Тесса Дэр - Пленник ее сердца
– Вот твоя недельная плата за работу. – Полина раскрыла ладошку сестры и, положив монетку, тут же сжала ее пальцы, чтобы Даниэла не заметила разницу в цвете монеты. – Я хочу, чтобы ты сейчас же поднялась наверх и положила денежку в жестянку, а завтра опустила в церковный ящик для пожертвований.
Даниэла кивнула, а Полина твердо сказала:
– Я сейчас уезжаю с герцогом. В Лондон.
– Нет.
– Да. Это всего на неделю.
– Нет, не уезжай. – Слезы полились ручьем.
«Не плачь, заклинаю! Я этого не вынесу…»
Полина собрала все свое самообладание, чтобы не уступить мольбам сестры. Пытаясь отвлечься, она стала думать о той золотой монетке, что лежала в кулачке Даниэлы, и представила, что их не одна, а тысяча. Вот они перед ней столбиками по десять штук, аккуратными рядами. Десять, еще десять, еще…
Если бы только она могла объяснить Даниэле, что эти деньги значат для них, как изменится их жизнь… Но сестра и слушать не захотела бы о грядущих изменениях. Для нее счастье – это чтобы ничего не менялось, чтобы жизнь была простой и предсказуемой. Каждый день с утра – собрать и аккуратно сложить в корзинку яйца. Каждую субботу – пенни за работу. Каждое воскресенье – в церковь.
– Я вернусь в следующую субботу и привезу пенни за собранные за неделю яйца, но ты должна хорошо трудиться, а не лежать целыми днями в постели и плакать, слышишь? Собирай яйца каждый день. Помогай маме с готовкой и уборкой по дому. Пройдет неделя, и я вернусь. В следующее воскресенье мы вместе пойдем в церковь. – Полина обхватила ладонями круглое лицо Даниэлы в ладони, поцеловала. – И я больше никогда тебя не покину. А теперь иди в дом.
– Нет, не пойду.
Продолжать эту агонию не имело смысла. Долгие проводы – лишние слезы. Решительно повернувшись, Полина пошла прочь. Плач Даниэлы преследовал ее всю дорогу до кареты.
– Полина? – раздался с крыльца голос матери.
– Я вернусь домой через неделю, мама, – быстро проговорила Полина, не смея оглянуться.
Забираясь в карету, она едва не оступилась, но герцог протянул ей руку. Перчаток на нем не было, и когда его пальцы обхватили ее запястье, Полину пробила дрожь.
– С вами все в порядке? – встревожился Гриффин и другой рукой поддержал за поясницу.
Полина судорожно вздохнула: так хотелось превратиться в воск в его руках, таких надежных и сильных, – но смогла противостоять искушению.
– Да, в полном порядке.
– Если вам нужно еще время…
– Не нужно.
– Может, вам стоит пойти к ней?
Нет, от этого будет только хуже. Но разве ему объяснишь? Что с того, что он сочтет ее жестокой? Пусть думает что угодно, ей все равно. Главное, что в результате у нее будут деньги.
– Она всегда плачет, хотя и вовсе не беспомощна, как можно подумать. – Полина отпустила его руку и сама села в карету. – Как и я.
Мало кому удавалось добиться уважения Гриффина Халфорда. Среди его знакомых было немало важных государственных деятелей, снискавших себе славу на войне, награжденных орденами, возведенных в рыцари за службу короне. Кто-то заслужил такие почести, а кто-то – нет. Помпезность всех этих торжественных церемоний претила ему – и, Бог свидетель, он сам никогда не рвался в герои, – но было приятно думать, что отличить правду от лжи в состоянии.
У этой хрупкой девушки стальной характер. И это хорошо, потому что ближайшие несколько дней ей предстоит провести в компании герцогини Халфорд.
– У тебя на все про все неделя, – сообщил Гриффин матери, когда сел в карету.
– Неделя? – На скулах герцогини появились два красных пятна, как раз в тон рубинам на шее.
– Неделя. Симмзы отпустили ее всего на неделю, и это их окончательное решение.
– За неделю мне не справиться.
– Если Бог смог создать небеса, землю и всех тварей за шесть дней, то, полагаю, уж на одну герцогиню тебе недели хватит.
– Но я не Господь… – Герцогиня едва не задохнулась от возмущения.
– Подожди. – Гриффин полез в нагрудный карман, но не обнаружил того, что искал, и принялся рыться в других карманах.
– Что ты ищешь, скажи на милость?
– Карандаш и листок бумаги. Ты сказала, что не обладаешь божественным даром и не можешь совершить чудо. Я собирался записать твои высказывания слово в слово, а потом заказать таблички с твоими изречениями в таком количестве, чтобы хватило на все комнаты в доме. Обещаю развесить их в самых видных местах.
Герцогиня поджала губы.
– Ты заявила, что способна любую дурнушку превратить в светскую даму. Если тебе удастся сделать это с мисс Симмз за одну неделю, я на ней женюсь, но если потерпишь неудачу, то поклянешься никогда больше не приставать ко мне с подобными вопросами не только в этом сезоне, а вообще никогда.
Герцогиня смотрела на сына в угрюмом молчании, зато Гриффин довольно улыбался.
Вальяжно откинувшись на спинку сиденья, он закинул ногу на ногу и, раскинув руки, заявил:
– Если ты считаешь мои условия неприемлемыми, мы можем прямо сейчас развернуть карету.
Никаких комментариев не последовало, и они продолжили путь. Грифф притворился, что дремлет, пока мать долго и подробно рассказывала мисс Симмз об истории семейства Халфорд: многочисленных героях, законодателях, исследователях, ученых – обо всех, начиная с полулегендарных крестоносцев и заканчивая покойным отцом Гриффина, выдающимся дипломатом.
Как раз в тот момент, когда герцогиня перешла наконец к описанию личности последнего из Халфордов, снискавшего, в отличие от предков сомнительную славу, пришла пора поменять лошадей, а заодно и поужинать.
Грифф мысленно возблагодарил судьбу.
– Перед вами, – проинформировала свою новоявленную подопечную герцогиня, – один из лучших постоялых дворов в Англии. Они по праву гордятся безупречным сервисом.
Войдя в обеденный зал, мисс Симмз разочарованно присвистнула.
– На мой вкус, у нас в «Быке и цветке» не хуже. И обслуга приветливее.
– Герцогиня не станет искать место, где ее радушно примут, – наставительно произнесла ее патронесса. – Герцогиню с радостью принимают везде и в любое время. Для герцогини главное, чтобы туда, где она принимает пищу, не допускались посторонние.
– Неужели? – Мисс Симмз решила уточнить это у застывшего в неподвижности, словно каменный истукан, лакея. – Это действительно так?
Лакей выдвинул для нее стул из-за стола, глядя прямо перед собой, то есть в стену, и Полина, с веселым удивлением наблюдая за ним, решила помахать рукой у него перед носом.
– Привет! У тебя все дома?
Лакей никак не отреагировал, чем-то напомнив Полине деревянного щелкунчика. И, оставив попытки пробудить в нем человека, она села за стол.
