Кристина Дорсей - Море соблазна
– Когда у меня еще будет возможность увидеть его?!
– Но, может быть, мне представится счастье лицезреть его все-таки в другой раз? – без надежды спросила Фелисити, разгоняя веером тяжелый, наполненный ароматом множества духов воздух. Как хорошо было бы вырваться отсюда немедленно! Она с испугом покосилась на дверь веранды. Верно, он все еще там.
– О, он никогда не сидит на месте.
Миссис Блэкстоун произнесла эту фразу с гордостью за своего внука, словно ставила эту его способность в заслугу. Тетка же была явно другого мнения.
– На самом деле я вовсе не…
– А, вот он где! – и старуха, схватив Фелисити за руку, буквально потащила ее к стоящей неподалеку группе людей, не забывая при этом выделывать своей тростью по натертому полу настоящее стаккато.
Фелисити оставалось только подчиниться. Тщетно она высматривала выход – зала была переполнена, и уже в двух шагах ничего не было видно. Затем она увидела мужчину с веранды и попыталась вырваться из рук неугомонной старушки. Юбки ее взвихрились и зашуршали.
– Да не вертитесь же, ради Бога! – одернула ее Эвелин и постучала золотым набалдашником по широкому плечу невоспитанного господина.
Он повернулся, и брови его взлетели вверх при виде Фелисити. Не успела Эвелин представить их друг другу, как бедная девушка ощутила у себя в животе предательски холодящую пустоту.
Преодолевая боль разбитых губ, Дивон Блэкстоун усмехнулся. Полученное недавно оскорбление еще жило в нем.
– Ну, если это не Рыженькая… – только и проговорил он в ответ.
Глава третья
– Что это ты там бормочешь? – Эвелин бесцеремонно в очередной раз воспользовалась своей тросточкой, чтобы привлечь внимание внука. – Я представляю тебе мисс Уэнтворт, а ты! Фелисити, это и есть мой внук Дивон Блэкстоун, и я хочу, чтобы его раны не произвели на вас обманчивое впечатление.
– Судя по всему, мисс Уэнтворт нет никакого дела до моих доблестных шрамов. – И Дивон, несмотря на боль в ребрах, поклонился как можно ниже.
Фелисити в ответ дерзко щелкнула веером.
– Воистину. – Почему этот несносный нахал все время попадается на ее пути? И почему его, помимо всего прочего, еще и угораздило быть внуком почтенной миссис Блэкстоун? – Не сомневаюсь, что свои раны вы получили в честном бою и за правое дело.
– Когда-то и я считал именно так.
Девушка надменно и резко выпрямилась.
– А теперь, надо полагать, вы так не считаете?
Возможно, он обижен на то, что она его не поблагодарила, но ведь она не узнала в нем своего спасителя, если, впрочем, таковой и существовал. Кроме того, своим возмутительным поведением на веранде он и вовсе перечеркнул то хорошее, что, может быть, для нее и сделал.
Дивон даже не удостоил ее ответом. Высокомерный наглец только усмехнулся своей кривой усмешкой – странно притягательной, несмотря на синяки и раны, – и обернулся к достопочтенной бабушке:
– Могу я принести вам бокал пунша, прежде чем откланяться?
– Но я надеялась, что ты задержишься. Может быть, потанцуешь с мисс Уэнтворт…
Фелисити стиснула зубы: одна мысль о повторном танце с этим человеком казалась ей отвратительной. Он снова будет сжимать ее в объятиях, и стоит ей лишь на минуту потерять бдительность, как он снова будет пытаться остаться с ней наедине. Представив себе, как он прижимается к ней, она вздрогнула. Разумеется, от танца можно отказаться, но старая миссис Блэкстоун была к ней так добра, что вовсе не хотелось бы выглядеть неблагодарной.
Размышления Фелисити были прерваны громким смехом невежливого внука, в глазах которого блестели нехорошие огоньки, словно он догадывался, о чем она в данный момент думает.
– Полагаю, что бальная карточка мисс заполнена до отказа, – проговорил он, кланяясь сперва бабушке, а затем Фелисити, – кроме того, сегодня танцами я сыт по горло.
Он отказывается с ней танцевать! Девушка с трудом верила своим ушам. Никогда, ни в Нью-Йорке, ни в Нью-Джерси, где угодно, не бывало еще такого случая, чтобы присутствующие на балу мужчины не оспаривали возможности танцевать с ней! Даже на знаменитом балу, данном в честь принца Уэльского, его высочество сам попросил оставить за ним последний танец! И здесь приглашения уже не умещались в ее карточку! Фелисити с трудом подавила искушение бросить эту карточку прямо в лицо невеже, дабы он смог воочию убедиться, сколько мужчин сгорают от желания танцевать именно с ней!
Но, не обращая на нее абсолютно никакого внимания, Дивон Блэкстоун нагнулся к любимой бабке, поцеловал ее и обнял так нежно, что старушка заулыбалась и похлопала внука по руке.
– Берегите себя, ба, – тихо сказал он, – завтра утром я сам к вам заеду.
– Только не слишком поздно, – приказала она, но голос ее потерял всю язвительность и резкость, – в середине дня я отправляюсь проведать госпиталь. И, если уж на то пошло, ты мог бы сопровождать меня.
– Мог бы, – Дивон контрабандой привез в Чарлстон кое-какие медикаменты, и посещение госпиталя было ему весьма на руку. – Не беспокойтесь, я приеду пораньше.
Кивнув Фелисити самым невежливым образом, Дивон повернулся и направился к выходу. Она вздохнула с облегчением, подумав о том, что, завтра, когда этот внучек соберется навестить свою бабушку, ее давно уже не будет в доме миссис Блэкстоун.
Сейчас же ей больше всего хотелось уложить свое уставшее тело на пуховую перину и побыстрее заснуть. Ее сегодняшний дневной сон отнюдь не возместил необходимости отдыха после бессонной ночи в тряском вагоне, следующем на Юг. Дай Бог, обратно она поедет не поездом, тем более с тремя-то детишками! Внезапно ей в голову пришла мысль добираться обратно пароходом: комфортабельная каюта, свежий воздух… Фелисити до сих пор не могла забыть морского путешествия, которое они с матерью совершили в Англию несколько лет назад. Итак, пароход – и помощь блокадолома. Все решено, остается только найти его и предложить часть имеющегося у нее золота. Насколько ей известно из газет, все эти южане – хитрое безнравственное стадо, готовое за деньги на что угодно.
Эвелин Блэкстоун все еще упорно следила, как ее внук пробирается сквозь толпу танцующих. Несомненно, старая карга полагает, что внук ее – красное солнышко, с уходом которого весь мир погружается во тьму.
– Он славный мальчик, – прошептала старуха и, поглядев на Фелисити, почти растрогалась. Последняя же удивилась проявлению подобной нежности в столь язвительном существе, равно как и тому неведению, в котором пребывала старушка относительно жестокости и хамства ее «славного мальчика».
Дивон в последний раз мелькнул в широких двойных дверях зала, и что-то заставило Фелисити обратить на него внимание еще раз – что-то, не имеющее отношения к его красивому лицу и импозантной фигуре. Почти все мужчины на балу, исключая, разумеется, стариков возраста миссис Эвелин, были одеты в сероватую униформу армии конфедератов.
