Дина Джеймс - Сцены любви
Ада пожала плечами.
– Было бы неплохо положить ей лед на лицо и шею, но подойдет и холодная вода.
– Не надо мази и повязок?
– Только холодный компресс. Она перегрелась. Надо дать ей остыть.
Губы Миранды зашевелились.
– Шайенн...
– Что она говорит? Ада наклонилась к ней.
– О какой-то Энн.
– Сиу, – прошептала Миранда.
– Она говорит о каких-то женщинах?
– Мне кажется, она говорит об индейцах, – предположил Джордж.
– Об индейцах! – всплеснула руками Ада. – О Боже! Только бы выбраться из этой забытой Богом земли, сохранив наши скальпы.
Лицо Миранды исказилось. Она сделала вдох. Ее губы опять зашевелились, но слов было не разобрать.
Шрив положил руку на плечо Миранды и тихонько потряс.
– Тебе что-то снится, любимая.
Она открыла глаза. Обожженная солнцем кожа делала ее глаза ярче обычного. Она растерянно огляделась.
– Как ты себя чувствуешь?
– Я... – Миранда откашлялась, поражаясь, что уже может говорить. – Я проголодалась. – Она села на кровати. – Боже, как же я проголодалась!
Все трое облегченно переглянулись. Шрив, довольно улыбаясь, произнес:
– Вот это наша Миранда, которую мы знаем и любим. Не может съесть ни кусочка перед спектаклем, а после умирает от голода.
– Ты выглядишь ужасно, – сказала она Шриву позднее, продолжая жевать.
– Ты тоже, – ответил он ей в тон. – К счастью, мы чувствуем себя намного лучше, чем выглядим.
Ада грустно покачала головой.
– Не представляю, как мне удастся загримировать ваши синяки и ожоги, чтобы мы могли нормально сесть в поезд.
– Может быть, нас никто не будет искать. Или они...
– Они нашли тело Траска, – сказал Шрив.
– Рано утром это стойло было кому-то сдано, – продолжил за него Джордж. – Лошадь не хотела входить, вела себя странно. Послали за конюхом, чтобы убрать в стойле, и он нашел тело. Ужасное зрелище, говорят.
Они многозначительно посмотрели на Миранду.
– Я убила Траска его же собственным оружием. – Она положила вилку на тарелку и прижала руку ко лбу. Внезапно головная боль вернулась к ней с новой силой.
Шрив тронул ее за плечо.
– Он заслужил свою смерть. Не жалей о том, что ты сделала. К тому же ты спасла многих молодых солдат от его посягательств.
Миранда откинулась на подушку, лицо ее превратилось в трагическую маску.
– Кажется, в эти дни я только и делаю, что всех спасаю. Сначала индейцев, потом поселенцев, а теперь еще и солдат. Но для этого мне приходится убивать людей.
– Подлые негодяи заслуживают смерти.
– Шрив, я не хотела никого убивать. – Слезы полились у нее из глаз. – Я только... я только...
Ада взяла поднос. Джордж открыл ей дверь.
– Постарайтесь заснуть, вы оба, – сказала она на прощание. – Делай ей холодные компрессы, Шриви. К утру ей станет лучше.
Он кивнул, осторожно опуская на лоб Миранды компресс.
Слезы все лились и лились у нее из глаз, он сидел рядом с ней и ждал, когда она выплачется. Наконец она взяла себя в руки. Шрив подал ей стакан воды. Напившись, она взглянула на него со слабой улыбкой.
– Знаешь? Я подумываю, уж не обратиться ли мне с просьбой причислить меня к лику святых.
Он кивнул с наигранной серьезностью.
– Твоим символом будет коробка с гримом и фальшивая борода.
– А разве хоть что-то фальшивое может подойти в качестве символа святой?
– Что здесь такого? Все зависит от обстоятельств.
Со вздохом она поудобнее устроилась на кровати и протянула к нему руки.
С большой осторожностью, потому что движения еще причиняли ему боль, он опустился рядом с ней и положил свою голову ей на грудь. Несколько минут они лежали тихо, тесно прижавшись, наслаждаясь близостью друг друга.
– Я не мог поверить своим глазам, когда прошлой ночью ты вошла в ту комнату. Я очень боялся, что охранник может проснуться.
– Давай больше не будем об этом вспоминать. – Она дотронулась до его плеча. – Поцелуй меня.
Приподнимаясь на локте, он не смог сдержать стон.
Миранда подняла голову и поцеловала его. Ее язык раздвинул его разбитые губы и проник внутрь. Поцелуй длился и длился. Тело Шрива напряглось, дыхание стало прерывистым. Наконец в нем проснулась страсть.
Он повернулся на бок.
– Это должно иметь продолжение.
– Ну, если тебе не трудно...
– Я справлюсь. – Его руки обняли ее талию, тонкую, как тростинка, потом спустились ниже, на бедра. Миранда застонала и подалась ему навстречу.
Он отстранился, лукаво усмехнувшись.
– Но с другой стороны... Она закусила губу.
– Прошу тебя.
– Ты устала, – продолжал он с наигранным беспокойством. – Ты долго шла пешком и скакала верхом. Ты не спала двадцать четыре часа.
– Скорее сорок восемь, – поправила она его. – Прошу тебя. Я хочу тебя, хочу до боли. – Она закинула ногу ему на бедро, открыв его взору соблазнительные секреты своего тела. – Прошу тебя.
Он провел рукой по внутренней стороне ее бедер. Ее мышцы совершенно определенно стали более крепкими.
– Ты стала еще прекраснее, чем раньше. Ее лицо сохраняло напряженное выражение.
– Я не чувствую себя женщиной. Не чувствую себя прежней. Все произошло не так, как хотелось. Я никогда... – Ее голос дрогнул. – Я никогда не думала...
– Тсс. – Когда его пальцы проникли во влажную, жаркую глубину и начали ласкать ее пульсирующий бугорок наслаждения, она задохнулась от восторга. Голова откинулась назад, сквозь стиснутые зубы вырвался стон, по телу пробежала дрожь.
Шрив засмеялся.
– Ты уже готова?
Слезы удовольствия выступили у нее на глазах.
– Я... я не хотела...
– Не извиняйся. – Он поцеловал ее. – Я просто хотел тебя немного разогреть.
– Но... – Она вытерла слезы.
Он уже не чувствовал боли в своем теле. Страстно желая обладать ею, он все же не спешил войти в нее, желая продлить эти мгновения любовной игры. Но она импульсивно подалась вперед, и он, не сумев сдержаться, сжал ее ягодицы и рывком приблизил к себе.
Она вскрикнула и крепко обвила ногами его талию.
Одержимый первобытным желанием, какого не ведал прежде, он начал движение. Один толчок, другой...
– Да! – воскликнула она. – О да! Да! – Она опять задрожала, и крик наслаждения слетел с ее губ.
Он прижался теснее, проникая в нее все глубже и глубже, и его крик восторга слился с ее новой волной наслаждения.
Он нежно погладил по белокурой голове, лежавшей у него на плече.
– Ты спасла всех, кого собиралась спасти? Она сделала вид, что размышляет над ответом.
– Пожалуй. Кажется, в этой местности других больше не осталось.
– Тогда я предлагаю покинуть эту пыльную, дикую местность и вернуться туда, где нас ценят.
