Сабрина Джеффрис - Только герцогу это под силу
— Более того, я слышал, что она её и придумала.
Саймон расхохотался.
— Это не смешно, черт бы тебя побрал, — негодовал король.
— Как же, не смешно. Пускай Луиза придумывает «домашний» способ влияния на политиков. Она — умная девочка, я ей это уступлю.
И она, к слову, была бы умной женой. Впрочем, ему надо её переиграть, чтобы добиться этого.
Вызов только ещё больше распалил его желание.
— Эта умная девочка катится вниз, раз собирается доводить свой новый план до конца.
— И что это будет? Подкладывание дамами гороха в подштаники своим мужьям? Задержка с обедом?
— Выдвижение её собственного кандидата на ближайших дополнительных выборах.
Это, несомненно, привлекло его внимание.
— Вы это не серьёзно.
— Мне бы и самому так хотелось. Миссис Фрай уже выдвинула своего зятя в Палату общин в поддержку их общего дела, и значит это осуществимо. Но ходят слухи, что Луиза рассматривает радикального кандидата. И, черт побери, тебе хорошо известно, если она сплотит своих леди за спиной какой-нибудь горячей головы, у нас будут неприятности.
Действительно неприятности. Ни у одной женской ассоциации не было политической сообразительности, чтобы управлять таким кандидатом. Луиза только добилась бы возрождения старой гвардии и создала ему трудности в достижении изменений разумным способом. Особенно сейчас, при столь нестабильном балансе сил в Палате общин.
— Она непредсказуема, — продолжал король. — Но народ любит её. Они видят утонченную фрейлину их любимой покойной принцессы, которая самоотверженно добывает пожертвования для бедных женщин-заключенных. Они не понимают, что пожертвования могут быстренько пойти на что угодно, если, по мнению Луизы, это поддержит её дело.
— И если вы разоблачаете её…
— Ты что, ненормальный? По теперешнему положению вещей, половина простолюдинов может встать за её спиной. В последний раз, когда радикал начал толкать речи и распалять толпу, одиннадцать человек умерли, и более сотни были ранены.
Саймон застыл. Сент-Питерсфилд было такой же ошибкой правительства, как и радикалы, но это едва ли имело значение для Парламента. После того бедствия, члены парламента приняли «Шесть актов» [11] и вели себя так, как всегда делала старая гвардия — проявляли упрямство. Англия не была готова к радикалам. Разве Луиза не видела этого?
Конечно, нет. Как и Жанна д`Арк, она видела только свою цель. Тюремная реформа была конечно хороша, но это не оправдывало политического переворота.
Король проворчал:
— Некоторые в кабинете так ополчились против её деятельности, что поговаривают о попытке запятнать её репутацию. Они уверены, что если уничтожат её доброе имя, то этим положат конец безрассудным поступкам.
Но это навсегда погубило бы Луизу.
— Уверен, вы не потворствуете такому идиотизму.
— Нет, но если я в ближайшее время что-то не предприму, то это выйдет из-под контроля, — его голос дрожал. — Если они навредят Луизе, Дрейкер никогда не простит меня.
— Какой там Дрейкер, я никогда не прощу вас, — когда король вопросительно на него посмотрел, он нахмурился. — Эти чёртовы задницы должны реформировать тюрьмы.
— Они много всего должны делать, но не хотят расходовать средства. Кроме того, министр внутренних дел крайне против этого, из принципа, да и в правительстве уже достаточно беспорядка, — Его Величество вздохнул. — Я сказал Сидмуту[12] и Каслри[13], что я постараюсь убедить Луизу покинуть её общество, но…
— Она отказалась. И поэтому стала для вас обузой.
— Точно, чёрт побери! Я не могу позволить им думать, что я поддерживаю свою внебрачную дочь, которая выдвигает радикальных кандидатов. У меня уже достаточно неприятностей с Парламентом.
И значит, они были бы у Саймона, продолжай он этим заниматься дальше. Почему он должен брать на себя такую политическую ответственность?
Потому что у него не было выбора. Он не смог бы достичь своих целей, если бы Луиза провоцировала Палату общин. Кто-то должен был за неё взяться.
И герцог мог бы это сделать. Если бы женился на ней. Боже, помоги ему, лишь одна только мысль «взяться» за Луизу возбуждала его.
— Итак, вы отдадите Луизу любому мужчине, который решит ваши проблемы с министрами и с Парламентом.
— Нет, не любому, — Георг нахмурился. — Но ты всегда любил её…
— И вы полагали, что я клюну.
Король покраснел от его сухого тона.
— Послушай, я утаил от тебя правду поначалу только из-за страха, что, узнай ты, насколько плохи дела, не согласился бы на это.
Саймон оттолкнулся от дуба и отряхнул пыль с перчаток.
— Когда же вы поймете, что мне по душе достойный вызов? — особенно, когда он позволял заполучить в постель королевскую дочь-соблазнительницу. Навсегда. — Конечно, теперь, когда я знаю всё, я ожидаю большую награду, чем вы предложили вначале.
Король приблизился, лунный свет заиграл в его посеребренных волосах.
— Если думаешь, что я заплачу тебе, чтоб ты женился на моей дочери, жадный ты дьявол, то ты ошибаешься.
— Денег мне не надо.
Это немного успокоило Георга.
— Тогда, чего ты хочешь?
— Чего-то более определенного, чем ваше расплывчатое обещание поддерживать меня. Вы сделаете меня премьер-министром, но вы сделаете это по моему плану, на моих условиях.
Его Величество настороженно посмотрел.
— Что это значит?
— Я больше не буду ждать вашей милости. К тому времени как я женюсь, надеюсь, вы убедите Ливерпула оставить пост премьер-министра. В день моей свадьбы, полагаю, вы вручите мне его письмо об отставке.
Король побледнел.
— Что, если это скоро случится? Я не знаю, если я…
— Вам лучше постараться, если вы хотите, чтобы я не допустил участия Луизы в дополнительных выборах.
Король все еще выглядел обеспокоено и Саймон добавил:
— Не волнуйтесь — мне понадобится какое-то время, чтобы завоевать её. Луиза не дура; она знает, что встала на опасный путь. Она будет подозревать любого политика, который захочет жениться на ней, особенно меня.
— Верно, — пробормотал король.
— По этой причине, вы должны держаться подальше от меня, пока она и я помолвлены. Мне будет проще убедить её выйти за меня замуж, если она будет верить, что вы — против этого, — тон герцога стал резче. — У вас не возникнет трудностей с показным неодобрением в мой адрес — семь лет назад вы были вполне готовы почесать об меня руки.
На толстых щёках Георга проступил румянец.
— Я признаю — я повёл себя опрометчиво, прислушиваясь к совету Луизы, как… наказать тебя за ошибки. Но этого больше не случится. На сей раз, я решительно буду стоять на твоей стороне.
