Патриция Грассо - Во власти соблазна
– Я имею в виду – общество. Могу себе представить кривые взгляды, когда я появлюсь с вами.
Степан ухмыльнулся:
– Дорогая, общество – это я. И я обещаю не бросать на вас кривых взглядов весь вечер.
Фэнси никак не могла решить – то ли улыбнуться, то ли стиснуть зубы. И тут ей в голову пришла старая как мир отговорка:
– Мне нечего надеть.
– И все? – Князь похлопал ее по руке. – Об этом я позабочусь.
– Не станете же вы покупать мне платье?
– Стану.
– Вы всегда поступаете по-своему?
– Бедняжка Фэнси, рожденная самой первой. – Степан одарил ее своей самой обворожительной улыбкой. – Младшие всегда получают то, чего хотят.
Фэнси снова переменила мнение: хватка трех бульдогов. А с другой стороны, убедившись в пренебрежении общества, князь наконец оставит ее в покое.
– Хорошо, Степан. Я пойду с вами на бал.
– Я в этом и не сомневался.
Чуть позже княжеская карета остановилась перед домом семейства Фламбо на Сохо-сквер. Князь выбрался наружу и спустил на землю Фэнси. Девушка заколебалась, не зная, прощаться ли или пригласить князя в дом.
– Спасибо за вечер, он был на удивление приятным.
– Я провожу вас до двери. – Степан взял ее за руку и повел вверх по трем ступенькам. – Давайте ключ.
– Это не обязательно.
Степан изогнул темную бровь и протянул руку:
– Ключ.
Фэнси отдала ему ключ. Открыв дверь, Степан отошел в сторону, пропуская ее, и вошел в холл следом.
Как и в прошлый раз, Паддлз примчался в холл, прыгнул на князя, пригвоздил его к стене и начал лизать лицо. Степан захохотал.
– Сидеть! – приказала Фэнси.
Пятнистый мастиф с черной маской на морде повиновался и сел, помахивая хвостом.
– Хороший мальчик, Паддлз. – Степан потрепал пса по огромной голове и повернулся к Фэнси. Он чмокнул девушку в щеку и положил ключ в ее ладонь. – Спокойной ночи, мадемуазель. Пусть вам приснятся хорошие сны.
Не прибавив ни слова, Степан вышел за дверь и скрылся в своей карете.
Он не поцеловал ее на ночь.
На следующий вечер Фэнси сидела на табурете в гримерке и рассматривала свое отражение в треснувшем зеркале. Почему он даже не попытался поцеловать ее? Что с ней не так?
Она ждала, что князь ее поцелует – разумеется, уважительно, – когда он доставил ее домой. Конечно, целовать в щеку – это тоже романтично, но Фэнси предполагала, что испытает свой первый в жизни настоящий поцелуй.
Отъявленный распутник, князь тем не менее не торопился приступить к делу. Разве только…
Фэнси сделала ладонь ковшиком и поднесла ее к носу. Она вдохнула, выдохнула и понюхала. Нет, ничем не пахнет, но нужно проверить еще разок, чтобы убедиться.
– Что это ты делаешь?
Фэнси резко обернулась. За ее спиной стояла Женевьева Стовер. Фэнси улыбнулась:
– Проверяю, чем пахнет мое дыхание.
– Спасибо, что познакомила меня с Алексом, – сказала Женевьева. – Он и сегодня провожает меня домой.
Фэнси порадовалась за самого старого друга и самую новую подругу, но вдруг вспомнила о своей младшей сестре. Рейвен испытывала сильное влечение к Алексу, она будет очень несчастна.
– Я рада, что вы нашли друг друга, – произнесла она вслух.
– А как прошел вечер с его светлостью?
– На удивление хорошо. Степан настаивает, чтобы сегодня после спектакля я пошла с ним на бал.
Дверь в гримерку открылась. В каморку вошел директор Бишоп, а мимо него проскочило мохнатое создание. Фэнси посадила обезьянку на колени.
– Как сегодня чувствует себя мисс Гигглз?
Обезьянка закрыла по очереди уши, глаза и рот.
– Пора научить тебя новому фокусу.
Директор Бишоп снял обезьянку с колен девушки и протянул ее Себастьяну Таннеру, стоявшему снаружи. Потом он поманил кого-то, и в дверях появилась женщина средних лет, следом за которой две молодые женщины несли какие-то коробки.
– Это мадам Жанетт с вашим вечерним нарядом. – Перед тем как выйти, директор глупо ухмыльнулся. – С ума сойти!
Мадам Жанетт ворвалась в гримерку и ловко развернула платье. Сшитое из лилового шелка, оно очень подходило к цвету глаз Фэнси. Ее помощницы достали туфли, чулки, нижнее белье, шаль, перчатки, ридикюль и веер.
– О, вы самая счастливая женщина на свете! – воскликнула мадам Жанетт. – Его светлость не поскупился на подарок!
– Не сомневаюсь, что князь оставляет в вашей лавке немало монет, – сказала Фэнси.
– Его светлость никогда не покупал подарков женщинам в моей лавке, – возразила мадам Жанетт. – Он заявил, что ваши глаза – как персидские фиалки, и потребовал оттенок ткани, который подчеркнет их редкую красоту.
– Он так сказал?
Мадам Жанетт кивнула.
– Большое спасибо. – Фэнси обвела вокруг рукой и добавила: – Извините, не могу уделить вам времени. Готовлюсь к выходу.
Мадам Жанетт и ее помощницы ушли. Женевьева с завистью посмотрела на платье и последовала за ними.
Фэнси ощущала, что петля князя затягивается все туже. Но она не желала выпускать из рук контроль над своей жизнью и закончить, как ее мать – жертва любви.
При мысли о том, что вечером придется появиться в свете, девушку охватили мрачные предчувствия, а руки у нее задрожали. Вдруг там окажется ее отец?
Нельзя об этом думать, иначе она погубит спектакль. Фэнси схватила шляпу Керубино и пошла к гримерной примадонны.
Дверь открыл Себастьян Таннер и, удивленно посмотрев на Фэнси, шагнул в сторону.
Не желая входить внутрь, девушка остановилась на пороге, дожидаясь, пока примадонна соизволит обратить на нее внимание. Пэтрис Таннер отвернулась от зеркала. Оно, как отметила Фэнси, было больше, чем у нее, и без трещины.
– Чего тебе? – Ненависть во взгляде женщины соответствовала ее ледяному тону. – Пришла полюбоваться на гримерную, которой так домогаешься?
– Я пришла, чтобы извиниться, – ответила Фэнси. – Я вела себя непростительно, но надеюсь, что вы все-таки сможете меня простить.
Пэтрис Таннер долго смотрела на нее, изучая с ног до головы, и это было весьма неприятно. Потом процедила:
– Я подумаю, – и отвернулась.
Фэнси смерила женщину убийственным взглядом: «Подумай, старая курица».
Глава 4
Фэнси смотрела на лиловое шелковое платье, чувствуя, как теряет уверенность в себе. Спев последнюю арию, она вернулась в гримерку, чтобы дождаться финальных аккордов оперы и подумать о том, какой ледяной прием ее ожидает в обществе. Никто ей не будет рад, и в первую очередь семья князя.
Она чувствовала, что попала в ловушку.
Она понимала, что ее купили.
Она очень хотела сбежать.
Мир сомкнулся вокруг Фэнси. Паника все усиливалась, ее начало подташнивать, стало трудно дышать, и задрожали руки.
