Рене Бернард - Каникулы озорницы
— Возмездие за попытку вести себя как джентльмен, — сказал он, качая головой. Уверенно, но нежно он начал застёгивать её бельё, спокойно восстанавливая то, что столь лихорадочно развязал.
Алисса была способна лишь переводить дух, когда его пальцы прикасались к её обнажённой коже:
— Я не знаю, что сказать.
Она была уверена, ни один учебник по этикету никогда не затрагивал подобную ситуацию. Её лицо горело от стыда при мысли о вольностях, которые она позволила этому мужчине, о тех вольностях, о которых она умоляла.
Лиланд смотрел на неё столь пристальным и голодным взглядом, что она задрожала в его руках.
— Давайте вернёмся на дорогу и спокойно возвратимся домой. По дороге Вы сочините для меня хорошую лекцию, и я обещаю, что приму любое наказание, которое Вы сочтёте подходящим.
Алисса кивнула, выдавая себя озорной улыбкой:
— Хороший план.
— А теперь повернитесь лицом к моему плечу. Не хочу, чтобы Вас оцарапало. — Заботливо прижимая её к груди, он вывел кобылу назад через рощу к дорожке, по которой они ехали.
Алисса была благодарна за отсрочку, молясь, чтобы румянец исчез с её щёк, пока она не смотрит ему в глаза. Оказавшись на дороге, они спешились.
Девушка нервно закончила застёгивать свою блузку под горлом, отряхнула юбку и запахнула плащ, мечтая, чтобы лекция придумалась сама собой. Настоящая леди уже разразилась бы убийственным выговором. О, Боже мой!
— Может быть, поедем назад?
— Не сразу, — Лиланд полез в карман и протянул горстку шпилек, которые вытащил во время её спасения. — Вначале вам понадобится это.
Алисса приняла их с дрожащим смешком:
— Ах, да! Это потяжелее объяснить, чем потерю кареты.
— Я бы предложил свою помощь, но… — Промелькнувший в глазах блеск желания говорил сам за себя. Было бы весьма неразумно проверять их выдержку, позволяя ему снова притронуться к ней.
— Нет, — с готовностью согласилась она. — Я… Я справлюсь сама. Просто подержите, пожалуйста, мою шляпку.
Она никогда не совершала этого простого действия на глазах у мужчины. После жарких объятий казалось глупым просить его отвернуться, пока она закалывает волосы. Однако интимность этого момента отрицать невозможно. Нервничая, Алисса попыталась отвлечь его от откровенного любования её попытками:
— У Вас в волосах сучок, сэр.
Лиланд легко его обнаружил и резко вырвал из тёмного завитка у основания шеи:
— Благодарю Вас.
Она улыбнулась, завидуя его беззаботности:
— Вы… У Вас просто талант спасать меня, мистер Йетс. Я должна снова Вас поблагодарить, хотя думаю, что теперь Ваш черёд платить.
Он в изумлении посмотрел на неё:
— Вы просите меня поцеловать Вас?
— Нет, — Алисса залилась румянцем, мечтая, чтобы к ней вернулось утраченное остроумие. — Я думала, Вы могли бы… ответить по меньшей мере на один или два вопроса о себе. Я хочу рискнуть… тем, что заскучаю.
Лиланд затряс головой и начал смеяться. Настоящим сердечным смехом, который совершенно изменил его внешность и заставил воспарить её сердце. Серьёзный мистер Йетс стал ничем иным, как призраком, в данный момент, и ей доставило удовольствие видеть, как он пытается отдышаться от хохота.
— Как же так получается, мисс Мартин, что я никак не могу предугадать, что Вы скажете или сделаете?
Алисса, заканчивая закалывать заплетенные в косу волосы на макушке головы и располагая остальные локоны, радостно ответила:
— Я не уверена. Думаю, я как раз очень предсказуема. Искренне верю, что это весь остальной мир предпочитает оставаться не поддающимся расшифровке.
— Что ж, одно известно наверняка. — Лиланд протянул ей шляпку для завершающего штриха. — Совершенно невозможно предаться скуке в Вашем присутствии, мисс Мартин.
Алисса пристроил шляпку на место с застенчивой улыбкой. Я могла бы сказать о Вас то же самое, сэр. Будь он проклят, этот мужчина.
— Ты невозможно высокая! — вскрикнула от восторга Вайолет, которая прибыла позже, в тот же день, заключая Алиссу в объятия, угрожающие раздавить рёбра, на входных ступеньках в дом. — Ты клялась, что больше не вырастешь!
— Мне было двенадцать, — выдохнула Алисса, улыбаясь над плечом своей кузины. — Ты не могла надеяться, что заставишь меня сдержать эту клятву.
Они обе рассмеялись, и Алисса отстранилась, чтобы также рассмотреть переменившуюся внешность Вайолет. Прошли годы с тех пор, как они виделись. Вайолет всегда была миниатюрной, с хрупкой экзотической красотой, которой Алисса завидовала. Как оказалось теперь, кузина Вайолет в расцвете тоже не разочаровывала. Каждый блестящий чёрный локон был на месте, подчёркивая идеальные фарфоровые черты, и её карие глаза сияли именно так, как помнилось Алиссе.
Она покачала в удивлении головой:
— Вайолет, вместо того, чтобы казаться усталой и увядшей, ты выглядишь такой свежей, словно объехала вокруг деревни.
— Чепуха! Как мило с твоей стороны говорить такие вещи. — Вайолет пожатием плеч отвергла комплимент, сняла шляпку и последовала за Алисой в дом. — Родители шлют свои самые тёплые пожелания и, разумеется, хотят, чтобы я выразила за них сожаление, что они не смогли воспользоваться гостеприимством твоего отца в это Рождество.
— Мы очень ждали, что они присоединятся к нам.
— Ох, не надо! Они мне дороги, как никому другому, — перебила её Вайолет с весёлым энтузиазмом. — Но, поверь мне, с нюхательными солями матушки и склонностью папеньки выкрикивать, поскольку он ни за что не признается, что плохо слышит, они сущее наказание!
Алисса удержалась от возражения, поскольку не знала, как поспорить об этом. Она всегда любила причуды тёти и дяди. Возможно, потому, что рядом с ними её собственные причуды выглядели нормальными.
Пока они двигались к комнате для гостей, приготовленной к её приезду, Вайолет продолжала:
— Не могу дождаться, когда ты расскажешь мне больше о школьных временах. Твои письма были крайне занимательными, но я подозреваю, что ты опустила самые интересные подробности!
Алиссе нечего было возразить. Она бы никогда не доверила все свои бесславные несчастья бумаге.
— Я могу придумать несколько, чтобы сделать тебе приятное. Но только если ты расскажешь, как ты наслаждаешься своим появлением в свете.
— Ох, это так весело! — Они зашли в комнату, и Вайолет потащила её на маленькую кушетку, чтобы посидеть тет-а-тет. — Само волнение первого танца настоящее волшебство. И, конечно, возможность вступать в личные разговоры с неженатыми мужчинами, не боясь осуждения.
