Лиз Карлайл - Верь только сердцу
Дженет внимательно смотрела на него. Сегодня Делакорт выглядел гораздо старше своих лет. Женщина знала, что через десять дней ему исполнится двадцать пять, и еще несколько недель назад приготовила ему подарок.
По мнению света, они слишком афишировали свою связь, хотя Дженет уже давно приучила себя не обращать внимания на то, о чем шептались за их спинами. Поначалу даже Генри не придавал этому значения, пока слухи не стали просто невыносимыми. Разумеется, Дженет не пыталась противопоставить себя обществу, но было нечто, что она не могла предать. Прежде всего это были ее отношения с лордом Делакортом, а дети занимали в ее жизни только второе место.
Лорд Делакорт красовался в лондонских салонах и на балах. Несмотря на молодость, его умение очаровывать женщин уже стало предметом постоянных слухов, если не легендой. Да, Делакорт был довольно нагл, иногда даже высокомерен, но это особо не беспокоило Дженет. До ее траура молодой лорд выполнял при ней роль симпатичного, изящного эскорта. А после смерти ее мужа он стал преданным компаньоном, тщательно скрывавшим собственные невзгоды за фасадом острого ума. Дженет не хотелось докучать ему собственными проблемами. Но ей просто не к кому было обратиться за утешением, не с кем было поделиться своими тревогами из-за Коула Амхерста, внезапно нарушившего покой в ее доме.
Делакорт резко переменил позу, сел на диване и поставил пустой бокал на столик.
– Послушай, Дженет, мне трудно пока тебе что-то посоветовать. Джеймс сделал ловкий ход, приставив к тебе своего человека. Но я не могу себе вообразить, какую задачу он возложил на такого человека, как Амхерст.
– У капитана Амхерста прекрасные рекомендации, – согласилась Дженет. Она взяла с подноса бутылку бренди. – Надеюсь, что он только педагог, как и утверждает.
– А он видный мужчина, дорогая, – небрежно бросил Делакорт, наблюдая за руками Дженет, которая наливала бренди. – Ты, случайно, не увлеклась им?
Дженет прищурилась.
– Мне следовало бы залепить тебе пощечину, Дэвид, за подобные бестактные подозрения.
Дэвид протянул через столик длинную, изящную руку и дотронулся до подбородка Дженет.
– Ну, давай, если посмеешь. Ты ведь очень отважная. Дженет с громким стуком поставила бутылку на столик.
– Не паясничай, Дэвид. Дело очень серьезное. Речь идет о моих детях. Ты же знаешь, ради них я готова на все.
Молодой человек внезапно помрачнел и как-то неуверенно пожал плечами.
– А чего ты хочешь от меня, дорогая? Чтобы я натравил на него какого-нибудь бандита, который перережет ему глотку? Слишком вульгарно, не говоря уж о том, что безнравственно. Но я и на это пойду, чтобы доставить тебе удовольствие.
– Идея заманчивая, но я ею не воспользуюсь, мой плохой мальчик. – Дженет ласково улыбнулась, но тут же нахмурилась, словно ей в голову пришла тревожная мысль. – И вот что еще странно, Дэвид: Амхерст отказался жить здесь.
Как ты думаешь, почему? Джеймсу наверняка нужен шпион, который бы присутствовал в доме постоянно, а не только днем. Почему же Амхерст не воспользовался такой возможностью?
Дэвид протянул руку Дженет, которая машинально вложила в нее свою, и виконт ласково ее пожал.
– Как бы там ни было, Дженет, я не позволю ему тебя обидеть, – тихо произнес он. – Ты ведь знаешь это, правда? Я не позволял Генри обижать тебя, не позволю и Амхерсту.
– Ох, Дэвид, не будем о Генри. Мне кажется, его призрак бродит по этому дому.
– Тогда, может, тебе лучше переехать в мой дом в Дербишире? Ты будешь там желанной гостьей. – Дэвид машинально гладил руку Дженет, он знал, что это всегда успокаивает ее. – А что, если нам вернуться в Килдермор? Там по крайней мере мы сможем жить под одной крышей, не давая обществу повода для слухов.
Дженет подняла взгляд и внимательно посмотрела на Дэвида.
– Мы не сможем спрятаться, Дэвид. В Килдерморе не более безопасно, чем здесь. Ты это знаешь. И прошу тебя, не уговаривай меня уехать. Я должна оставаться в Лондоне, пока не выясню, откуда мне грозит реальная опасность. – Дженет с грустью посмотрела в глубокие зеленые глаза Дэвида. – Ты ведь все понимаешь, правда? Мы не сможем чувствовать себя в безопасности, пока я полностью не покончу с этим делом.
Дэвид провел рукой по лицу, на котором внезапно появилось усталое выражение.
– Да, ты права. Если мы избавимся от Амхерста, то Джеймс просто заменит его другим соглядатаем. Так что пусть остается. И пока он здесь, у меня будут резонные основания приходить в этот дом в любое время. Я буду оставаться на ужин, если пригласишь... – Заметив саркастическое выражение на лице Дженет, Дэвид рассмеялся и продолжил: – А твой человек с Боу-стрит может при необходимости установить слежку за капитаном. Дженет медленно кивнула:
– Да, Чарли уже послал к нему швейцара. Она откинулась на спинку кресла.
– О Дэвид, я так устала от всего этого!.. Давай поговорим о более приятных вещах. – Внезапно она поднялась с кресла, подошла к секретеру красного дерева и выдвинула один из ящиков. Затем вернулась к виконту с небольшой бархатной коробочкой в руке. – Дэвид, я не могу больше ждать. Это мой подарок тебе на день рождения. Могу я вручить его сейчас?
Дэвид смутился.
– Надеюсь, дорогая, в этом году ты не придумала ничего экстравагантного. Твой прошлогодний подарок, табакерка с драгоценными камнями, наверное, стоила кучу денег.
Дженет закусила губу и покачала головой:
– Не беспокойся, этот подарок не стоил мне ни фартинга. – Она протянула футляр Дэвиду и откинулась на спинку кресла, наблюдая, как он открыл его и уставился на золотое кольцо с изящной гравировкой.
Охнув, Дэвид достал кольцо и поднес его к свече, любуясь сиянием золота. Затем осторожно надел его на палец правой руки.
– Дорогая, – вымолвил он наконец, – где ты его взяла? – В голосе Дэвида прозвучали подозрительные нотки.
Дженет налила себе бренди. В тишине звон горлышка бутылки о край бокала прозвучал неестественно громко, и Дженет заметила, что у нее слегка дрожит рука.
– Это семейная реликвия графов Килдерморов, Дэвид, – тихо сказала она. – Кольцо старинное, по легенде оно приносит владельцу удачу и благосостояние. Я хочу, чтобы оно принадлежало тебе.
– Нет, я не могу его принять, – пробормотал Дэвид. Он снял кольцо, положил в футляр и отодвинул его от себя. – Только представь, какие пойдут разговоры!.. – Он устремил на Дженет вопросительный пристальный взгляд, словно пытался по ее лицу определить тайный смысл ее поступка.
– Ну и пусть, – возразила Дженет. – Я хочу, чтобы оно было твоим. Я устала обращать внимание на то, что о нас злословят. Ты можешь хранить кольцо в сейфе и не носить его на публике. Однако для меня очень важно знать, что оно у тебя.
От дальнейших споров Дженет спас появившийся Дональдсон, который объявил, что ужин подан. Она взяла футляр и настойчиво вложила его в руку Дэвида.
– Дэвид, прошу тебя. Это знак моей любви и уважения к тебе. Неужели ты откажешься его принять?
После затянувшейся паузы Дэвид молча кивнул и убрал футляр в карман. А затем в порыве благодарности Делакорт взъерошил мягкие волосы на затылке Дженет, наклонился и нежно поцеловал ее в лоб.
В дом на Брук-стрит Коул вернулся на следующее утро. Всю, как ему показалось, бесконечно долгую ночь он думал и твердо решил, что согласится занять должность гувернера лорда Мерсера и его младшего брата. Коул не понимал до конца, почему он принял такое решение, но когда все взвесил и обдумал, он успокоился и наконец-то уснул.
Однако еще более удивительным было согласие Коула принять условие леди Мерсер и переехать жить в дом на Брук-стрит. Он надеялся, что поступает вполне разумно. Однако, честно говоря, он уже услышал и увидел в этом доме много такого, чтобы понять: жизнь там очень тревожная. Хотя дяде Коул доверял больше, чем леди Мерсер, ему тоже были неизвестны истинные мотивы Джеймса. И еще его тревожили молчаливость и замкнутость Стюарта. Чем было вызвано столь странное поведение девятилетнего мальчугана?
Имелись и другие признаки того, что в доме на Брук-стрит не все благополучно: швейцары, явно бывшие боксеры, садовник, который главным образом охранял дом, а не занимался своими прямыми обязанностями. Не давало покоя и замечание Эдмунда о том, что дети леди Мерсер доставляют кое-кому неудобства. Однако больше всего его тревожило сумасбродное поведение самой маркизы. Поначалу, ослепленный собственными странными и будоражащими эмоциями, Коул не обратил особого внимания на некоторые странности ее поведения. Но при дальнейших рассуждениях он пришел к выводу, что временами она выглядела необычайно встревоженной. Похоже, в какие-то минуты он принимал за ярость то, что на самом деле было плохо скрываемым беспокойством.
И, наконец, Коул понимал, что следует самому во всем разобраться. Ведь речь шла о судьбе детей.
На этот раз швейцары в доме леди Мерсер вели себя на удивление вежливо. Один взял у Коула визитную карточку и, вернувшись через минуту, объявил, что леди Мерсер ждет капитана Амхерста в библиотеке.
