Ольга Резниченко - Стоун-Парк
— Нет, что ты.
— Как ты себя чувствуешь? — все еще украдкой шептал он.
— Нормально.
— Ты потеряла сознание. Я чуть с ума не сошел.
— Там было очень душно.
Да уж, а еще был Эдвард. Но, по сути, я сама его позвала. Что теперь, жаловаться?
Генри смущенно присел на кровать. Я села рядом.
Его что-то волновало. За время проживания в Стоун-парке он очень редко заходил ко мне в комнату.
Друзья.
— Мне нужно тебе что-то сказать.
— Да, я слушаю.
— Эмили, я долго думал. И решил. Я хотел написать тебе письмо. Но подумал, это будет совсем нечестно. Так что я пришел это тебе сказать лично. Появились неотложные обстоятельства. До рассвета я уеду.
— Надолго?
— Думаю да.
— Месяц?
— Эмили, — тяжело выдохнул Генри, — я думаю, навсегда.
Он сорвался на ноги. Отвернулся.
— Прости.
Едва осознавая происходящее, я выдавила:
— Но, а Стоун-парк?
— Я дарю его тебе. Лучшей хозяйки не найти.
— Не нужен он мне! — завизжала я. Зачем мне что-то без него?
— Прости меня, я думаю, ты все поймешь. Когда-нибудь поймешь, почему я принял такое решение.
— Но… Но Оливия?
— А что Оливия?
— Разве ты не видишь, что она чувствует к тебе? Ты вскружил ей голову! И теперь бросаешь?
Как и меня…
— Я… нет, это не так!
— Ты что слепой?!!
— Эмили, для меня Оливия всегда была дочерью моего друга Томаса. Она маленькая девочка, как дочь, маленькая дочурка для меня. И потом, пусть на вид мне двадцать пять, но на самом деле все же не так. Она для меня еще ребенок. И так будет всегда! О чем здесь вообще может быть речь? Возможно, моя манерность и уважение к ней как-то растолкованы иначе. Я не знал. Не хотел.
Вдруг что-то задребезжало в коридоре. Словно кто-то споткнулся обо что-то, убегая. Я сорвалась с места и бросилась к двери. Но никого.
— Эмили, мне пора. Прости за все. — Генри подошел ближе.
Как хотелось броситься к нему, обнять, умолять остаться. Но что это даст?
Я слышала его тяжелое дыхание. Аромат дурманил голову. Он стоял так близко, как еще никогда.
— Генри, — я еле пропищала.
— Прощай, — прошептал нежный бархатный голос. Резкий и жгучий поцелуй в щеку. И он исчез. Растворился, словно сон, словно дымка.
* * *Безудержные слезы, горькие, кровавые, они вырвались из нее, смешиваясь с отчаянием и болью. Эмили рвалась на части, испепелялась изнутри. Обезумевши от горя и шока, она рухнула на колени, жадно обхватив руками голову.
"Навсегда".
"Он ушел навсегда".
"Боже, нет! За что это мне?"
"Генри…"
"Милый мой, Генри!"
"Вернись".
"Навсегда…"
* * *— Мисс Эмили, — вбежала служанка. Она ужаснулась, когда увидела девушку, лежащей на полу в неестественной позе.
— Мисс Эмили, Вы живи? Мисс, — она затрясла ее, безумно, испуганно, ошалевши.
— Да… — еле выдавила та.
Вбежал Роберт, сын мистера Ленса, управляющего поместья Демпси.
— Что случилось?
— Не знаю, Роб. Я нашла ее в таком состоянии.
— Да уж.
Он поднял Эмили и уложил в кровать.
— Следи за ней, а я сам расскажу все мистеру Демпси.
* * *Когда Роберт постучал в дверь, Уолтер уже не спал. Он озадачено ходил по комнате, раздумывая над ночным кошмаром.
— Входите.
— Мистер Демпси.
— Да, Роберт.
— Сегодня с утра Анна обнаружила, что мисс Оливия так и не вернулась домой. Я взял на себя смелость отправиться в Стоун-парк. Возможно, что мисс Демпси что-то понадобиться. Но, как оказалось, со вчерашнего вечера никто ее не видел.
— А мисс Скотт?
— Она…
— Что дальше? Почему замолчал?
— Она была не совсем в себе, когда ее увидел. Так что…
— А мистер Стоун? — было видно, что Уолт пытался подавить в себе страх и волнение.
— Говорят, он уехал еще вчера ночью. Так что я не смог с ним поговорить.
— Куда?
— Видимо, по срочным делам. Что-то случилось в порту.
Уолтер молчал. Ужас плескался в его глазах. Он еле дышал.
— Все проверили?
— Да. Так бы Вас не побеспокоили. Мисс Оливия пропала.
Тишина. Уолтер застыл на мгновение. Лицо медленно бледнело, становясь почти синюшным. Дыхание стало тяжелым и редким.
Резким движением он схватил рубашку и выбежал из комнаты, на ходу одеваясь.
— Готовь лошадей, собак. Позови Эдварда и своего отца. Мы должны немедленно ее найти.
— Хорошо, сэр. Мистер Хард по просьбе Генри Стоуна остался погостить на пару недель в Стоун-парке. Он отличный охотник и следопыт. Возможно, и его позвать? — пытался не отставать Роберт.
— Да, хорошо было бы. Спасибо тебе, — и Уолтер бросил на него благодарный взгляд.
Еще никогда никто не видел в Демпсифилде Уолтера таким взвинченным, взбешенным и напуганным. Не теряя и мгновения, молодой Демпси рванул в конюшню.
Они мчали сквозь лес, пробирались на встречу тьме и коварным тайнам. Сердце Уолтера щемило и обливалось кровью при одной только мысли, что его сестренка где-то там, одна, в пучине холода, голодных зверей. Возможно, она даже без сознания.
"Боже, помоги мне".
Время бежало, солнце склонялось к горизонту. Ее нигде не было.
Слезы выступали на глазах.
"Лучше бы я пропал, умер, взорвался, чем она…, моя Оливия. Моя девочка".
Ветер безжалостно бил в лицо. Ветки неумолимо царапали кожу до крови. Но еще больней и невыносимей разрывались сердца… двух быстрых наездников. Они мчали в ночь, в глушь, ошалевши крича, зовя, уже бессознательно повторяя имя Оливии.
Что может быть хуже, чем единственный и дорогой для тебя человек во всем мире пропадает? Что может быть хуже, чем угроза ему? Опасность, которую ты не можешь предотвратить, остановить, пресечь. Что может быть хуже, чем то, что ты не знаешь где он и что с ним сейчас? Твой лучик света, смысл жизни, этой глупой и гадкой жизни, где-то там, возможно, ему больно, страшно, возможно, даже умирает, но ты не можешь помочь.
Только бы не опоздать. Самое страшно не успеть.
Ты мог что-то изменить, но не сделал. Лучше сразу умереть.
Вдруг раздался на весь лес крик Уильяма Харда:
— Она здесь!
* * *— Я дал ей успокоительное. Осмотрел раны и ссадины. Ей нужен покой и тепло.
Уолтер не выпускал Оливию ни на секунду из вида.
