К. Харрис - Когда рыдают девы
– Может, она намеревалась показать детям раскопки в Кэмлит-Моут?
– Может быть. Только в чем тогда сюрприз? Мисс Теннисон брала их туда и прежде.
– Предположим, она нашла что-то новое и захотела показать находку мальчикам.
– Этого я не знаю.
Девлин пытливо всмотрелся в некрасивое, напряженно-сдержанное лицо собеседницы:
– Как по-вашему, мисс Кэмпбэлл, что с ними случилось?
Губы Маргарет сжались в узкую, ровную линию, ноздри дрогнули от быстрого вдоха, лоб наморщился от внезапно нахлынувших эмоций, которые она пыталась сдержать. Прошло несколько секунд, прежде чем нянька смогла заговорить.
– Не знаю, – ответила она, качая головой. – Просто не знаю. Все время думаю о моих бедных крошках, которые где-то в глуши, совсем одни, напуганы, и некому о них позаботиться. Или… или… – тут ее голос прервался, и она смогла только мотнуть головой, не желая облекать в слова наихудшие свои опасения.
– А вам никогда не доводилось слышать, чтобы мисс Теннисон упоминала имя антиквара, с которым поссорилась?
Маргарет откашлялась и коснулась костяшками пальцев носа, снова обретая свое впечатляющее самообладание.
– Кого?
– Антиквара. Знатока древностей. Никогда не слышали, чтобы мисс Теннисон говорила о ком-нибудь в этом роде?
– Нет.
– А дети? Они о ком-либо рассказывали? Говорили о тех людях, кого встречали в Лондоне?
Нянька с побледневшим лицом и широко распахнутыми глазами уставилась на собеседника.
– Кто-то был. Выкладывайте.
– Я не знаю его имени. Мальчики всегда называли его «лейтенантом».
– Он правда лейтенант?
– Угу. – Мисс Кэмпбелл поджала губы. – Какой-то французик.
– И где же дети познакомились с этим французским лейтенантом?
– Мисс Теннисон по вечерам не раз выводила племянников в парк. Думаю, там они и встретились.
– И часто они с ним виделись?
– Ну да. С ним и с его песиком.
– У лейтенанта есть собака?
– Есть. А мальчишки, сами знаете, без ума от собак.
– Когда они впервые упомянули этого француза?
– О, наверное, месяца полтора назад или даже больше – пожалуй, вскоре после нашего приезда в Лондон.
– Это все, что вы можете о нем рассказать? Что он француз в чине лейтенанта, и что у него есть пес?
– Возможно, он кавалерист. Я вообще-то не уверена, но только с тех пор, как мы в Лондоне, мастеру Джорджу вдруг страсть как захотелось стать военным. Без конца скачет по классной комнате и размахивает деревянной саблей с криками «В атаку!» и «Вперед, ребята!».
– А где служил этот лейтенант?
– Если честно, мне не хотелось особо прислушиваться, когда мастер Джордж заводил такие разговоры. Не видела никакого проку поощрять мальчика. Преподобный уже сказал сыну, что на следующий год тот отправится в Итон. Кроме того, мне казалось, что приятельствовать с французом как-то нехорошо.
– Многие эмигранты доблестно сражались против Наполеона, – заметил Девлин.
– А кто сказал, что он эмигрант? – насмешливо хмыкнула собеседница. – Военнопленный, освобожденный под честное слово, – вот кто он такой. И только всемилостивому Богу известно, скольких храбрых англичан этот француз отправил на тот свет, прежде чем попал в плен.
Себастьян облокотился на перила террасы, высившейся над рекой. Солнце повернуло свой путь к закату, вода из-за отлива спала, и от обнажившейся вдоль берега заиленной полосы поднимался сырой, навозный дух. Возле ступеней к причалам пожилая цыганка в пышной фиолетовой юбке и желтой шали предсказывала судьбу рядом с разрисованной тележкой продавца горячих сосисок. Внизу виднелась цепочка констеблей, которые тыкали длинными шестами в ил и переворачивали бревна и обломки, оставленные схлынувшей рекой. Поначалу виконт недоумевал, чем это они занимаются. А затем догадался, что полицейские, должно быть, ищут пропавших детей… или то, что осталось от них.
Он развернулся и вгляделся в ряд импозантных городских домов восемнадцатого века, поднимавшихся над террасой. Исчезновение двух маленьких мальчиков требовало ускорить расследование убийства Габриель Теннисон и придавало делу новый тревожный поворот. Пали ли дети жертвами того же убийцы? По той же самой причине? Или просто оказались не в том месте и не в то время? А если ребятишек не постигла печальная участь родственницы, где же они сейчас?
Он перевел взгляд обратно к ступеням и прищурил глаза, присматриваясь к худощавому, одетому в желто-коричневый сюртук мужчине, который покупал с тележки сосиску.
Этого же человека Себастьян видел и раньше, на Тауэр-Хилл.
Дьявольщина.
Оттолкнувшись от перил, Девлин неспешно направился к уличному торговцу. Тот, опустив в карман монету, протянул покупателю в коричневатом сюртуке сосиску, обернутую в бумагу. Вроде бы не глядя в сторону виконта, мужчина откусил от сосиски и пошел восвояси.
Он был довольно высоким, узкоплечим, низко надвинутая круглая шляпа скрывала лицо. Себастьян убыстрил шаг и был в каких-то десяти футах от незнакомца, когда тот отшвырнул сосиску и пустился наутек.
ГЛАВА 10
Мужчина бросился за угол террасы и скрылся из виду.
Девлин сломя голову помчался за ним по людному, застроенному тавернами и тесными кофейнями мощеному переулку, который круто уходил вниз и обрывался у кромки расцвеченной солнцем воды. Стая белых чаек с криками взлетела и закружила в небе над широкой, сверкающей рекой.
Элегантные дома на террасе Адельфи были возведены над лабиринтом сводчатых подземных галерей с арочными входами, построенных, чтобы заполнить косогор между Стрэндом и причалами вдоль Темзы. Оббегая пирамиды винных бочонков и лавируя между рабочими в синих робах, разгружавшими с баржи мешки с углем, Себастьян слышал буханье ботинок преследуемого им человека по обшарпанному дощатому настилу. Затем незнакомец бросил быстрый взгляд через плечо и нырнул в ближайшую арку, исчезая в сумеречном мире под террасой.
«Дьявол и преисподняя», –мысленно чертыхнулся виконт, уворачиваясь от запряженной мулом повозки.
Мул в оглоблях испуганно захрапел и взбрыкнул, а седоватый возница в картузе и кожаном фартуке заорал:
– Эй! Что это вы в дьявола вытворяете?!
Девлин не остановился.
Виконт и субъект в коричневатом сюртуке один за другим бежали сквозь высокие, похожие на пещеры аркады, кирпичные стены которых были покрыты копотью, плесенью и невысыхающей влагой. Они неслись вниз по темным тоннелям складов, арендуемых торговцами вином и продавцами угля, и вверх по тускло освещенным галереям, за которыми открывались воняющие навозом и грязной соломой стойла, где в темноте жалобно мычали коровы.
