Сабрина Джеффрис - После похищения
Джульет молчала, и барон с усмешкой проговорил:
– Выходит, вы исчерпали все свои доказательства? Или есть еще?
– Есть еще... одно. Запах... Ваш и его. От вас пахнет точно так же.
Себастьян разразился хохотом.
– Вот это забавно! Значит, от меня так же пахнет? Смею заметить, миледи, что от многих мужчин так пахнет. Очевидно, вы слишком редко общаетесь с мужчинами, если запах – ваше самое весомое доказательство.
Джульет в раздражении топнула ногой.
– Как смеете вы смеяться надо мной, негодяй?! После того, что вы сделали...
– Я не сделал ничего, леди Джульет. – Он приблизился к собеседнице еще на полшага и теперь нависал над ней, так что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо. – Простите мне мой смех, но все ваши намеки – это просто безумие. Я понимаю, что вы жаждете мести, но вы хотите обрушить вашу месть на невиновного. Вам следовало бы нападать на тех негодяев, которые пытаются вас опорочить. Постарайтесь узнать, что это за люди. И не мстите брату покойного.
– Дело вовсе не в мести! – воскликнула Джульет. – Я хочу знать правду, вот и все! Я хочу знать, почему вы сделали это и какую цель преследовали. Думаю, у меня есть право это знать, ведь именно мне придется страдать от последствий.
Барон со вздохом кивнул:
– Да, у вас действительно есть право знать... Но я не могу вам ничего сообщить. Я не имею ни малейшего понятия, почему мой брат так поступил.
Этот человек слишком раздражает ее, чтобы верить ему. Как смеет он отрицать ее слова?!
Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза. Потом она вдруг опустила голову и пробормотала:
– Конечно, вы правы, милорд. Я хватаюсь за соломинку. Но это только потому, что я очень расстроилась... Ужасно сознавать, что я уже никогда не увижу вашего брата и не смогу заставить его заплатить за то, что он сделал.
– Неужели все и впрямь было так ужасно? – Фальшь в его голоса исчезла, и теперь он говорил серьезно, почти мягко. – Вы же сказали, что он не... не посягал на вашу честь.
Она преувеличенно тяжело вздохнула и утерла несуществующую слезу.
– Что еще я могла сказать в присутствии моих близких? Мне слишком стыдно рассказывать им то, что на самом деле произошло – как жестоко этот зверь обошелся со мной, как он совратил меня и лишил меня невинности.
Себастьян мысленно выругался.
– Вы же не хотите сказать, что он...
– Увы... – Она подняла на него глаза. – Это именно то, что я хочу сказать.
Она рассчитывала, что он взорвется, что будет с возмущением все отрицать и тем самым выдаст себя. Но он с невозмутимым видом произнес:
– Так значит, мой брат лишил вас девственности?
Впервые в жизни решившись на такую чудовищную ложь, Джульет утвердительно кивнула:
– Да, милорд.
– Вы лжете, – сказал он, помрачнев.
Джульет ликовала – наконец-то успех!
– А откуда вам это знать? – осведомилась она.
– Потому то мой брат был джентльменом. Он никогда бы так не обошелся с женщиной.
Она была разочарована. Как ловко он вывернулся:
– Но вы ведь сказали, что едва знали его. Так откуда же у вас такая уверенность?.. Как вы можете утверждать, что он не совращал меня?
– Я просто знаю, вот и все. И у меня есть способ доказать, что брат не совращал вас.
Джульет похолодела. Ей вдруг пришло в голову, что имеется только один способ доказать такое.
– Но вы же не собираетесь...
– Нет-нет, ничего драматичного. – Его рука обвилась вокруг ее талии. – Но если мой брат посвятил вас в искусство любви, то вы наверняка должны кое-что знать о поцелуях. Давайте проверим, хорошо? – Прежде чем она успела хотя бы возразить, его губы прижались к ее губам.
Джульет замерла. Она тотчас же вспомнила, как он обнимал ее и как поцеловал.
Сейчас было то же самое – но по-другому. Теперь его губы казались необычайно жаркими и настойчивыми, и они пробудили у нее страстное желание. Ошеломленная этим открытием, Джульет отпрянула. Барон же посмотрел на нее с торжествующей улыбкой.
– Вы даже не знаете, миледи, как по-настоящему целоваться. Так как же вы можете заявлять, что вам известна еще большая близость между мужчиной и женщиной?
Джульет с ужасом почувствовала, что краснеет, – румянец, окрасивший ее щеки, выдавалее.
– Но я... я...
– Не волнуйтесь, – прошептал он. – Я все равно ни на мгновение не верил вам.
Она попыталась взять себя в руки.
– Я не поцеловала вас по-настоящему только потому, что вы мне не нравитесь, вот и все.
Он снова улыбнулся.
– Неужели? Тогда скажите мне, леди Джульет, что я имею в виду под настоящим поцелуем?
Черт возьми, она понятия не имела. Она целовалась с мужчинами всего несколько раз, и это были просто легкие соприкосновения губ. А поцелуй лорда Темплмора – он был совсем другой.
Усмехнувшись, барон провел большим пальцем по ее подбородку, потом чуть надавил так, что она невольно приоткрыла рот.
– Сейчас я вам покажу...
И он снова поцеловал ее. Только на этот раз его язык проник меж ее зубов. Когда же он взял ее лицо в ладони и прижался к ней, Джульет почувствовала, что колени ее подгибаются. Она старалась не реагировать на свои ощущения, однако ничего не могла с собой поделать – ее неудержимо влекло к этому мужчине, и она пыталась прижаться к нему как можно крепче.
Внезапно он отстранился и прошептал:
– О, Джульет, милая Джульет...
– Ах, Морган, я...
Она умолкла, потому что барон вдруг нахмурился и отступил от нее на шаг.
– Черт возьми, что я делаю? – пробормотал он. – Должно быть, я сошел с ума...
Отвернувшись от нее, он наклонился, упершись кулаками в стол. Его плечи содрогались от судорожных вдохов.
– Морган... – Шагнув к нему, она положила руку ему на плечо.
Он вздрогнул от ее прикосновения.
– Никогда больше не называйте меня так. Зовите меня Себастьян или лорд Темплмор, но Морган – никогда. Я вовсе не Морган! – Повернувшись к ней, он посмотрел ей в лицо. Его черты исказились гневом, и он добавил: – Думаю, я убедительно доказал это.
Своими словами он словно воткнул кинжал в ее сердце. Она была почти уверена, что сейчас он не лгал. Но почему же он в таком случае...
– Пожалуйста, Морган, не надо...
– Я не Морган! – Он отвел глаза. – Да, я действительно не Морган. – Его рука дрожала, когда он отбросил со лба прядь волос. – И я твердо знаю: ни одна женщина, обесчещенная мужчиной, не станет ждать два года, прежде чем начать преследовать его. Кроме того, она не скрывает от своих родственников правду и не приходит тайно к этому мужчине, чтобы обвинять его. – Он снова посмотрел ей в глаза и, понизив голос, проговорил: – И она определенно не позволяет ему целовать ее по-настоящему. Ваше общение с моим братом вовсе не было... безнравственным, не так ли?
