Лариса Шкатула - Дар юной княжны
Они шли темными коридорами, переходами, в которых горели факелы. За одной из дверей взвыла собака, за другой кто-то истошно закричал. Все казалось настолько нереальным, будто Ян вдруг попал в страшную сказку. Юлия шла впереди, безучастная ко всему.
Если бы деревенский хлопец был знаком с историей, то при взгляде на помещение, в которое они спустились по каменным ступеням, он сразу бы понял: перед ними средневековая камера пыток. Страшная сказка продолжалась. В жаровне горели угли, пахло паленым человеческим мясом. В довершение кошмара Янек увидел… висящую под потолком, подвешенную за руки, обнаженную Беату.
Нежное тело той, которую совсем недавно ласкал он, было словно истерзано диким зверем: все в синяках и кровоподтеках. На груди чернел ожог.
Епифан — Ян сразу узнал его, вспомнив видение, — перебирал у жаровни металлические щипцы. При виде Яна он оскалился по-волчьи и даже зарычал, но, поглядев на безучастное лицо Юлии, по-своему истолковал приход парня и торжествующе кивнул ему на висящую Беату.
Ян посмотрел на Юлию — её лицо ничего не выражало, на Епифана — тот выглядел диким зверем, и какое-то время пытался осмыслить увиденное. Это все происходит в действительности? И перед ним — люди?! Бедная девочка! Он шагнул, намереваясь снять Беату с цепи, — Епифан, рыча, заступил ему дорогу.
Юноше показалось, что внутри него загорелось пламя. Огонь побежал по всем его членам, просясь наружу. Еще мгновение, и он, кажется, взорвался бы от полыхнувшей из него ненависти. Из его руки никому, кроме Яна, не видимая, вырвалась огненная стрела и ударила пыточного мастера в сердце. Тот покачнулся и рухнул замертво. Ян стал поспешно отвязывать Беату. Девушка была в глубоком обмороке.
Он не обеспокоился состоянием Епифана. Не думал о том, что с ним, почему он лежит без признаков жизни в такой неудобной позе? Он просто видел, как огненная стрела сожгла сердце Епифана, — а разве человек может жить без сердца? Конечно, он умер. Но убил его не Ян. Волей Яна его убил господь!
Ян снял с себя рубашку, кое-как прикрыл неподвижную Беату и понес её на руках, бросив Юлии:
— Иди за мной!
Юлия, по-прежнему покорная, пошла за ним.
— Сиди, охраняй, — скомандовал он Юлии, как прежде дворовому псу, укладывая Беату на роскошную кровать хозяйки. И пошел искать Ивана, смутно надеясь, что это — единственный человек в замке, который может ему помочь.
На подходе к комнате камердинера он услышал стоны и бормотания. Ускорил шаги и рывком распахнул дверь. Иван сидел на стуле, обхватив голову руками, и глухо стонал.
— Иван, очнись, Иван!
Тот с трудом поднял на Яна измученные, налитые кровью глаза.
— Ян… Прости, не до тебя… О-о-о, голова… опять! Будто грызет кто изнутри!
Ян поднес руку к его голове. И правда, показалось, что-то маленькое и злобное сидит в черепе у слуги и грызет его мозг. Ян сделал движение и как будто ухватил это существо. Оно упиралось, цеплялось лапками, причиняло Ивану боль, но Ян упорно тащил, даже взмок, — вырвал и с размаху ударил о стену.
— Ух! — облегченно выдохнул Иван и недоверчиво потрогал затылок. — Неужто не болит? Как ты это сделал?
— Не знаю. Я эту твою боль просто увидел, вырвал её и выбросил. Как осот в огороде.
Иван улыбнулся сравнению — оно звучало совсем по-мальчишески.
— Вот не думал, не гадал, что ухаживаю за знахарем. Мог бы тогда сам себя лечить.
— Да, понимаешь, раньше я за собой такого не замечал. Мать говорила, прабабка у меня ведьмой была. Шутила, наверное… Но дело сейчас не в этом. Тут я в такой переплет попал, не знаю, как и выпутаюсь. Когда лежал, так при необходимости за веревку дергал… сонетку эту… ты приходил и помогал. Считай, я сейчас дернул, как бы я такой же лежачий и беспомощный.
— Ну ты и нагородил! Волнуешься, что ли? Конкретнее давай: что у тебя случилось?
— Нужно срочно помочь Беате! Она в комнате Юлии, без сознания.
— Ну, а я тут при чем? Ты вон и сам знахарствуешь — любой позавидует!
— Да не пойму я, что с ней. Для врачебного дела всё-таки учиться надо! И как узнать, если она меня не слышит. Я же ещё не все сказал… Такое дело, понимаешь, Епифан умер.
— Вот это новость! Хозяйская собака сдохла. Не пришлось ему — такая жалость! — меня на своем крюке повесить. В пыточной… Но от чего он умер? Был же здоров, как бык!
— Так это я… того… случайно!
Иван, который все же откликнулся на просьбу Яна пойти с ним и уже разговаривал на ходу, от изумления даже остановился в коридоре.
— Что? Ты убил Епифана? Как же это произошло?
Ян сбивчиво рассказал о случившемся.
— Значит, Юлия видела и ничего не сказала?
— А как она могла что-нибудь сказать? Я же приказал ей молчать!
— Неужели ты — медиум?
— Не знаю, как это называется, но раньше я за собой такого не замечал.
Они подошли к комнате Юлии.
Беата по-прежнему лежала на кровати без сознания. Юлия сидела, безучастно глядя перед собой. На пришедшего Ивана она не обратила никакого внимания. А тот никак не мог оторвать глаз от непривычной картины: взбалмошная, горделивая паненка, не признававшая никого, кроме отца, сидела, укрощенная простым сельским хлопцем.
— Да-а, — покачал головой Иван, — сам не увидел бы, ни за что не поверил… Все-таки отправь её отсюда, я пока Беату осмотрю.
Мозг Юлии был точно сонная рыба в аквариуме. Она все слышала, но звуки доносились будто издалека, и она не могла стряхнуть колдовское оцепенение; двигалась, как во сне, в липкой паутине ограничивающих приказов Яна. "Иди в зеленую комнату и спи, — сказал он ей. — Приду — разбужу". Она не хотела идти, не хотела спать, но пошла; не раздеваясь, легла и заснула, будто в пропасть упала.
— Что же с нашей стрекозой? — говорил как бы про себя Иван, осматривая Беату. — Боже, да у неё болевой шок! Эта тварь вывернула ей руки.
Он вправил Беате вывихи, но она даже не шевельнулась. Ян подозрительно посмотрел на Ивана.
— Что-то мало ты на слугу похож! Меня лечил. И с Беатой обращаешься, как… пан Вальтер.
— Не сравнивай меня с этим ублюдком!.. Что ж, в наблюдательности тебе не откажешь, что, впрочем, приводит меня к неутешительным выводам: наблюдательным можешь быть не ты один… Но обо мне потом. Посмотри, что этот зверь с девочкой сделал! Искусал ей спину, пожег грудь… Делал все, на что было способно его больное воображение. А чего стесняться, паненка разрешила… Я давно подозревал, что Епифан — психически ненормален. Случай с Беатой — ещё одно тому доказательство. Впрочем, именно таким он и устраивал своих хозяев: живой ужас замка!.. Одного не могу понять, чем же это так провинилась Беата, что Юлия отдала её Епифану?
