Патриция Хэган - Безумная страсть
Но что больше всего пугало Эйприл и что она не осмеливалась рассказать никому, так это то, как временами отец, глядя на нее, улыбался и шептал:
- Лорена, любимая моя! Ты наконец вернулась ко мне…
В таких случаях она пыталась урезонить отца и ласково объясняла:
- Нет, папа, это я, Эйприл. А мамы нет. Вспомни, ведь она давно умерла…
Вначале отец, услышав ее слова, мгновенно приходил в себя, с удивлением смотрел на дочь и печально говорил:
- Да-да, конечно, я знаю, что это ты, Эйприл…
Но в один прекрасный день все изменилось. В ответ на слова дочери он неожиданно громко рассмеялся и проговорил:
- Ну, зачем дразнить меня, дорогая? Я ведь знаю, что это ты! Разве можно забыть твое прекрасное лицо?
Эйприл, не в силах сдержать слез, выбежала из комнаты.
Возможно, она и сегодня не дала бы волю своим чувствам и не выставила бы из дома несносную Изабель Флетчер, если бы не утренняя сцена. Отец снова принял ее за мать, и прежде чем Эйприл успела выбежать из комнаты, схватил ее с такой силой, которой она не ожидала в немолодом больном человеке. Девушка в испуге закричала, а отец посадил ее к себе на колени, прижал к груди и попытался поцеловать в губы. При этом он шептал, как хочет ее, Лорен, и что ни с одной женщиной он не испытывал такую…
- Нет! - в ужасе вскричала Эйприл, стараясь высвободиться. - Прекрати сейчас же, папа! Это я, а не мама. Мама давно умерла!
- Позволь мне прикоснуться к тебе. - И он принялся ласкать ее грудь. - Я хочу услышать твои счастливые стоны…
Оттолкнув больного с такой силой, что он потерял равновесие, Эйприл, наконец, высвободилась и вскочила на ноги. Но Картер уже пришел в себя и снова схватил ее за юбку. Эйприл метнулась к двери, ткань затрещала, и в его руке остался клок. Глядя на него потерянным, печальным взглядом, отец тихо проговорил:
- Я не понимаю тебя, Лорена. Раньше ты никогда мне не отказывала. Ты всегда была готова любить меня…
Вбежав в свою комнату, Эйприл заперла дверь и прислонилась к ней, тяжело дыша. Все ее тело сотрясала ледяная дрожь. Внезапно, почувствовав спазмы в желудке, она метнулась к тазику. Затем ослабевшая села на кровать, вся дрожа от ужаса: «Господи, если бы я не убежала, он овладел бы мною. Подумать только, родной отец!… Он теряет разум». Теперь Эйприл была в этом уверена. Возможно, толчком послужила смерть ее матери, и с той поры болезнь незаметно подкрадывалась к нему. Вот почему, вероятно, отец так плохо относился к Ванессе все эти годы. Постепенно это чувство переросло в настоящую ненависть…
Погруженная в свои мысли, девушка даже не услышала, что Талия зовет ее на ленч. Только когда добрая женщина взяла ее за плечо, Эйприл наконец очнулась.
- Что с тобой, дорогая? Ты словно в трансе, - с тревогой сказала Талия. - Может быть, когда доктор Грейнджер в очередной раз придет к твоему отцу, ты попросишь, чтобы он и тебя осмотрел?
- Обязательно попроси, - поддержала Кэтрин. - Наверное, из-за болезни отца на тебя свалилось слишком много работы. Надо поесть, а потом ты должна лечь и хоть немного отдохнуть. А одеяло мы и без тебя закончим!
- Да-да, тебе нужен отдых, - подтвердила Талия.
И, взяв девушку под руки, будто опасаясь, что она не дойдет одна, дамы осторожно повели ее в столовую.
Эйприл заставляла себя есть, хотя вид пищи вызывал у нее тошноту. Когда же в дверях появилась Менди и знаком поманила ее к себе, девушка с радостью поднялась из-за стола, извинилась и последовала за служанкой.
- Там маста Мозли, - заговорщическим шепотом сообщила Менди. - Наверное, опять явился ухаживать за вами! Сам спрятался в конюшне и послал мальчишку-помощника передать вам, что он уже пришел…
Эйприл в задумчивости закусила нижнюю губу, а потом спросила:
- Ты говорила кому-нибудь об этом, Менди?
Девочка округлила глаза и энергично затрясла головой.
- Нет, мэм. Никому я не говорила, потому как Вы мне не велели. Прибежала прямо сюда к вам, как и всегда. Даже Поузи ни о чем не знает!
- Ну, Поузи я могу доверять. А вот остальным слугам ничего не говори. Кто-то из них шушукается со слугами миссис Флетчер, а поскольку я не знаю, кто именно, лучше помалкивать. А теперь беги на конюшню и скажи мистеру Мозли, что я скоро приду.
Менди повернулась к дверям, но задержалась на пороге и с лукавой улыбкой произнесла:
- Чудно, что я должна называть его «маста Мозли», хотя он такой же бедняк, как я!
Эйприл почувствовала, что краснеет, а Менди тем временем уже вовсю мчалась через сад к конюшням, только юбки разлетались в воздухе.
Эйприл знала, что эта девочка-негритянка была очень привязана к Ванессе. Должно быть, она была единственным живым существом, которое ее сестра хоть в какой-то мере терпела возле себя. Ванесса дарила Менди свои старые платья. В благодарность девочка всегда защищала свою хозяйку, когда остальные слуги нападали на нее.
После исчезновения Ванессы маленькая служанка несколько дней горько плакала, а затем в один прекрасный день вдруг снова стала такой же веселой, как раньше. Теперь Менди постоянно крутилась возле Эйприл, вероятно, перенеся на нее ту любовь, которую когда-то питала к Ванессе. Эйприл старалась обращаться с ней мягко, понимая, что девочка очень скучает по своей прежней хозяйке. Постепенно Менди стала ее личной горничной. И все бы шло хорошо, если бы временами девочку не одолевали непонятное упрямство и желание дерзить.
Эйприл, например, была совершенно уверена, что Менди не любит Олтона Мозли, поскольку не раз с вызовом намекала на то, что он не имеет никакого права приходить к ее хозяйке. В ответ на сердитые отповеди Эйприл девочка торопливо извинялась, но вскоре все повторялось сначала.
Олтон беден, в этом девочка была права. Эйприл своими глазами видела двухкомнатную хибарку, в которой ютился Олтон со своими родителями и семью братьями и сестрами. Но богатство в данном случае не имело никакого значения: этот юноша стал ей настоящим другом как раз тогда, когда она больше всего в этом нуждалась. А теперь, с отъездом семейства Таггертов, в ведение Олтона перешли конюшни Пайнхерста.
С этих пор Эйприл стала часто бывать там. Сначала ей просто хотелось как можно реже видеться с отцом, а потом она с Олтоном подружилась. Вскоре девушка уже доверительно рассказывала ему обо всех своих горестях. Не упомянула она лишь об одном - как отец временами принимает ее за свою покойную жену. Этого Эйприл не могла сказать никому - по крайней мере сейчас.
Она относилась к Олтону лишь как к другу и только недавно поняла, что юноша имеет в виду нечто большее. Это взволновало Эйприл, но что она могла сделать?…
