Лидия Джойс - Тени в ночи
Это не тот человек, за которого она вышла замуж, пронеслось у нее в голове. Но ведь она и выходила не за человека – за титул в оболочке мужчины с пустотой внутри. А сейчас там было нечто, хотя она не могла понять, что именно.
– Кто вы? – прошептала Ферн в глаза незнакомцу.
Когда он протянул руку, она вообще забилась в угол кареты. Но Колин просто держал руку перед собой, и его светлая перчатка белела в темноте. Что он может хотеть? Вернее, что он может хотеть, чего не мог бы взять?
Ферн нерешительно положила руку на его ладонь.
Он вдруг рывком притянул ее к себе и так резко наклонился к ее рту, что она стукнулась губами о зубы. В этом поцелуе не было ни ловкости, ни утонченности, только грубая власть над ее ртом. Ферн боролась с волной паники, даже когда тело напряглось в ответ, а сердце колотилось от страха и желания.
Нет, совсем не то она имела в виду, приняв его руку. Она тщетно пыталась освободиться, затем уперлась ему в плечо, а когда и это не подействовало, укусила его за нижнюю губу. Вздрогнув, Колин пробормотал ругательство, но вместо того, чтобы отпустить ее, всей тяжестью зажал в углу кареты и сдернул с нее шляпу.
– Что вы делаете?
Ферн слизнула с губ вкус его крови. Опять выругавшись, он закрыл на миг глаза, а потом сосредоточил на ней пронизывающий взгляд. Она так привыкла к пустоте за его зелеными глазами, что это внимание обеспокоило ее.
– Я вас целую.
Она собралась опровергнуть его утверждение, но Колин уже завладел ее ртом, запутавшись руками в волосах. Ферн потряс вкус его крови, она чувствовала ужас и приятное возбуждение. Он что, наказывает ее? Она не могла дышать! Упершись в стену кареты, она изо всех сил оттолкнула его.
– Вы хотите, чтобы я опять сделала вам больно?
– Я не могу, – отчетливо произнес Колин, – оставаться с вами в Брайтоне.
Она тяжело сглотнула, борясь с ощущением, что куда-то падает.
– Вы собираетесь меня покинуть?
– Нет. Мы едем оба. Рексмер в моем распоряжении кроме того, у меня там дело, требующее моего присутствия. Мы едем почтовой каретой. – Он бросил на нее изучающий взгляд. – Сегодня вечером.
Едва он это сказал, карета остановилась. Не дожидаясь ответа, Колин распахнул дверцу и выскочил наружу. А Ферн сидела в шоке от его заявления, глядя на яркий свет, льющийся сквозь открытую дверцу. Они были в Клифтон-Террас. Он бросил монету кучеру, взбежал на крыльцо и скрылся в доме, предоставив Ферн нетвердо встать на ноги, забрать шляпу и последовать за ним.
Рексмер. Поднимаясь по ступенькам, она вдруг осознала, что это последнее место на земле, куда бы ей хотелось поехать.
В доме уже царила суета. Хозяин бегал взад и вперед, наверху слышались торопливые шаги. Когда Ферн вошла в спальню, Колин, скрестив руки на груди, стоял возле стены, его камердинер с ее служанкой метались от гардероба к раскрытым сундукам, чтобы выполнить его приказы. Он взглянул на Ферн, в глазах снова была пустота.
Тысячи ее вопросов требовали ответов, но Ферн не могла говорить, не смела, короткая вспышка сопротивления погасла в неразберихе чувств, остался только страх. Кто этот человек, за которого она вышла замуж? Ферн не знала и вдруг поняла, что боится узнать. Она жаждала его неискренних улыбок и пустых слов, еще вчера так ее раздражавших, а часть ее почти так же сильно хотела его недавнего поцелуя. Но она молча стояла на пороге, теребя ленты своей новой шляпы.
Вскоре их сундуки были упакованы и отнесены к ожидающей почтовой карете. Муж взглядом приказал ей следовать за ними.
Пока шла подготовка к отъезду, пока кучер и камердинер закрепляли багаж на крыше экипажа, Ферн был только сторонним наблюдателем. Ей хотелось спросить куда они едут, потому что не имела представления, где находится этот Рексмер. Хотелось потребовать, чтобы муж дал ей время написать матери и сестрам или по край ней мере переодеться в дорожное платье. Но Ферн окаменела, молча уступив абсолютной власти человека, стоявшего у нее за спиной. Послушная девочка, вот она кто Послушная девочка, которая станет послушной женой послушной хозяйкой и послушной матерью. Ей не было места в этой вспышке чужой активности, она ничего не могла изменить.
Камердинер открыл дверцу кареты и отступил сторону. Колин, впервые за это время, прикоснулся ней, взяв за руку. Сила и жар его хватки вызвали у Ферн легкую дрожь. Она презирала себя за это, не за сам ощущение, а за колебания и нерешительность, которые оно приносит. Если она хотела его прикосновения, тогда почему в горле у нее пересохло от страха. Но если она боится, тогда почему с дрожью удовольствия опять хочет того безжалостного, кровавого поцелуя?
Нет, она не была послушной девочкой. Ферн беспомощно позволила Колину вести ее в темный зев кареты. Когда она села, он вошел следом и тут же захлопнул дверцу, закрыв их в душной темноте.
Ферн не знала, хочет ли попросить у него прощения или посмеяться над ним, хочет ли, чтобы он поцеловал ее так же неистово и безжалостно или снова дать ему пощечину. Она выбрала самый безопасный, на ее взгляд, способ поведения: закрыла глаза, откинула голову натуго набитые подушки сиденья и попыталась не думать о том, что сделает Колин.
Глава 6
Было жарко. Невыносимо жарко. Ферн притворилась, что отдыхает, даже спит, но капелька пота скатилась между грудями, другая бежала по спине, глаза щипало от соли, попавшей под веки. Ей нужно вытереть пот, снять с цепочки на талии свой веер, или она сейчас действительно потеряет сознание.
Когда ей стало уже совсем невмоготу, она почувствовала легкое дуновение. Колин открыл окно? Нет, грохот колес по булыжной мостовой, давно сменившийся на приглушенный стук по гравию сельской дороги, не стал громче. Вот, опять слабый порыв ветра коснулся ее шеи. Но прохлады не принес, он был еще влажнее и горячее воздуха в карете.
Ферн поняла, в чем дело, как только Колин заговорил: это его дыхание касалось ее кожи.
– Я уверен, вы не спите.
Что он делает? Стоит на коленях? Он ведь не из тех кто преклоняет колена. Ферн не чувствовала рядом тела и, хотя она крепко зажмурилась, не могла унять сердцебиение.
– Не знаю, какого дьявола я тут стою, – грубо и спокойно продолжал Колин. – Не знаю, вы ли меня к этому принудили. Но я знаю, что не позволю, чтобы это... раздражение было вечным.
Ферн судорожно вздохнула, когда его рот соприкоснулся с ее кожей, но глаза не открыла, теперь из упрямства и боязливого любопытства. Губы Колина изучали, соблазняли, как и прошлой ночью, хотя сейчас в этом была явная настойчивость, заставлявшая Ферн потерять голову. Она со стоном отшатнулась, несмотря на то что желала большего.
