Дениз Домнинг - Весенняя страсть
Замухрышка огляделся по сторонам, переводя взгляд с одного Фицхенри на другого, и понял, что появился третий брат.
– Господин шериф, – сказал он, приветствуя Джефри и растягивая в медовой улыбке тонкие губы. – Лорд Грейстен, поверьте мне, я немедленно и с радостью покидаю это место. Случившееся уберегло меня от страшной ошибки. Забирайте себе эту мегеру, – повернулся он к Гиллиаму. – Желаю вам пережить первую брачную ночь и не получить рану посерьезней, чем от булавки.
Де Окслейд вскочил на лошадь и развернул ее в сторону ворот, оставив договор валяться в грязи. Племянники последовали за дядей.
Гиллиам смотрел им вслед. Этот маленький рыцарь показался ему слишком самонадеянным, не осознавшим свое поражение и ничему не научившимся. Взглянув на помятый пергамент, он задумался: почему на нем нет печати? Окслейд не дурак, стало быть, он не только знал, что Николь собирается бежать из плена, но был уверен: девушка бросится к нему. Итак, претендент на Эшби сейчас направлялся на условленное место встречи с невестой!
Проклятие! Но если Гиллиам не найдет ее первым, Хью увезет Николь туда, где ее нельзя будет найти. А когда у нее в животе окажется ребенок, конец всем спорам о браке.
– Де Окслейд почему-то считает себя хозяином этой мегеры. Я думаю, здесь с самого начала был устроен заговор. Договор привезли просто так, для отвода глаз. – Гиллиам поддел ногой намокший пергамент. – Вы заметили, что его племянники даже не пытались остановить девушку, когда она побежала?
– Разве нет? Я – то пытался. – Джефри переводил взгляд с одного брата на другого, пытаясь скрыть веселую улыбку. – Гиллиам, у тебя на плече кровь. Рэналф, а что с твоим платьем? Похоже, я пропустил потрясающее зрелище.
– Смейся, Джеф, и я выбью тебе второй глаз! – прорычал Рэналф. – Гиллиам, никакой испорченной девке, пускай она сам дьявол в юбке, я не позволю вырвать то, что я отдал тебе. Найди ее! Если де Окслейд ее поймает, бери их в осаду и знай, что я тебя поддержу. Если ты первый ее схватишь, тащи в Эшби, запирай все ворота и не выпускай до тех пор, пока у твоего новорожденного младенца не полезут зубы. Но что бы ни случилось, я больше никогда не хочу ее видеть. – Он развернулся и, кипя от злости, направился к воротам.
Гиллиам и Джефри молча наблюдали за тем, как лорд Грейстен покидает аббатство. Когда Джеф перевел взгляд на младшего брата, на его лице не было и тени улыбки.
– Как это ей удалось сбежать? Она чуть не сбила меня с ног в воротах.
– Хочешь знать как? Ногой и булавкой.
Гиллиам раскрыл ладонь. Он сохранит эту безделушку как напоминание о коварстве женщины, о том, какой опасной она может быть. Заставив себя унять гнев, он постарался говорить мягче.
– Эй, Джослин, – сказал он мальчику, – сегодня я преподам тебе первый урок: как охотиться на убегающих жен.
Джеф обнял мальчика за плечи и подтолкнул его к новому хозяину.
– Прими мои извинения, я не могу остаться и помочь тебе. Мне надо вернуться в Кросуэлл.
– Не бойся, с Джосом все будет в порядке. Гиллиам положил руку на худенькое плечо мальчика.
– Меня зовут Джослин, – пробормотал тот. Гиллиам усмехнулся, довольный тем, что парнишка проявил характер.
– Джеф, можешь успокоить мать мальчика. Скажи ей, что я обещаю не испортить ее сына за то время, пока он будет моим оруженосцем.
ГЛАВА 4
Солдаты чувствовали себя охотниками, преследующими убегающую лань. От стен сторожевой башни Грейстена они двинулись к оборонительным рубежам города Солдаты входили в каждый дом, обыскивали все углы.
А в это время Николь сидела на корточках в щели, в которую они забились с Тильдой. У нее болело все тело. Подруга заканчивала возиться с волосами Николь. С нарастающей тревогой беглянка прислушивалась к крикам преследователей. Они близко Слишком близко.
– Скорее, Тильда, мы больше не можем тянуть, – тихо торопила она.
– Все готово, – ответила девушка, подавая подруге меч. – Надевай капюшон, а я посмотрю, что там на улице.
Николь засунула меч в ножны, болтающиеся на поясе, и встала. Ей показалось, что голова вознеслась высоко над плечами. Холодный влажный воздух обжигал оголенную шею. Николь тряхнула головой, и обрезанные локоны запрыгали возле подбородка. Этого трудно было ожидать, но короткие волосы стали еще кудрявее. Николь запустила пальцы в свою шевелюру, потом печально посмотрела на золотую копну, лежащую у ног.
Что она наделала? Ничего более женственного, чем волосы, у нее не было, так она считала всегда. Золотые кудри придавали своеобразную привлекательность простоватому лицу и мальчишеской фигуре. Поборов минутную слабость, Николь натянула коричневый капюшон, под которым можно было спрятать даже лицо, если надвинуть капюшон поглубже на лоб. Николь насмешливо улыбнулась и откинула капюшон на плечи. Теперь, когда у нее такие короткие волосы, зачем прятать лицо? Никто не догадается, что она женщина.
Льняная рубашка, ткань которой от долгой носки стала совсем мягкой, приятно касалась тела. Николь была в коричневых чулках, перевитых крест-накрест завязками, как их носили все мужчины. Штаны плотно облегали бедра, и Николь не беспокоилась, что они с нее свалятся. Да, пожалуй, мужской наряд не слишком удобен для нее, привыкшей к широким юбкам, не стеснявшим тело.
Поверх нижнего белья на девушке была надета старая туника. Когда-то ярко-зеленая, с годами она выцвела и сейчас лишь отдаленно напоминала прежний яркий наряд. Пришлось закатать рукава, но по длине туника была в самый раз – опускалась чуть ниже колен. В последнюю очередь Николь надела толстый кожаный дублет[1] и кольчугу, скрывающие маленькие женские округлости.
Обуться Николь пришлось в грубые башмаки, которые, к сожалению, оказались ей малы и сильно натирали ноги. Девушка с тоской посмотрела на прекрасные туфли, которые носила прежде; с ними придется расстаться. Дело было не только в том, что такую обувь носили лишь дамы из благородного сословия, просто они сами по себе не годились для долгого похода. Николь вздохнула и, видя, что выбора нет, решила терпеть боль.
Тильда тихонько позвала ее из-за стены.
– Выходи, все спокойно.
Николь протиснулась под доской, испачкав тунику. Встав, она попыталась стереть с себя липкую грязь, но только измазала руки. Оставив бессмысленное занятие, она подошла к Тильде.
– Они уже повернули за угол?
– Нет еще. – Тильда обернулась к Николь, потом внимательно оглядела ее.
– Колетт![2] – выдохнула она.
– Что? – воскликнула Николь и огляделась по сторонам, подумав, что Тильда увидела нечто ужасное.
