Мэри Бэлоу - Не та дверь
Он мог заставить ее влюбиться в него. И она была бы достаточно честна, чтобы признать это. Но он все равно оставался бы вне опасности. Она бы не вышла за него замуж, пока и он не признался бы, что влюблен в нее. А значит, он причинил бы ей боль. Ей двадцать три года, она ничуть не приблизилась к осуществлению своей мечты. И ее сердце было бы разбито.
Он лег рядом с ней и уставился на облака.
Ее рука слегка подталкивала его руку, до тех пор, пока он не сжал ее.
- Я ужасно неумела во все этом, правда? – сказала она. – Я не знала, что люди могут так целоваться.
- Вы – и должны быть неумелы, - сказал он. – Это и есть невинность, Кэролайн.
- Вас беспокоит моя невинность? – пытливо спросила она. – Вы поэтому остановились? Как это на Вас непохоже.
Он повернулся набок и вгляделся в ее пылающее лицо. В одной из ее бровей застряли песчинки.
- Едва ли, - сказал он. – Я никогда не совращал невинных, Кэролайн. Хоть я и повеса, но не подлец. Я никогда никого не лишал девственности. Да, именно поэтому я остановился.
- Как же Вы тогда заставите меня влюбиться в Вас? – спросила она.
Он обхватил ее щеку ладонью и скользнул большим пальцем по песчинкам на ее брови.
- Заставив Вас желать всего остального и меня самого на всю оставшуюся жизнь, - сказал он. – А как Вы собираетесь влюбить меня в себя, моя невинная?
- Заставив Вас возжелать мою невинность и девственность и меня саму на всю оставшуюся жизнь, - сказала она.
Его сердце дрогнуло. И он проиграл битву с самим собой, которую с некоторым успехом вел в течение нескольких минут. Он ощутил знакомое напряжение в паху.
А затем ее рука с изящной легкостью легла ему на щеку, а большой палец нежно скользнул по его губам.
- Я знаю, что Вы не подлец, - еле слышно прошептала она. – Я знаю, что Вы жаждете единственного, чего никогда не имели в этой жизни – невинности.
О, Боже! Искусные куртизанки нашептывали ему изумительно чувственные слова, чтобы усилить его удовольствие. Но ни одно из них не имело и крупицы той силы, которая была в ее словах. Колдунья! Его тело и сердце отреагировали на них, даже несмотря на то, что его разум понимал, что она всего лишь решительно настроена выиграть пари.
И затем он вновь целовал ее – ее рот, веки, уши, горло. И протянул руку к ее груди, нащупав ее остроконечную вершинку своей ладонью. И опустил голову к ней, приоткрыв рот и легонько сжав ее сосок зубами, до тех пор, пока она не захныкала, а затем облизывая его языком сквозь тонкий муслин ее платья. Ее пальцы зарылись в его волосы, и она подняла голову, чтобы спрятать в них лицо.
- Кэролайн.
Он потер ладонью влажную вершинку ее груди и двинулся ртом к другой. Она с трудом дышала.
Он не мог ждать. Он не мог быть терпеливым с ней, как это обычно ему нравилось. Даже время, которое ушло бы на то, чтобы задрать ее платье, снять нижнее белье и освободиться от своих панталон, казалось слишком долгим. Он хотел глубоко войти в нее сейчас. Быть внутри Кэролайн. Он хотел дотронуться до самой сердцевины ее тела. Он хотел быть с нею. Быть частью ее. Конечно же, как только это произойдет, ни у кого из них не останется никакого выбора. Будет только особая лицензия и спешный поход к алтарю.
«Да, черт с ним, с этим выбором», - подумал он, скользнув рукой вниз по ее плоскому животу, вдавливая свои пальцы в теплую ложбинку промеж ее ног. Он вновь нашел ее губы своими, и не был уверен, кто из них двоих застонал.
Невинность. Она была невинна. А он не совращал невинных, как он только что заявил. Он не подлец. Он торопливо сел, кое-как поднялся на ноги, провел рукой по волосам, повернулся, не раздумывая, наклонился над ней, схватил ее на руки и быстрым шагом пошел прочь от их замка.
- Алистер?
Она казалась смущенной и сбитой с толку. Она выглядела взъерошенной и совершенно зацелованной. И столь же возбужденной, как и он.
- Куда ты меня тащишь? Наши вещи. Мы не можем их там оставить. Куда мы направляемся?
- В единственно благоразумное место, - решительно сказал он.
Она оглянулась через плечо.
- О, нет, - сказала она, ее руки крепче сжали его шею. – Нет, Алистер, ты не можешь. Поставь меня. Поставь меня.
- Мы вдвойне разгорячены, - сказал он, целеустремленно шагая по направлению к морю, которое было значительно ближе, чем тогда, когда они только вышли на берег. – Солнцем и страстью. Самое время немного остыть.
- Но у нас нет полотенец, - сказала она. – И смены одежды.
Его ноги достигли воды. Холодной воды. Он почти передумал. Но он все еще был возбужден, а ее тело все еще было напряженным от желания. Либо море, либо он отнесет ее обратно на теплый песок и овладеет ею. Опыт нескольких последних лет не научил его большому самообладанию. И было явно, что она совсем потеряла свое.
Она закричала, почувствовав плеск воды возле своих обнаженных рук и ног. А потом рассмеялась. И уцепилась за него еще крепче. И стала умолять его еще более отчаянно. Он посмотрел ей в лицо, когда вода дошла ему до пояса, и увидел, что на нем смешались ужас и смех. Он бросился с ней в воду.
Когда он вынырнул, она плевалась и задыхалась.
- Вы умеете плавать? – спросил он, тряхнув головой, чтобы вода не мешала ему видеть.
- Мое платье будет испорчено, - закричала она на него. – Мое любимое платье.
- И Вы носили его только для меня, - сказал он, зачерпнув воду обеими ладонями и плеснув ей в лицо. – Вы умеете плавать?
- Да, я умею плавать, - ответила она. – А Вы?
И она бросилась на него, обхватила обеими руками за голову и толкнула его под воду.
Он ухватил ее за ноги по пути на дно, и они всплыли наверх вместе, откашливаясь и смеясь.
- Вы - идиот, - сказала она. – Слабоумный.
- Каюсь, - сказал он, обхватывая ее за талию и вновь потянув под воду, и, наконец, прижимаясь своими губами к ее губам. Что было очень глупо, подумал он, вспомнив, зачем вообще принес ее сюда.
Ее волосы были темными и блестящими, облепив ее голову и спину, когда они в очередной раз всплыли и нащупали дно под ногами. Ее платье так обрисовывало ее формы, что она с равным успехом могла бы ничего не надевать. Она смеялась, и капли воды стекали по ее лицу. Она выглядела здоровой, полной жизни и бесконечно желанной.
- Вы – сумасшедший, - сказала она.
- Снова обвинения? – он привлек ее к себе и еще раз поцеловал. За жарким поцелуем последовала усмешка. – Насколько хорошо Вы плаваете? Держу пари, что Вы не сможете плыть наравне со мной.
- Новое пари? – спросила она. – Я приму его, как и следует благородному джентльмену. Каков будет приз?
- Поцелуй, - сказал он.
- Договорились, - сказала она, бросилась в воду и поплыла со всей своей энергией, значительной сноровкой и изяществом вдоль берега. Он ленивым кролем плыл рядом с ней, не делая попыток обогнать ее.
