Барбара Смит - Проблеск небес
Пруденс задержалась, на ее пухлых губах играла чуть заметная улыбка.
– Сейчас, когда мы остались вдвоем, милорд, я хочу извиниться за то, что перед обедом зашла к вам. Это была прискорбная случайность. Умоляю, не думайте обо мне плохо.
– Разве я могу плохо подумать о столь предприимчивой особе? – с иронией ответил он.
– Предприимчивой?.. – Она в недоумении свела брови.
Но в дверях появилась Присцилла и потянула сестру за руку:
– Пойдем. Мама зовет тебя. – Она, захлопав светлыми ресницами, обратилась к Берку: – Если, милорд, вы не желаете, чтобы мы составили вам компанию.
– Ваша заботливость трогает. Однако не беспокойтесь, я найду себе развлечение.
Когда они ушли, Гришем почувствовал всю тяжесть своего разочарования. Женщины, которые были ему не нужны, влюблялись в него. А единственная, которая действительно была нужна…
Нет, ему только нужно узнать у Кэтрин, существует ли второй медальон. И Берк подводил разговор к этому вопросу, когда явился дворецкий с письмом. Берк должен был убедиться, что его видения с Кэтрин чистая галлюцинация – возможно, самобичевание за смерть Альфреда.
Эти сводящие с ума фантазии начались в тот момент, когда Гришем сам почти умирал. Он мог поклясться, что слышал женский голос, зовущий его, умолявший вернуться обратно от манящего света. Голос, такой же нежный и мелодичный, как у Кэтрин.
«Не покидай меня. Пожалуйста, не покидай меня».
Волна отчаянного желания захлестнула его. Желания любить.
Проклятие! Чего он действительно желал, так это выпить.
Берк крадучись прошел в столовую, чтобы взять свой бокал и графин с вином. На тарелке Лорены лежало скомканное письмо, испачканное зеленым крыжовенным соусом. Порядочные люди не читают чужие письма.
Какого черта! Двумя пальцами он взял липкую бумажку и прочитал.
«Дорогая моя Лорена!
Прости за ужасный почерк, но у меня от страха трясутся руки. Я хочу предупредить тебя, что в наших краях хозяйничает вор! Сегодня, вернувшись с визитов, я обнаружила, что сейф в моей спальне открыт, а драгоценности исчезли. Да, даже жемчуг, который я надевала на свою свадьбу! Бандит имел наглость оставить в сейфе один медный фартинг. Как будто заплатил мне за мои ценности! Прошу тебя, будь осторожна и запирай окна и двери.
Преданная тебе подруга,
Мэри, леди Боуфорт».
Берк нахмурился. Лорена показалась ему слишком сильной, чтобы упасть в обморок, читая известие о краже. Значит, виной был разговор за обедом. Намеренное описание всех подробностей имело целью вынудить Кэтрин рассказать о медальоне.
Он должен уехать отсюда. Но как? Если он не разгадает тайну, его всю жизнь будет преследовать образ Кэтрин Сноу.
Берк бросил письмо обратно на тарелку. Мелкое воровство его не касалось. Единственное, чего он хотел, – это избавить себя от странных видений. Видений, в которых он видел Кэтрин и ее неотразимую красоту. Кэтрин и ее вспыльчивость и обидчивость. Кэтрин и ее нежность.
Кэтрин!
Дети носились по маленькому дому викария, гоняясь друг за другом, из столовой в гостиную и в библиотеку. Воздух дрожал от веселого крика, и Кэтрин грустно улыбнулась. Шумно играющие дети, запах старых, зачитанных книг наполняли ее сердце тоской по прошлому.
Как обычно, в библиотеке был уютный беспорядок. Кто-то оставил на нижней полке кусок хлеба с маслом. Со спинки деревянного стула свешивалась скакалка. На столе лежало перо, с кончика которого капали чернила.
Как это не походило на строгую библиотеку в Сноу-Мэнор. Сотни книг стояли там на полках, но Кэтрин не могла прочитать ни одной из них. Лорена стремилась лишь создать иллюзию аристократического снобизма. Она купила все эти тома по сходной цене на распродаже, которую проводил какой-то любитель греческого и латинского языков. К сожалению, среди них не нашлось ни одной книги, написанной по-английски.
Из кухни, вытирая о передник покрасневшие руки, вышла полная женщина средних лет. Заботы избороздили морщинками ее широкое лицо.
– Томас! Салли! Питер! Алиса! Джемайма! Сейчас же прекратите этот шум.
Дети со смехом проносились мимо нее, радуясь своему непослушанию.
Миссис Харриет Гаппи схватила линейку и постучала ею по ладони.
– Прекратите, я сказала, или отшлепаю вас!
Мальчишки и девчонки бросились к большому двустворчатому окну и там остановились. Старший из них, паренек со спутанными волосами, налетел на стопку, книг, собранную Кэтрин. Тяжелые тома с грохотом свалились на пол.
– Питер Аллен Гаппи! – воскликнула мать. – Подбери их и подойди сюда.
– Прости, мам. – Мальчуган торопливо сложил книги на столе, ему помогли брат и сестры, с опаской оглядываясь на руки матери.
– Тебе не надо бояться, – сказала Кэтрин, переходя на йоркширский диалект, и потрепала мальчика по волосам. – Он нечаянно, я уверена. Миссис Гаппи, можно я им почитаю?
– Да! Да! – все как один закричали дети. – Мама, пожалуйста!
Мать опустила линейку и вздохнула.
– А у тебя есть время, тебя не ждут дела в имении?
Кэтрин надеялась, что Лорена все еще спит.
– Да, для короткого рассказа…
– «Путешествия Гулливера», – с сияющим лицом подсказал Питер.
– Слишком длинно, Может быть, басню Эзопа.
Кэтрин взяла книгу и села на табурет у очага. Питер и Томас устроились у ее ног. Алиса и Салли, аккуратно расправив юбки, сели на диван, словно и не носились только что как мальчишки. Самая маленькая, пятилетняя Джемайма, забралась к Кэтрин на колени и сунула палец себе в рот.
Горло Кэтрин сжималось от невыплаканных слез. Восемнадцать лет назад, после того как ее мать и отец умерли от лихорадки, она приехала сюда, в дом преподобного Джорджа Гаппи, назначенного ее опекуном. Тогда ее звали Кэтрин Ярдли, она была сиротой, занимавшей положение между служанкой и членом семьи. Она выросла в доме викария и, будучи еще ребенком, оплачивала свое содержание, заботясь о каждом из потомства Гаппи с самого детства: готовила пищу, стирала, убирала. Джемайма только начала ходить, когда Кэтрин вышла замуж и покинула дом викария.
Как наивны были тогда ее мечты. Как бы она ни любила своих подопечных, ей хотелось иметь преданного мужа и собственную семью. Прелестного ребенка с мягкими каштановыми волосами. Мальчика или девочку, которые бы доверчиво прижимались, к ее груди. Малыша, нуждавшегося в ее заботе и любви.
Но судьба лишила ее радости материнства. Вина целиком лежала на ней, плата за безрассудство. И за подлый поступок лорда Торнуолда…
Воспоминания нахлынули на Кэтрин. Дети выжидающе смотрели на нее, и она, подавив боль, вздохнула, достала очки из потайного кармана юбки, раскрыла книгу и прочитала знакомую басню.
