Барбара Картленд - Герцог Сорвиголова
Она сказала ему, что и как нужно делать Он точно выполнил ее указания, и только приземлившись, не удержал равновесие и плюхнулся на колени.
Впрочем, он ничуть не ушибся и, выпрямившись, воскликнул:
— Это было здорово!
— Я так и знала, что тебе понравится, — сказала Кася. — А скоро мы будем забираться на самые высокие деревья, и там нас вообще никто не найдет.
— Да, давайте в следующий раз найдем высокое-высокое дерево! — согласился Саймон.
Они поднялись на пригорок по той же тропинке, по которой ушел герцог.
До самого горизонта открывался такой чудесный вид, что у Каси перехватило дыхание.
Ей показалось, что в эту минуту она видит мир с какой-то другой стороны, которая раньше была от нее скрыта.
Потом, словно спустившись с небес на землю, она вспомнила, что рядом с ней стоит Саймон.
— Ты привел меня в волшебное место, — сказала она. — Что ты мне покажешь теперь?
— Давайте пойдем в конюшню, — предложил Саймон. — Дядя Дарси долго там не пробудет.
— Почему ты так думаешь? — спросила Кася.
— Все только и говорят о том, как много у него дел, — ответил Саймон.
Кася подумала, что, судя по этим словам, мальчик живо интересуется всем, что происходит вокруг.
Пока они шли по парку, она сказала:
— Я всегда любила лес. Когда я была маленькая, я часто прислушивалась к деревьям и верила, что под корнями трудятся гоблины. А в прудике возле нашего дома жили нимфы.
— Няня рассказывала мне сказки про гоблинов и фей.
— А где теперь твоя няня? — спросила Кася.
— Ее отослали. Тетя Марта сказала, что я уже взрослый и мне не нужна няня. Но няня говорила, что тете Марте просто не хочется тратить на нее еду.
— Представляю себе, как ты по ней скучаешь, — сочувственно проговорила Кася.
— Я один раз убежал и хотел ее разыскать, — сказал Саймон. — Но меня вернули домой и сильно ругали.
Кася подумала, что таким обращением можно испортить любого чувствительного ребенка.
Однако вслух она не стала об этом говорить. Вместо этого она рассказала Саймону о том, как древние бритты устраивали в лесах засады, когда Англию захватили римляне.
Кася закончила рассказ как раз, когда впереди показалась конюшня.
Тут она встала за кустами и сказала:
— Давай незаметно подкрадемся и проверим, ушел уже твой дядя или еще там.
Саймон был в восторге от этой затеи.
Продираясь сквозь заросли, они подобрались поближе. На конном дворе было пусто.
Потом из конюшни, насвистывая, вышел грум с ведром и повернул за угол.
Кася подумала, что он вряд ли стал бы свистеть в присутствии герцога.
Поэтому они с Саймоном смело выбрались из-за кустов, и Кася спросила мальчика, не покажет ли он ей лошадей.
Но только Саймон собрался ответить, из конюшни вышел другой грум, постарше.
Кася протянула ему руку.
— Позвольте представиться, — сказала она. — Я мисс Уотсон, новая гувернантка. Я хотела, чтобы мой ученик, мастер Саймон, показал мне лошадей.
— У нас как раз появились новые, мисс. Настоящие красотки, — ответил грум, который, как оказалось, был старшим конюхом.
— Я так и думала, — сказала Кася. — А поскольку я очень люблю лошадей, мне хотелось бы на них посмотреть.
Саймон подошел к одному стойлу и закричал:
— Вы только взгляните на эту лошадь, мисс Уотсон!
Она двинулась за ним, и старший конюх сказал:
— Эта у нас одна из первых. Очень красивая скотинка.
Саймон уже открыл дверцу, забежал в стойло и гладил лошадь, которая, на взгляд Каси, была чистых кровей.
Лошади явно доставляло удовольствие, что мальчик ее гладит.
Кася отметила про себя, что завтра надо будет попросить, чтобы ему оседлали именно ее.
Впрочем, об этих планах она пока не стала распространяться, а просто пошла от стойла к стойлу, разглядывая только что привезенных из Лондона лошадей.
Таких великолепных животных она еще ни разу не видела.
Саймон, однако, не отходил от кобылы, которую звали Принцессой.
— Я ей нравлюсь! — воскликнул он радостно.
Кася подумала, что он так рад этому, потому что до сих пор никто не проявлял к нему особой любви.
Но время шло, и, боясь, что Саймон опоздает к чаю, Кася настояла на том, что пора возвращаться в замок.
— Завтра я снова приду посмотреть на Принцессу, — сказал Саймон по дороге домой.
— Если захочешь, ты можешь на ней покататься, — заметила Кася.
У Саймона вспыхнули глаза.
— Мне можно будет на ней покататься?
— Конечно, можно. Я просто не стала об этом говорить, чтобы никто не сказал «нет».
— Тут все только и делают, что говорят «нет» на все, что я попрошу, — пожаловался Саймон.
— Но ты же сказал мне «да», когда я попросила тебя помочь. Так что постарайся вести себя за чаем прилично, иначе меня могут отослать домой.
— Я не позволю дяде Дарси никуда вас отсылать! — горячо воскликнул Саймон.
— Я тоже хочу остаться, — сказала Кася. — Так что прошу тебя, Саймон, будь со всеми вежлив и сделай так, чтобы все думали, будто ты прилежно учишься.
Опасаясь, что Саймон при слове «учишься» начнет протестовать, она поспешно добавила:
— Твоему дяде и мистеру Беннету и всем остальным кажется, что я слишком молода, чтобы быть твоей гувернанткой. Поэтому нам надо вести себя умно и убедить их, что я учу тебя многим полезным вещам.
Саймон кивнул, и Кася решила, что он все понял.
Они поднялись в классную комнату, и она уговорила его переодеться.
Ему помогала служанка, поэтому Кася пошла к себе в комнату.
Залезая на дерево, она испачкала платье. Касе пришлось надеть другое, хотя она понимала, что для гувернантки оно чересчур дорогое.
Но это было самое простенькое платье из тех, что она взяла с собой.
Спустившись вниз, они с Саймоном нашли герцога в красивой комнате, окна которой выходили на розовый сад.
Мебель здесь была по преимуществу французской, и на стенах Кася увидела несколько прекрасных картин кисти французских художников.
Когда они вошли, герцог читал газету. Отложив ее в сторону, он встал и сказал:
— Чай только что принесли, так что вы вернулись как раз вовремя.
— Мы поднимались на холм, ваша светлость, — сказала Кася. — Оттуда открывается такой прекрасный вид!
— Я сам не устаю им наслаждаться, — кивнул герцог. — И чему же, по-вашему, это может научить Саймона?
Кася решила, что он ее проверяет, и ответила то, что думала:
— Когда стоишь там, кажется, что смотришь с небес на землю и на людей, — и это чувство рождает в нас понимание того, что все мы по мере своих сил должны помогать им и заботиться о них.
Герцог посмотрел на нее с изумлением и, помолчав, попросил:
