Дженет Робертс - Озорная леди
— Ты не на капитанском мостике, Стивен! Ты что, выкинешь меня за борт, если я съезжу на эту ферму не сегодня, а завтра? На сегодня я запланировал показать Георгиане моих лошадей.
Какое-то мгновение Мэри думала, что Стивен придет в ярость. Но его сурово сдвинувшиеся брови разгладились, налившийся было кровью шрам посветлел, и он улыбнулся.
— Ну ладно, молокосос. Но завтра поезжай туда обязательно. Эту ферму надо осмотреть, и отчет о состоянии дел там должен быть у меня к концу недели.
Однажды Мэри случайно подслушала, как Стивен бранил конюха за плохое обращение с лошадью, и была ошеломлена выражениями, которые он употребил, а особенно — подробным, детальным описанием того, что он собирался сделать с этим человеком, если что-либо подобное когда-нибудь повторится. В другой раз он за какое-то упущение грубо накричал на дворецкого, и тот, обычно степенный и уравновешенный, трясся от страха. Она тут же вмешалась, потому что знала о происшедшем больше, чем Стивен.
— Право же, милорд, Уэнрик совсем не виноват, — спокойно сказала она. — Я сама слышала, как он давал указание насчет вина. Просто слуга принес не те бутылки и охладил их. Вот и пришлось их использовать.
Стивен повернулся к ней, а Уэнрик широко раскрыл глаза, удивляясь ее вмешательству.
— Не вмешивайся, Мэри! — сердито сказал Стивен. — В его обязанности входит следить за тем, чтобы все было как надо. Вино было плохим!
— Ну, значит, теперь я буду помогать следить за тем, чтобы приносили что нужно, — сказала Мэри, бесстрашно глядя ему в лицо и сдвинув брови точно так же, как делал он. — Давай я осмотрю погреба и буду планировать карты вин, как и меню. Ты можешь доверять моему вкусу по этой части, так как Эвертоны были очень привередливы в винах и тратили на это очень много!
Какое-то мгновение она боялась, что Стивен «выбросит ее за борт», как шутливо выразился Кристофер, но строгое выражение тут же сошло с его лица, он неохотно кивнул и согласился. На следующее утро она прошла с дворецким по погребам и провела инвентаризацию.
Уэнрик, казалось, был чем-то встревожен и вел себя как-то беспокойно. Она не понимала почему, пока не спустилась в погреба и не огляделась вокруг.
Огромное количество бочек с бренди лежали на каменном полу. Стены были уставлены стеллажами, полными бутылок с белым, розовым, красным вином, портвейном, хересом, кларетом, бургундским, белым сотерном, изысканнейшими французскими винами и коньяками.
Их, должно быть, везли контрабандой, подумала она, но ничего не сказала. Дворецкий несколько расслабился и успокоился, когда Мэри деловым тоном заговорила о достоинствах одного вина по сравнению с другим при подаче их к различным блюдам.
Она заметила даты на бутылках. Некоторые были приобретены во времена Наполеона. Другие — гораздо более старые и, должно быть, принадлежали еще к коллекции покойного хозяина. Но большую часть приобрели недавно.
Вряд ли эти бутылки в таком количестве и с такими этикетками могли быть добыты другим путем, кроме контрабанды! Она и раньше подсознательно отмечала качество и количество коньяка и французских вин за обеденным столом, но не придавала этому значения. Теперь она начала понимать и почувствовала к Стивену нечто вроде презрения.
Он сражался на море с войсками Наполеона… а дома покупал у контрабандистов товары. Это была скрытая финансовая поддержка Наполеона в его диких авантюрах, которые принесли столько горя английским и шотландским семьям. Она подумала о тех несчастных людях, вернувшихся с войны без ног, без рук, с изуродованными телами и искалеченной психикой, о тех, кто спасся из мучительного плена. Она подумала о мужчинах, которые вообще не вернулись, о страданиях семей, оставшихся без мужей, сыновей, отцов, и почувствовала гнев, от которого кровь бросилась ей в голову.
Она вернулась к себе в комнату, чтобы обо всем подумать. Стивен имел в Лондоне репутацию повесы. Он был игрок и волокита, она знала это по намеку его брата Кристофера, а также болтовне леди Хелен. Она не допустит, чтобы он совершенствовал свой вкус таким образом. Он, наверное, думает, что ему все дозволено.
За чаем в тот день Мэри твердо решила пока сдерживать свои чувства. Стивен сам завел разговор о винах и с гордостью спросил ее, что она думает об их коллекции.
— О, милорд, она действительно прекраснее всех, которые я когда-либо видела, хотя мои познания в этой области не так уж и обширны, — сказала она, не отрывая взгляда от красивой чайной чашки белого фарфора, украшенной красными розами на зеленых стеблях. Она аккуратно налила Стивену чаю в изящную французскую чашку и опять почувствовала гнев, ее глаза метали молнии, когда она посмотрела ему в лицо.
Он встретился с ней взглядом, затем протянул большую загорелую руку и с озадаченным выражением лица взял чашку.
Эван Бэссет, покачивая блюдцем с хрупкой чашкой, безмятежно заметил:
— Я думаю, покойный хозяин был знаток в этих делах. Некоторые вина, которые он собрал, сейчас, должно быть, почти невозможно достать, и стоят они бешеных денег! Эта большая честь для твоих гостей, Стивен, когда ты угощаешь их такими винами, хотя кое-кто и не способен оценить их достоинства!
— Лично я знаю лишь, нравится мне вино или нет, — сказал Кристофер, и они с женой чему-то засмеялись. Он стоял, наклонившись над ее стулом, и поглаживал рукой ее шею, не сводя, однако, глаз с Мэри. Она же старалась не смотреть на него. В нем чувствовалось какое-то странное раздражение, граничившее чуть ли не с безумием, как будто он сожалел о своей женитьбе.
Мэри постоянно сталкивалась с чем-то, что озадачивало и тревожило ее. У нее вошло в привычку перед полуднем в одиночестве ездить верхом на лошади, которую Стивен заботливо выбрал для нее в своей конюшне. В эти часы, скача галопом на Бэтси, она развеивала свое плохое настроение.
Мэри возобновила знакомство с мистером Джонсом, бакалейщиком из близлежащей деревни. Ей нравился его сдержанный юмор, она советовалась с ним, где закупать большие партии продовольствия для замка. Она нередко разговаривала с хозяином гостиницы и ценила его доброту. Она не забыла, как он был любезен и внимателен к ней в тот странный, тяжелый день, когда они встретились.
Сидя в зале гостиницы за поздним утренним чаем, она иногда слышала разговоры клиентов, которые, постепенно привыкнув к ней, тихо сидящей в одиночестве или разговаривающей с хозяином, стали более откровенны в речах.
Слыша обрывки разговоров о контрабанде, убийстве на торфяных болотах и подобных вещах, она продолжала задумчиво глядеть на свою чашку и мало говорила сама. Все большее и большее беспокойство охватывало ее.
