Мэри Бэлоу - Смятение чувств
– Значит, тебя не было там, когда его хоронили. Ты не видел, как выглядело его лицо. Интересно: оно было умиротворенным, или на нем застыла гримаса боли?
– Умиротворенным, – ответил Дэвид. – Я перевернул Джулиана на спину, прежде чем двинуться дальше. Я должен был удостовериться, что он мертв.
Она закрыла глаза.
– Он был моим братом, – тихо сказал Дэвид. Ребекка теперь сожалела о том, что возмутилась без всяких оснований. Да, подумала она, при всем своем взбалмошном характере Дэвид всегда нежно относился к Джулиану. И Джулиан любил его, подражал ему и всегда стремился заслужить его одобрение. Джулиан поступил в гвардию, потому что гвардейцем стал Дэвид. Только сейчас Ребекка поняла, каким ударом стала для Дэвида смерть Джулиана. А ведь он был ее свидетелем.
– Я рада, что ты был вместе с ним, – сказала Ребекка, вновь взглянув на него. – Надеюсь, Джулиан знал, что ты рядом. Вы ведь были в одном и том же полку. Да, он должен был это знать.
Дэвид сдвинул брови и промолчал.
– Благодарю тебя за то, что ты мне рассказал, – промолвила она. – Спасибо тебе, Дэвид.
Глупо, что она испытывает такую свежую боль, после того как миновало столько времени. Вероятно, не расставаясь с болью, продолжая горевать, она действительно потакает своим слабостям. Быть может, Луиза права. Наверное, пора снять траур.
Но боль не отпускала Ребекку.
Она встала. Дэвид протянул руку, но Ребекка покачала головой.
– Прошу извинить меня, – сказала она, быстро проходя мимо него. Потом она обратила внимание на графа и Луизу. Они стояли рядом с фортепьяно и смотрели на нее.
– Ребекка, – обратилась к ней графиня, – позвольте мне…
– Прошу извинить меня, – перебила ее Ребекка и с виноватой улыбкой быстро удалилась.
Теперь слезы застилали ее глаза. Наверное, все-таки расплакаться сейчас полезно. Она быстро поднялась по ступеням и вошла в свою комнату. Похоже, это нельзя назвать потаканием своим слабостям. Видимо, надо позволить себе разрыдаться, чтобы на душе стало хоть чуточку легче.
Наконец-то она поверила в реальность того, что произошло, Дэвид видел Джулиана мертвым. Дэвид прикасался к его телу, чтобы убедиться, что Джулиан и вправду мертв. Он действительно похоронен в Крыму. В этом никаких сомнений быть не может.
Джулиана больше нет. Он никогда не вернется к ней.
Он мертв.
Глава 4
– – Мне следовало любой ценой уклониться от ответов на ее вопросы, – заметил Дэвид. – Ради ее же блага не надо было снова копаться во всем этом.
– Она очень любила его, – сказал граф. – К тому же он уехал в неподходящее время. У бедной девочки тогда было совсем неважно со здоровьем. Она никак не придет в себя после его смерти.
– Я не должен был сообщать ей никаких подробностей, – заявил Дэвид.
Луиза подошла к нему и положила руку ему на плечо.
– Я ее хорошо знаю, – сказала она. – Мы всегда были с ней близки. Мне кажется, Дэвид, причина в том, что Ребекка постоянно отказывалась воспринимать то, что не укладывается в сознании, чему сердце никак не желает верить. Естественно, она до самого последнего момента упорно цеплялась за остатки надежды. Сегодняшний кризис, надеюсь, поможет ей все осознать до конца.
– Глупый мальчик, – заметил граф. – Он действительно повел солдат в атаку, Дэвид? Пошел на ненужный риск? Как это похоже на Джулиана.
– Это было именно такое сражение, – ответил Дэвид. – Схватка, которую нельзя вести согласно учебникам. Такие сражения выигрывают за счет индивидуальных усилий и любви к ненужному риску. Численно противник нас чертовски превосходил… О, простите меня, мэм, за крепкое словцо.
– Просто Луиза, – сказала, улыбнувшись, графиня. – Трудно всерьез ощущать себя вашей мачехой, когда я всего лишь на два года старше вас…
– Хорошо, Луиза. – Он кивнул. – Сегодняшний вечер мог показаться вам нудным. Разговоры шли только об армиях и баталиях. А теперь еще этот нервный срыв у Ребекки. Примите мои извинения.
– Это было неизбежно, – возразила Луиза. – Вас, Дэвид, не было дома добрых два года, и за все это время вы прислали лишь несколько писем. Ваш отец, например, просто с ума сходил из-за этого.
– Неужели, моя дорогая?
– Да. – Она повернулась к мужу. – Вы почти не упоминали о Дэвиде, Уильям, не говорили, что беспокоитесь о нем. Но разве мне так уж трудно было почувствовать, что вас гложет какая-то тревога? Вы думаете, я вас плохо знаю?
Уильям поднял брови и взглянул на Дэвида. Тот не мог припомнить, видел ли он когда-либо, как его отец довольно ухмыляется. Дэвиду редко приходилось замечать на лице графа даже слабое подобие улыбки.
– А теперь я хочу вас оставить наедине, – сказала графиня, вставая, – чтобы вы могли свободно поговорить друг с другом, не боясь утомить или страшно напугать меня. Поднимусь наверх. По дороге посмотрю, как там Ребекка. Спокойной ночи, Дэвид. Спокойной ночи, Уильям. – Она подошла к мужу, и он быстро поцеловал ее в губы.
Дэвиду было непривычно видеть, что его отец целует женщину.
Они разговаривали до самого утра – о войне, о Джулиане, о прошлогоднем решении графа снова жениться, о намерении Дэвида уйти из армии, о его планах переселиться в Стэдвелл, в поместье, в котором он никогда не жил и которым сам непосредственно не управлял. Дэвид собирался за месяц до переезда предупредить об этом работающих там домоправительницу и управляющего.
«Возвращение домой прошло удовлетворительно», – подумал Дэвид, когда наконец пожелал отцу спокойной ночи и закрыл за собой дверь его комнаты. Как замечательно было снова оказаться рядом с отцом. Лорд Тэ-висток совсем неожиданно для себя почувствовал, что с известной осторожностью одобряет выбор отца. Создавалось впечатление, что этот брак вполне может оказаться счастливым. И сам вправе надеяться для себя на более заманчивое будущее. Во всяком случае, более интересное. Судьба явно бросает ему вызов.
Расстегивая рубашку, он вдруг задумался: а как там Ребекка? Спит или все еще плачет? А не могло ли в ее душу закрасться подозрение, что он солгал ей? А не заподозрил ли что-нибудь отец? Дэвид застыл, попытавшись представить себе, как отреагировал бы каждый из них, узнав о том, что произошло на самом деле. Если бы и им внезапно стало известно, что пулю, остановившую сердце Джулиана, выпустил он, Дэвид.
Он почувствовал уже знакомые ему холодок и головокружение. Истину нужно скрывать от всех близких. Вот и все. Кроме самого Дэвида, правду знал только один человек, Джордж Шерер, но каким бы он ни был по своей натуре, он ее никогда никому не расскажет. И Дэвид вновь ощутил, теперь уже сильнее, чем когда-либо, тяжелое бремя своей тайны. Тайны, которую нельзя разделить ни с кем.
