Елена Езерская - Бедная Настя. Книга 3. В поисках счастья
— Вот как, убил сам себя, говоришь? — Владимир поставил бокал на стол и посмотрел прямо в глаза Репнину.
— А сейчас я узнал, что перстень, о котором говорил цыган, принадлежал Сычихе.
— Ясно, — глухо сказал Корф.
— Что ясно?
— Сычиха убила цыгана.
— Владимир, — растерялся Репнин, — как ты можешь бездоказательно обвинять человека в убийстве?
— Тот, кто убил один раз, убьет и второй! Правда, одно убийство уже сошло ей с рук. Но теперь… Ты же не позволишь ей избежать наказания?
— А кого она убила? — недоуменно спросил Репнин, видя, как Корф встает из-за стола.
— Сейчас это не имеет значения, дело прошлое.
— Куда ты, Владимир?
— Идем! К черту обед! Куда важнее найти и наказать убийцу.
Репнин ничего не понимал, но Корф так решительно вмешался в его расследование, что препятствовать ему было невозможно.
Владимир, ничего не объясняя, приказал Григорию запрягать сани и, вооружившись пистолетом, велел Репнину ехать с ним к исправнику.
— Но исправник сейчас, наверное, в таборе, — попытался возразить Репнин.
— Значит, едем в табор, — ничуть не смутился Корф.
Дальнейшие события развивались еще стремительней. Застав исправника в таборе и сообщив ему о своих подозрениях, Корф настоял на незамедлительном аресте Сычихи. Что тут же и было сделано. И лишь когда потрясенная женщина оказалась за решеткой, Корф внешне успокоился и предложил Репнину отметить это событие. Но прежде он пожелал говорить с Сычихой. Наедине. Исправник не стал возражать и допустил его к арестованной в камеру.
— Володя… — Сычиха поднялась ему навстречу.
— Вот ты и в тюрьме, — самодовольно сказал Корф. — Я давно мечтал об этом! Теперь ты больше никому не причинишь зла! Каждый преступник рано или поздно получает по заслугам!
— Володя, я не виновна. И ты это знаешь. Я цыгана не убивала. И чужие грехи на себя брать не буду.
— Так отвечай за свои! Или ты считаешь себя невиновной и в смерти моей матери?
— Твой отец простил меня. Почему же ты не можешь?
— Отец? Еще бы! Ведь у вас был роман!
— Ты сам знаешь, что это не правда. Да, я любила твоего отца, и он отвечал мне взаимностью, но между нами всегда была сестра…
— Не верю! Я тебе не верю! Ты отняла у меня мать!
— Я помогла ей уйти из жизни, но не убивала ее. И если бы ты знал, как она страдала, как молила о помощи и просила меня избавить ее от этих мук!.. — Сычиха тяжело вздохнула и отвернулась от Владимира.
— Ты возомнила себя Господом Богом, ты отняла у нее жизнь! — в сердцах воскликнул Корф. — Как ты могла? Как посмела?! Людям не дано знать, что им уготовано свыше. А если матери стало бы лучше, и она жила бы сейчас?
— Она была обречена, — тихо сказала Сычиха. — Она умоляла меня, чтобы я избавила ее от бесконечных страданий.
— Лжешь! Ты рассчитывала, что отец снова будет твоим, как это было до их свадьбы. Мама… она мешала вам!
— Это не так!
— Не так?! Вот смотри! — в неистовом порыве Корф разорвал ворот рубашки и достал висевший на груди медальон. — Он обещал мне, что уничтожит медальон с твоим портретом. Он клялся, что навсегда забудет тебя! И он умер, сжимая его в руках, и шептал твое имя! И ты еще смеешь убеждать меня, что вы и не думали мне лгать?! Вы оба лгали! Оба! Всегда!
— Ты не смеешь меня обвинять! Ты никогда не страдал так, как она. Ты не видел терзаний близкого тебе человека. Я любила Веру. И я помогла ей уйти из жизни и покончить с тяжкими мученьями.
— Ищешь себе оправдание? — рассмеялся Корф, и смех его был зловещим. — Я не прощу тебя! Я знать тебя не хочу. Ты убила мою мать, и сгниешь за это на каторге!
Выйдя от Сычихи, Владимир предложил другу ехать с ним, но Репнин отказался, сославшись на еще одно незаконченное дело. Корф не стал его переубеждать и отправился домой. Когда Владимир уехал, Репнин попросил исправника дать и ему возможность переговорить с Сычихой. Исправник пожал плечами, но препятствовать не стал.
— Послушайте, — миролюбивым тоном обратился Репнин к Сычихе, — я не понимаю, почему вы не пытаетесь оправдаться? О вас толкуют разное, но я не верю, что вы могли без причины убить человека. Но если вы все-таки сделали это, то чем цыган так разозлил вас? Или все дело в перстне?
— Перстень?! Какой перстень? — Сычиха, до этого равнодушно сидевшая на койке и бессмысленно разглядывавшая что-то на стене, словно очнулась и в упор посмотрела на Репнина.
— Тот, что вы положили в гроб барона Корфа.
— Как он оказался у цыган? Нет, нет! Перстень должен лежать в земле, рядом с ним! Только с ним!
— А вы все не расскажете, что произошло? — настаивал Репнин.
— Это касается лишь меня и его! — вскричала Сычиха, резко вставая со своего места.
— Если вы поможете мне найти убийцу…
— Я… Я — убийца!
— Перестаньте! Вы никого не убивали, и то, что вы не знаете о перстне, только подтверждает мою уверенность в этом. Вы хотите, чтобы настоящий убийца разгуливал на свободе и совершал новые преступления?
— А почему вы не верите, что это я убила?! Разве вы не знаете, что я одержима бесами? И, если дьявол мне нашепчет на ухо, я пойду по его указке на любое преступление? — страшным голосом спросила Сычиха.
— Поверить в этот бред, в бабьи сплетни? — Репнин покачал головой. — Увольте!
— Но я заслужила наказание! На мне тяжкий грех, еще больший, чем убийство собственной сестры.
— Убийство сестры? — Репнин вздрогнул и вдруг понял. — Так вы — тетушка Владимира?! И поэтому он зовет вас убийцей и все время гонит от себя?
— Да, но в моей жизни есть не одна эта страшная тайна. И я унесу ее с собой. Так что не переживайте, князь, Владимир прав — грехом больше, грехом меньше! Какая разница?
— Я не знаю, что случилось в вашей семье, но вам ни к чему было убивать Седого. И идти на каторгу за настоящего убийцу вы не должны. Я помогу вам!
— А вы можете доказать, что цыгана убил кто-то другой?
— Пока нет, но докажу!
— Найдите перстень, и тогда вы найдете виновного, — тихо сказала Сычиха.
В этот момент дверь камеры открылась, и в проеме показался исправник.
— Ваше сиятельство, судья требует к себе арестованную.
Репнин кивнул и, бросив на Сычиху ободряющий взгляд, вышел из камеры. Он решил и сам отправиться в суд, чтобы разузнать перспективы этого дела, но на лестнице столкнулся с Лизой Долгорукой.
— Елизавета Петровна? Какими судьбами?
— Здравствуйте, Михаил Александрович, — Лиза заметно обрадовалась встрече. — Вы не расскажете мне, что происходит?
— О чем вы? — смутился Репнин.
