Кэтрин Харт - Летняя гроза
После всего, что пережила она и любимые ею люди, в душе Тани не осталось даже намека на жалость к помешанным на золоте грабителям. И она с готовностью присоединялась к вылазкам Пумы и воинов. Она всегда ехала рядом с мужем, и ее боевой клич вторил призывам вождя племени. А храбрость и отвага Тани уже стали легендой. Она не колеблясь бросалась в бой, обагряя свое оружие кровью белых людей. И невероятные истории об этой светловолосой женщине с золотистыми глазами рассказывали по ночам у костра и в лагере индейцев, и в лагере белых. Говорили и о том, что на ее поясе уже не осталось места для скальпов. Только тем, кто хорошо знал Таню, было известно, насколько это преувеличено. Она проливала кровь врага, но почти всегда оставляла поверженному скальп. Ее положение жены вождя было настолько высоко, что она могла позволить себе пренебрегать, этой частью военного дела и с радостью этим пользовалась.
Конечно, эти походы не всегда проходили гладко и без потерь. Каждый раз, покидая лагерь, воины ехали навстречу опасности и смерти. Долг состоял в том, чтобы смело встретиться лицом к лицу с врагом, стремясь и надеясь уцелеть при этом, и вернуться, чтобы назавтра снова отправиться в бой.
В тот день отряд напал на группу из восьми закаленных, хорошо знающих горы белых старателей. Они засели за огромными валунами и не собирались сдаваться без боя. Стороны обменивались градом пуль и тучей стрел.
Когда наконец ружейный огонь стал стихать, Пума приказал своим людям осторожно подобраться поближе.
— Они, должно быть, израсходовали почти все боеприпасы, и поэтому будут целиться внимательнее.
Через какое-то время огонь прекратился. Одним махом индейцы вскочили на лошадей и бросились в атаку. Этого и боялись белые, но они сберегли достаточно пуль, чтобы отразить нападение. Разразилась жестокая схватка, окрестности огласились яростными криками. Наконец ружейный огонь замолк окончательно.
Таня почти не почувствовала, как что-то ударило ее в голову, она только покачнулась в седле. Потом стало больно, зашумело в ушах. Затем накатилась слабость — начали неметь руки, ноги, пальцы рук, и все за какие-то секунды. В глазах у Тани потемнело, и она медленно поднесла к голове ставшую непослушной руку. Пальцы попали во что-то, оказавшееся кровью, ее кровью. Окружающий мир начал опрокидываться и меркнуть, и Таня вообще перестала ощущать свое тело. Она тряхнула головой, чтобы отогнать стремительно накатывавшую дурноту.
— Боже мой, — проговорила она непослушными губами, — я, кажется, теряю сознание.
Прежде чем погрузиться во тьму, Таня сделала то, чему чуть ли не в первую очередь научил ее Пума, когда обучал воинскому искусству. Успев намотать на руку повод, она наклонилась вперед и обхватила, намертво сцепив пальцы, шею своего коня, ногами она тоже как можно крепче обхватила брюхо животного. И тут на Таню навалился мрак беспамятства.
Боль вторглась в тихую гавань забытья, в котором пребывала Таня. Даже не открывая глаз, она почувствовала, как рассеивается туман беспамятства. И едва боль сдавила голову, женщина застонала. И тут же почувствовала, как чьи-то теплые руки нежно обняли ее, стараясь успокоить.
— Успокойся, сердце мое. Все будет хорошо. Я уберегу тебя от любой опасности.
Тихий, мягкий голос Пумы принес успокоение и словно утишил боль. Таня почувствовала, как он прикладывает к ее виску влажную ткань.
Медленно, с усилием Таня открыла глаза и встретилась взглядом с темными глазами Пумы. Она будто заглянула в бездонное черное озеро. Мысли унеслись прочь, к тому дню, когда она впервые увидела необыкновенно красивого мужчину, который должен был стать ее мужем. Пытаясь убежать от него, она потеряла сознание, и первое, что увидела, придя в себя, — непостижимый черный взгляд. И, как и сейчас, золотистые глаза встретились с черными и замерли. Таня как завороженная смотрела в два зеркала цвета черного оникса, отражаясь в их мерцающих глубинах.
Теперь эти глаза были знакомы ей, они источали тревогу и заботу.
— Дикая Кошка, ты видишь меня, моя маленькая? Ты можешь говорить?
Таня попыталась кивнуть, чего ей никак не следовало делать, потому что голову пронзила боль и все вокруг завертелось. Она с шумом втянула в себя воздух и вцепилась в руку Пумы, стараясь утихомирить боль и остановить цветную карусель перед глазами.
— Пума, — едва слышно прошептала она, но он услышал.
— Я здесь.
— Голова…
— Это просто царапина, — успокоил Таню муж. — Глубокая, но, по-моему, не опасная. Ты хорошо видишь?
— Немного в тумане, но вижу.
— Тебе повезло, пуля задела головную повязку. — И Пума снова обнял Таню. — Когда я думаю, что ты была на волосок от смерти… — Он не смог продолжать.
— Не думай об этом, милый. Просто обнимай меня, чтобы я чувствовала вокруг себя твою силу.
И Таня снова закрыла глаза, чтобы на этот раз погрузиться в целительный сон.
Когда она проснулась, голова ее покоилась на широкой груди Пумы. Таня чувствовала и слышала, как вздымается его грудь и размеренно бьется сердце. Ей было тепло и уютно в его объятиях. Небо над головой было жемчужно-серым — предрассветным, и Таня поняла, что проспала всю ночь.
Она подняла руку и осторожно потрогала болевшую голову, и это легкое движение тут же разбудило Пуму.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Лучше. Боль немного отпустила.
Теперь она не пронзала голову, а лишь чуть пульсировала.
Пума отвел руку жены от повязки.
— Оставим все как есть до возвращения в деревню. А там тобой займется знахарка.
— Пума? — Голос Тани прозвучал тихо и неуверенно, выдавая ее опасения. Медленно подняв голову, она заглянула мужу в глаза. — У меня страшная рана?
— Нет, — поспешил заверить он, и взгляд его был искренним. Потом Пума улыбнулся, и в глазах его заиграли искорки. — Твой единственный шрам будет у тебя не на лице, а под волосами. Так что у тебя теперь будет два пробора вместо одного, только и всего.
Волна облегчения затопила Таню, хотя она и не оценила всего юмора последнего замечания Пумы.
— Ты чудовище, что дразнишь меня!
— А ты суетна, моя любовь.
Но как бы то ни было, Пума был благодарен милостивым духам за то, что они не отняли у Тани жизнь, потому что мысль о вечной разлуке с ней была ему невыносима. Если когда-нибудь он потеряет свою жену, то и сам превратиться в потерянного человека. Весь путь до деревни Пума вез Таню, посадив ее перед собой: он боялся, что у нее может закружиться голова, и она упадет. Он прижимал ее к своему сердцу, как самое дорогое сокровище.
В мае вождь Сидящий Бык пригласил другие свободные племена на Танец Солнца, который должен был состояться в следующую луну. Ожидалось, что на празднество соберутся тысячи индейцев из разных племен. Неистовый Конь горел желанием отправиться на берега реки Роузбад, и Пума и Зимний Медведь решили, что шайенны тоже должны принять участие в церемонии. На Танец Солнца всегда собирались лучшие воины, им предоставлялась возможность утвердиться в доблести и мужестве. Воины вступали в контакт с миром духов, а остальные члены племени чувствовали свое единство, набирались сил, исцелялись.
