Мэри Патни - РОЖДЕСТВЕНСКАЯ КУКУШКА
Под чутким руководством Мэг они напекли гору мясных пирожков, достаточную, чтобы всем обитателям Брук-Фарм хватило по пирожку на каждый из двенадцати дней Рождества, чтобы обеспечить удачу на грядущий год. Потом занялись имбирными пряниками, Мэг заставила всех вырезать из теста звездочки.
Когда дом стал наполняться восхитительными пряными ароматами, Фиби неожиданно запела. К удивлению Джека, все остальные к ней присоединились, словно распевать «Радость миру» было самой естественной вещью на свете. Для Ламбертов, очевидно, так оно и было. У Фиби было очень красивое сопрано, хотя и чуть слабоватое из-за недавней простуды, у Мэг – грудное контральто, а у Филиппа – очень приличный тенор. Даже Тиззи и Лиззи подпевали, их высокие чистые голоса были похожи на ангельские.
Когда песня закончилась, Мэг оторвалась от перемешивания шоколадно-орехового пудинга и посмотрела на гостя.
– Вы поете, Джек? – спросила она с колдовской улыбкой. – Нам бы не помешал баритон.
Взглянув в ее теплые ореховые глаза, Джек ощутил в груди какое-то странное чувство. Сердцем дома Ламбертов была вовсе не кухня, а сама Мэг. И больше все на свете ему захотелось провести все оставшуюся жизнь, окруженным ее теплотой. Если бы они были одни, он бы так ей и сказал.
Вместо этого он хрипло откашлялся.
– Если вы не возражаете услышать голос, про который говорят, что он может остановить бегущего быка, буду рад присоединиться.
На этот раз первым запел Филипп, выбрав «Остролист и плющ», и в течение следующего часа они перепели все известные им рождественские гимны. Тогда Джек научил их простой испанской песенке, которую часто слышал, будучи на Пиренейском полуострове.
Праздник потихоньку заканчивался. Сначала в постель отнесли маленьких девочек, затем взрослые стали зевать и жаловаться на усталость. Засыпая с пятнистой кошкой на животе, Джек знал, что никогда в жизни не чувствовал себя настолько частью семьи.
* * *
– Можете войти в гостиную! – торжественно произнесла Фиби.
Наступил сочельник, и Фиби, украшавшая комнату омелой, настояла на полной секретности. Тиззи и Лиззи от восторга и ожидания почти потеряли дар речи и периодически заглядывали в гостиную, пытаясь что-нибудь разглядеть.
Поддавшись всеобщему праздничному настроению, Джек испытывал такие же чувства, как и девочки. Выполнив необходимые обязанности на ферме, они с Филиппом внесли рождественское полено. Затем все сели на кухне и стали превращать собранные зеленые ветки в длинные гирлянды. Мэг тем временем наготовила еще вкусностей для рождественского ужина.
Когда Фиби всех позвала, они торжественно вошли в гостиную и увидели результаты ее творчества. Джек и так был готов восхищаться всем, что она сделала, но ему даже не пришлось притворяться.
Тиззи и Лиззи восторженно завизжали, а Мэг взяла в руки венок и воскликнула:
– Фиби! Какая отличная мысль – использовать для украшения павлиньи перья. Я бы никогда не додумалась.
Венок представлял собой двойной круг из сухой лозы и был традиционно украшен ветками вечнозеленых растений, алыми ягодами, свечками и омелой. Этого было бы достаточно, чтобы сделать его красивым, однако банты из серебряной ленты и переливающиеся разноцветные кончики павлиньих перьев превратили венок в шедевр.
– Это было просто гениально, правда? – согласилась Фиби. Определенно, ложной скромностью она не страдала.
Взяв у Мэг венок, Филипп с озорной улыбкой взглянул на вторую сестру.
– Учитывая, что ты сама тщеславна, как павлин, тебе следовало бы до этого додуматься много лет назад.
Мгновение Фиби разрывалась между поведением взрослой дамы и естественным инстинктом ответить на оскорбление. Инстинкт победил, и она бросила в брата горсть обрезков перьев.
– Уж кто бы говорил! Это не я спрашивала, похожа ли я на портрет лорда Байрона.
– А тебе и не надо – ты на него похожа гораздо больше моего, – ответил Филипп и поспешно ретировался в противоположный конец комнаты, когда Фиби побежала за ним, сверкая гневным взглядом.
– Дети, дети, – мягко пожурила их Мэг. – Что подумает майор Ховард?
– Майор Ховард думает, что Ламберты умеют хорошо проводить время, – со смехом ответил Джек.
Фиби перестала гоняться за братом и мечтательно вздохнула.
– Я так хочу, чтобы здесь был Джереми. Я уже несколько недель жду, когда же он приедет домой на Рождество.
– Мы все ждем, – согласилась Мэг, – но скоро он вернется, и это почти так же хорошо. – Она улыбнулась гостю. – Хотя Джереми задерживается, нам повезло, что Джек здесь.
Джек ощутил сильный укол совести за свой обман, понимая, что если бы Джереми был дома, то его самого бы тут не было.
– Это мне повезло.
Мэг подхватила Лиззи на руки.
– Пора заняться остальными украшениями. Давайте поставим этого ангелочка на камин.
Лиззи радостно заверещала, Джек забрал ее у Мэг из рук и усадил на каминную полку, затем посадил рядом Тиззи. Светловолосые малышки целую минуту отлично изображали ангелочков, после чего потребовали, чтобы их спустили вниз, намереваясь помочь Фиби вплетать яркие кусочки павлиньих перьев в гирлянды.
Каминную полку украсили свечами, зелеными ветками и лентами, а по всей комнате развесили гирлянды, наполнившие воздух ощутимым запахом леса. Наконец Филипп повесил венок из омелы на люстру. Когда он зажег свечи, украшавшие комнату перья стали переливаться радужными синими и зелеными оттенками, а серебристые банты засверкали. Все присутствующие дружно затаили дыхание, восхищаясь получившимся эффектом. Снаружи было темно, дул резкий ветер, а в ярко украшенной комнате их согревали тепло и любовь. Больше всего – любовь.
Филипп затащил Тиззи под венок из омелы и громко чмокнул в щеку.
– Вот зачем нужны эти венки для поцелуев! – с широкой ухмылкой возвестил он.
Тиззи посмотрела на него с обожанием, затем своих поцелуев удостоились Лиззи и улыбающиеся сестры Филиппа.
Сообразительная Тиззи схватила Джека за руку и потянула под омелу, с надеждой ожидая награды. Он рассмеялся и постарался ей угодить, размышляя о том, что искренняя детская радость делала этот праздник еще более волшебным. Конечно, ему пришлось поцеловать и Лиззи, а потом к нему по-девичьи застенчиво подошла Фиби.
Получив игривый поцелуй от Джека, Фиби весело сказала:
– Твоя очередь, Мэг.
Джек бросил на Мэг потрясенный взгляд. Так же ясно, как если бы это было написано на стене огненными буквами, он понимал, что они оба думают о том поцелуе на конюшне в Чиппенхеме. Ведь она сама сказала, что им следует забыть о случившемся. Джек абсолютно точно помнил, как податливое тело прижималось к нему, какой был у нее вкус и как она отвечала на поцелуй. Помня об этом, теперь он никак не мог ограничиться мимолетным касанием губ.
