Лоретта Чейз - Виконт-бродяга
Кэтрин, потягивая чай, размышляла над непростой ситуацией, в которую угодила. Наверняка за ужином хозяева дома станут задавать щекотливые вопросы. Что, бога ради, она могла им ответить?
Достаточно было сбежать из дома без компаньонки, чтобы очернить репутацию любой юной леди. Проведя же одну ночь в борделе, а другую в доме холостяка, можно говорить о полном её крахе.
Никто не поверит, что ей удалось сохранить добродетель. Одно то, что приличия были нарушены, могло превратить её в парию, позор семьи… если, конечно, как верно заметил лорд Рэнд, кто-нибудь об этом узнает. В настоящее время он был единственным, кто знал. Но пока для него она всего-навсего мисс Петтигрю, имя Пеллистонов остаётся незапятнанным. И для неё же лучше, чтобы так оно и оставалось. Её возвращение домой и без того обещает быть весьма тягостным.
Кроме того, признайся девушка, кто она на самом деле, лорд и леди Эндовер ни за что не позволят ей вернуться домой без сопровождения, а Кэтрин не нуждалась в свидетелях унизительной сцены, которая — она была в этом уверена — ждёт её по возвращении, особенно если отцу пришлось прервать своё свадебное путешествие. Он и так не отличался сдержанностью, а будучи пьяным, как это частенько бывало… ох, ни к чему пока думать об этом. Отец, несомненно, поведёт себя самым оскорбительным образом.
— Вот, мисс, — сказала Молли, оторвав Кэтрин от невесёлых раздумий. — Вы сейчас просто приляжете да хорошенько вздремнёте, я до ужина не стану вас тревожить. А покамест вычищу ваше платье. И выглажу, — добавила горничная, скользнув разочарованным взглядом по сложенному в кресле серому одеянию. — Будете вся отдохнувшая сиять, как пятипенсовик.
— О нет. Едва ли оно подходит для ужина, — последовал смущённый ответ. — Персиковый муслин будет гораздо лучше.
— Прошу прощения, мисс, но я не нашла никакого персикового муслина, хотя распаковала всё, что вы привезли с собой. Только коричневое платье, бельё и всякие мелочи. — Круглое румяное лицо служанки выражало неподдельное изумление от столь скудного гардероба.
До сего момента Кэтрин была слишком взволнована, чтобы проверить наличие своих вещей. Теперь же со слабым отголоском гнева она осознала, что хозяйка публичного дома, должно быть, украла у неё единственное хорошее платье.
— О Господи, — быстро проговорила она. — Я собиралась в такой спешке, что, похоже, забыла положить его. Как глупо с моей стороны. Да, в таком случае остановлюсь на сером.
Когда Кэтрин заползла в постель, Молли на цыпочках вышла из комнаты. Мисс Пеллистон не надеялась уснуть — не теперь, когда её ум столь взбудоражен, — но несколько часов покоя помогли бы придать ясность мыслям — чем она не могла похвастаться два месяца тому назад.
Кэтрин оказалась неспособна мыслить, потому что горячий нрав, унаследованный от отца, ослепил её и привел в исступление. Хоть и не показывая того, Кэтрин, как обычно, позабыла все доводы рассудка и оказалась неспособной осмыслить все последствия своих поступков. По меньшей мере, ей следовало приготовиться к любой случайности.
У неё были недели, чтобы изменить своё решение или хотя бы продумать всё наперед.
Немудрено, что лорд Рэнд посчитал её наивной молодой мисс. А теперь и вовсе был ещё худшего мнения. Он обозвал её трусихой, и притом нелепой, что неудивительно, учитывая то отвратительное проявление слабости, выказанное в его присутствии. По крайней мере дважды Кэтрин рыдала при нём — она, которая терпеть не могла слёз. Разве не была подобная слезливая сентиментальность наедине с собой потаканием собственным слабостям, а на людях — попыткой вызвать жалость? Тётушка Дебора разражалась слезами каждый раз, когда ей вдруг казалось, будто ею пренебрегают, чем приводила в ярость отца и умудрялась вывести из себя даже Кэтрин.
Лорд Рэнд, должно быть, не помнит себя от облегчения, сбыв её с рук. Эта мысль вызвала какое-то болезненное волнение внутри, и глаза Кэтрин вновь обожгло слезами. О, ради всего святого! Вокруг столько превосходных причин, чтобы поплакать, так почему простая мысль о её спасителе должна быть той самой, что выбьет почву из-под ног?
Кэтрин решительно изгнала образ лорда Рэнда из головы, чтобы, наконец, сосредоточиться на хозяйке особняка. Фамилия Эндовер казалась такой знакомой. Была ли их семья как-то связана с Пеллистонами? Она бы не особо удивилась, если так — ведь половина английской, да и европейской, аристократии состояла друг с другом в родстве. Хотя, возможно, графская семья просто служила темой одному из бессвязных рассуждений двоюродной бабушки Юстасии о генеалогии.
Старая леди изучила своего Дебретта[15] тщательнее, чем Библию. При воспоминании о длинных монологах в мрачных загромождённых комнатах Кэтрин накрыло изнеможение.
Генеалогия.
«Обсуждать генеалогию было некогда», — сказал он сестре в своей обычной резкой манере. На самом деле, в данных обстоятельствах это было довольно забавно.
«Что за странный человек», — словно в тумане, подумалось Кэтрин, в то время как веки её слишком отяжелели, чтобы держать глаза открытыми. Потерянный, разумеется, со всеми своими пьянками и распутством, совсем как её батюшка, но молодой… и красивый… и такой сильный. Он поднял её с такой легкостью, как если бы она была одной из шляпных картонок.
Он наверняка был потрясен, когда, протрезвев, понял, что умудрился ночью притащить домой.
Зато теперь, возможно, научится проявлять умеренность в будущем. С этой благочестивой мыслью Кэтрин провалилась в сон.
* * *— Итак, кто вы такой, чёрт возьми? — воскликнул лорд Рэнд, оглядывая с ног до головы маленького худенького человечка, стоявшего перед ним.
Его сиятельству уже преподнесли два пренеприятнейших сюрприза. Первым оказался дворецкий ростом выше него самого, чьё произношение наводило на мысль о близком соседстве с колоколами Сент-Мэри-ле-Боу[16]. Да ещё и звали этого кокни-дворецкого[17] не иначе, как Гедеон. Вторым был шеф-повар, который ни слова не мог вымолвить по-английски, заставляя Макса копаться в закоулках памяти в поисках французских словечек. А стоит заметить, этот язык он твёрдо намеревался похоронить там навечно, заодно с греческим и латынью.
А теперь перед виконтом стояло унылое создание, до этого протащившееся за ним по пятам через весь длинный коридор.
— Хилл, милорд, — грустно представился человечек.
— Хилл, — повторил лорд Рэнд. — И чем же вы занимаетесь?
— Я ваш секретарь, милорд.
— Дьявол, на кой чёрт мне секретарь? Вот только этого не хватало! Проклятый дом так и кишит слугами. Могу поспорить, такой толпы не собиралось в одном месте с тех самых пор, как Принни женился на своей толстой кузине. — Да, милорд. Это очень трагично, — мрачно согласился Хилл.
