Виктория Холт - Секрет для соловья
Мне не хотелось заглядывать в будущее, задумываться над тем, что будет, когда эта волшебная ночь кончится. Я сама себе удивлялась – передо мной сидел мой враг, человек, которого я поклялась погубить, а сейчас было одно желание – отдаться во власть наших чувств, не думая ни о чем.
Мне кажется, Дамиен разделял мои чувства в эту минуту и был спокоен потому, что знал – у него хватит сил и умения сломить мое возможное сопротивление.
Неожиданно я услышала его голос:
– Вы были весьма предубеждены против меня еще до того, как мы встретились. Я знаю, почему.
На секунду я оторопела. А он продолжал:
– Вы читали мои книги и поняли, насколько я не вписываюсь в предписанные каноны, не так ли? А что же еще могла подумать воспитанная молодая леди о человеке, который жил вместе с арабами в палатке, который был то арабом, то индийцем, то турком?..
– Вы, наверное, испытали много волнующих мгновений.
– Но жизнь и должна быть волнующей, как вы считаете?
– Увы, она такова совсем не для всех.
– Если это так, люди сами должны найти причину и сделать жизнь волнующей.
– Вы-то в этом преуспели, как мне кажется.
– Я думаю, что и вы бы это сумели. У вас есть тайны. Не пугайтесь! Я не буду пытаться их выведать. Для себя вы решили раз и навсегда, что жизнь создана не для наслаждений, но считаю, что моя задача – мой долг, если хотите – доказать вам, что вы ошибаетесь.
– И как же вы собираетесь это сделать?
– Доказать вам, что жизнь может быть прекрасна.
– И вы считаете, что справитесь со своей задачей?
Он кивнул, с улыбкой глядя на меня.
– Когда я понял, что без вас моя жизнь будет пустой, то обдумал, как добиться вас.
– Не принимайте меня за простушку, которую легко одурачить мольбами и сладкоречием.
– О нет, вы совсем не простушка! И я не собираюсь произносить слова, я собираюсь действовать.
С этими словами он отбросил салфетку и встал. Взяв меня за руку, он заставил встать и меня.
– Мой дорогой соловей, – произнес он тихо, – вам этого не избежать.
Я попыталась что-то ответить, но сердце билось так сильно, что у меня перехватило дыхание. Дамиен прижал меня к себе, сил сопротивляться не было.
– Как хорошо, что у нас так много времени, – сказал он наконец. – В дубовой комнате есть балкон. Пойдемте туда и полюбуемся лесом.
– А как же… – я показала на стол, уставленный посудой и остатками нашего ужина.
– Они тихо войдут и все уберут после того, как мы уйдем из зала. Ну, разве это не самое романтичное место на свете? Не то, что та комнатушка в Главном госпитале в Ускюдаре! Вы помните ее? Помните, какие словесные баталии иногда происходили там между нами?
– Я все помню, – тихо ответила я.
Он обнял меня за талию, и мы поднялись в дубовую комнату. Горящий камин отбрасывал тени на стены. Мы вышли на балкон и несколько минут молча стояли, вглядываясь в ночной, таинственный лес. Запах сосен был таким пьянящим!.. Вдоль окна метнулась какая-то тень, и вскоре я услышала крик совы.
– Сегодня птицы летают низко, – сказал он и поцеловал меня.
Мы помолчали, он продолжал:
– Как давно я мечтал об этом мгновении! Сегодня я по-настоящему счастлив.
– А я так удивлена, так…
– Счастлива, – подсказал он.
Я ничего не сказала. Он продолжал:
– Скажите же правду, соловушка! Не замыкайтесь в себе опять.
– Я здесь одна… – начала было я.
– Но вы пришли сюда по своей собственной воле. Как бы страстно я вас ни желал, я никогда не допустил бы никакого насилия. Если вы не хотите, чтобы я остался с вами, вам стоит сказать одно слово – и я уйду.
В ответ я протянула руку и коснулась его лица. Он взял мою ладонь и нежно поцеловал.
– Я сама себя не понимаю, – жалобно произнесла я.
– Зато я вас понимаю, моя дорогая. Вы были так одиноки. Вы пытались бороться со своим горем, ненавидели, вместо того, чтобы любить, отказывались признать, что жизнь может и должна быть прекрасной! А сегодня, когда я здесь, рядом с вами, когда мы находимся в таинственной лесной чаще, где сам воздух, кажется, пропитан чудесами, вы должны забыть все препятствия, которые сами себе создали. Вам надо перестать грустить и начать жить!
На меня снизошло какое-то блаженное успокоение, больше не хотелось сопротивляться, наоборот – мне хотелось раскрыть ему свои объятия! Завтра я опять встречусь со своим врагом, но то, что должно произойти сегодня ночью, произойдет. Я позволила ему увести меня с балкона. Мы сели рядом на кровать.
Он целовал меня и говорил:
– Наконец-то! Забудем все, кроме того, что мы сегодня вместе… что я что-то значу для вас, а вы для меня. А когда люди так относятся друг к другу, выход один…
Я повернулась к нему. Он целовал мою шею, губы, глаза, и неожиданно я почувствовала, что меня охватывает блаженство, которого я никогда в своей жизни не испытывала.
Забрезжил рассвет. Проснувшись, я лежала и думала о том, что произошло со мной этой ночью. Никогда прежде я не знала такой страсти, такого счастья. Я вспомнила Обри и первые дни после нашей свадьбы. Тогда казалось, что наши отношения – это полная идиллия, а Обри был нежным и заботливым. А потом наступило то страшное отрезвление в Венеции, когда я постепенно поняла, что на самом деле люблю не Обри, а саму любовь. Мне нравилось быть влюбленной, хотелось, чтобы мной восторгались. Любовь казалась сплошным удовольствием.
На этот раз все было по-другому. Сейчас настоящая любовь бросила меня в объятия человека, к которому меня уже давно неудержимо тянуло, и который все еще оставался для меня загадкой.
Все мои чувства пришли в смятение. Я не могла ни о чем и ни о ком думать, кроме него. То, что я когда-то испытывала к Обри, было совсем иным. Сравнение тех ощущений и моих сегодняшних было бы сравнением бледного лунного света и ярких солнечных лучей.
Я лежала без сна, наслаждаясь покоем, и думала: «Эту ночь я не забуду до конца своих дней. Она останется со мной на всю жизнь. Даже если он покинет меня, я всегда буду помнить, что испытала сегодня, и буду знать, что никто в целом свете с ним не сравнится».
Наверное, я вела себя глупо – уступила ему слишком легко. Впрочем, я даже не уступала – сила моей страсти удивила меня. Я обнаружила в себе как бы другую женщину – чувственную, умеющую любить и требующую любви от партнера. Вот уж никогда не думала, что могу быть такой! Он помог мне понять самое себя.
Неожиданно я почувствовала, что он взял мою руку, свободно лежавшую поверх одеяла.
– Проснулась, соловушка? – нежно спросил он.
– Да. Скоро утро.
– И мы уедем отсюда. Ты ни о чем не жалеешь… Сусанна?
– Нет, – ответила я, – ни о чем.
И вдруг слова замерли у меня на устах – я только сейчас поняла, что он назвал меня моим настоящим именем. Он сказал «Сусанна», а раньше я всегда была для него «Соловьем» или «мисс Плейделл».
