Карен Рэнни - Необычная гувернантка
Ее отец и мать родились в довольно больших семьях – так они говорили дочери, – но девочка никогда не встречалась со своими родственниками. Ни разу. Никогда к ним в Шотландию не приезжали дядюшки или тетушки, никогда Беатрис не видела, чтобы родители кому-нибудь писали или сами получали письма.
Казалось, родители скрывают от нее какую-то тайну. Однажды, когда Беатрис спросила мать, почему она никогда не рассказывает о своем прошлом, та едва не расплакалась.
«Бывают воспоминания, о которых не хочется говорить», – ответила она и больше ничего не стала объяснять.
После смерти родителей Беатрис тщательно просмотрела все принадлежавшие им вещи, но ничего не нашла. Никаких напоминаний о прошлом, ни одного письма или бумаги, которая могла бы привести ее к потерянным родственникам.
Отец Беатрис, человек образованный, любил говорить о книгах или о своих ученых занятиях. Фермером он был никудышным, хозяйство вел неумело, словно не привык к подобной грубой работе. Его поле выглядело неряшливым и неухоженным, а куры часто болели и редко выживали. Он бывал совершенно счастлив, лишь оставаясь в кабинете наедине со своими книгами или беседуя с женой, когда они вдвоем увлеченно обсуждали какую-то интересную тему.
Несмотря на бедность, жизнь всех троих была наполнена радостью. Только однажды их маленькую семью постигло горе. Мать Беатрис родила ребенка, но мальчик умер, не прожив и часа. Беатрис видела, как плакал ее отец, сидя у постели жены. То был первый и единственный раз, когда она видела отца плачущим, но с годами Беатрис поняла, что ее мать обладала куда более сильным характером, чем отец.
Когда Беатрис исполнилось четырнадцать, деревенские старейшины пришли к отцу, чтобы предложить ему стать учителем в новой школе. Все попытки изобразить занятие фермерством оказались мгновенно забыты, и с этого дня жизнь семьи сильно изменилась. У Синклеров никогда не водилось много денег, но и голодать им не приходилось. Мать Беатрис держала кур и ухаживала за небольшим садиком, а отец каждое утро отправлялся в школу. По его взволнованной улыбке дочь угадывала, с каким удовольствием предвкушает он предстоящий урок.
Теперь маленький домик Синклеров выглядел заброшенным и опустевшим.
«Может, следует заколотить окна досками? Или достаточно закрыть ставни?»
Наверное, пройдет немало времени, прежде чем хозяйка вернется домой, если, конечно, найдет в себе силы вернуться.
Дом стоял достаточно далеко от деревни, и соседей у Беатрис не было. В последний год она часто чувствовала себя оторванной от остального мира.
Возможно, это и к лучшему. Никто так и не узнал о ее отчаянном положении, когда месяц назад в доме кончились не только деньги, но и вещи, за которые можно было хоть что-то выручить.
– Это трудно, мисс?
Беатрис удивленно посмотрела на Гастона и поняла, что телега остановилась.
– Что трудно?
– Оставить свой дом.
Она молча кивнула. Странно, что ей даже в голову не пришло подумать о доме, когда она принимала решение остаться в Крэннок-Касле. Теперь же ее вдруг охватила тревога. Кто поменяет солому весной? Кто уберет снег во дворе, смажет дверные петли, зальет свежее масло в светильники? Кто станет охранять книги ее отца и вещи, принадлежавшие матери? Те, что Беатрис так и не решилась продать, даже умирая от голода.
Она чуть было не сказала Гастону, что не сможет оставить свой дом, но уже в следующее мгновение опомнилась и принялась себя ругать. Зачем ей все это? Здесь не осталось ничего, кроме воспоминаний. Не лучше ли отпустить их, оставить позади пережитое когда-то счастье вместе с болью и горечью потери?
– Мисс…
Голос Гастона вернул Беатрис к действительности. Девушка слезла с телеги и направилась по дорожке к дому, стараясь не думать о прошлом, но воспоминания, живые и яркие, нахлынули на нее помимо воли. Дорожку проложил отец. Эта работа отняла у него целых два месяца – шесть недель ушло на создание плана и еще две – на его исполнение.
Беатрис с матерью помогали таскать камни с заднего двора и укладывать их там, где наметил отец. Он радовался новой дорожке как ребенок, а мать и дочь всего лишь облегченно вздохнули, закончив работу.
Родители Беатрис нежно любили друг друга и были счастливы вместе. Неудивительно, что смерть забрала их обоих почти одновременно, с разницей всего в несколько дней. Теперь они вместе лежали в земле на восточной стороне церковного кладбища. «Да покоятся они в надежде на воскресение и жизнь вечную, – сказал священник. – С благоволением в сердцах своих и с благословенным миром в душах».
Родители обрели последний блаженный приют, а как же теперь быть их дочери?
Беатрис невольно устыдилась своих мыслей. Разве можно быть такой эгоистичной? И все же теперь она уже не так часто ругала себя, как прежде, когда рана была еще свежей. Тогда девушка часами сидела одна в доме, неподвижно глядя перед собой и не зная, как жить дальше с этой невыносимой болью.
За последний год Беатрис вдруг поняла, что способна выдержать все, даже потерю родителей и друзей. Она смогла преодолеть горькое одиночество, наполненное душевными страданиями, тоской, болью и даже отчаянием. Но тело требовало еды, воды и тепла.
Ради этого она и согласилась принять предложение Камерона Гордона.
Войдя в дом, Беатрис принялась собирать свое скромное имущество: маленькую щетку для волос, мамино серебряное зеркальце, отцовскую книгу басен Эзопа, запасной корсет и две сорочки. Все, что еще оставалось у нее из одежды, было на ней. Сборы заняли не больше пяти минут.
Беатрис вышла из дома и закрыла за собой дверь, тщательно задвинув засов, чтобы сильный порыв ветра не распахнул створки, как это часто бывало раньше. Потом она повернулась и решительно вскинула голову.
– Я готова, Гастон.
Слуга протянул руку и взял у девушки саквояж.
– Вы уверены, мадемуазель? – Как и ожидала Беатрис, он недоверчиво взвесил сумку в руке, словно сомневаясь, не пустая ли она.
– Уверена, – кивнула девушка.
Едва ли стоило пускаться в путешествие ради таких жалких пожитков.
Может, нужно известить друзей родителей? Дать им знать, где ее искать, если вдруг произойдет что-нибудь непредвиденное?
Но кого предупредить? Миссис Фернли? Вряд ли. Пожилая вдова миссис Фернли успела заметно состариться за последние годы. С возрастом эта добрая женщина становилась все более рассеянной и часто говорила о давно умерших людях так, словно только что беседовала с ними. Эпидемия холеры тяжело отразилась на ней. Миссис Фернли нередко путала имена и события. Конечно, не стоило беспокоить ее.
Может, сообщить мистеру Брауну? Но он потерял жену и сына во время эпидемии, и теперь слишком часто кружка заменяла ему окружающий мир.
