — Елена не смогла защитить их. Когда увозили младшую из сестер, обезумевшая от горя мать повернулась к Теофании:
— У тебя нет ни сердца, ни души, базилисса! Но запомни мои слова: настанет день, когда и тебя навечно похоронят в монастыре… если сразу не бросят в могилу!
