Элизабет Чедвик - Любовный узел, или Испытание верностью
– Выходит, нет, раз он здесь. – Торговец принялся быстро сворачивать свой прилавок. – Хорошее перышко получит он на свою шляпу, если возьмет это место.
Всадник доскакал уже до рядов с тканями, по-прежнему выкрикивая:
– Евстахий и его армия меньше чем в пяти милях! Прячьтесь, пока можете!
– Меньше, чем в пяти, значит ближе к трем, – мрачно заметил торговец. – Он почти загнал лошадь, чтобы предупредить нас, но Евстахий вряд ли движется медленнее.
Тут торговец посмотрел на Кэтрин.
– Где вы живете, хозяйка, и где ваш муж?
– Я живу рядом с замком, а мой муж с принцем Генрихом, – растерянно проговорила Кэтрин, схватив Розамунду за руку.
– Хотите поехать в моей телеге? Ведь бежать-то вам трудно. – Он указал на ее вздутый живот.
Кэтрин с благодарностью приняла предложение и принялась помогать складывать тюки. Остальные торговцы тоже поспешно забрасывали товар на телеги и запрягали пони, а горожане бежали искать спасения в церкви и замке.
– Прокляни Господи эту войну, – бормотал торговец, загоняя лошадку задом в оглобли. – Мой отец торговал тканями при старом короле Генрихе. Можно было проехать от одного конца страны до другого и знать, что тебе ничего не грозит. У меня у самого дома сын двенадцати лет. Так ведь я не смею взять его ни в один город, потому что боюсь такого вот поворота дел.
Кэтрин подняла Розамунду на телегу. Ее живот тянуло, поясница слегка заныла. Она постаралась не задерживаться на этих ощущениях. Они могли означать начало схваток, но по расчетам Кэтрин ей оставалось носить еще не меньше двух недель, а главное сейчас было доставить Розамунду и очутиться самой в безопасном месте.
Она вскарабкалась на телегу и села рядом с дочкой на тюк полотна. Торговец вскочил на козлы и хлопнул поводьями. Лошадка стронулась с места; тележка покатилась по дороге. Тряска судорогами отдавалась в животе Кэтрин. Она обхватила его руками и обнаружила, что он тугой, как барабан. Поясницу не отпускала боль. Повсюду вокруг бежали люди, спотыкались и кричали от страха.
Розамунда гладила тюк, словно ощущение гладкого шелка под пальцами успокаивало ее.
– Принц Евстахий не поймает нас, да, мама?
– Конечно, нет, – пожалуй, слишком беззаботно ответила Кэтрин. – Мы надежно укроемся в замке.
– Если нас туда впустят, – чуть слышно пробормотал торговец.
Но пока главное было добраться до замка; все горожане стремились туда же, и дорога была забита повозками, людьми, несущими в охапках свои вещи, испуганными лошадьми и их впавшими в панику владельцами. Торговец чертыхался и хлестал вокруг себя кнутом, но безрезультатно.
Кэтрин подхватила свой сверток и поманила за собой Розамунду.
– Быстрее пешком, – сказала она, с трудом слезла с телеги и попрощалась с торговцем. – Желаю удачи.
Тот мрачно покачал головой.
– Удача – это либо жизнь, либо имущество. Одно без другого не имеет смысла.
Кэтрин оставила его дюйм за дюймом продвигать телегу среди людских волн и влилась в менее густую толпу бегущих. Их толкали, пихали и били. Розамунда заплакала. Тупая боль в пояснице стала острее; тянущее ощущение в животе превратилось в схватку. Несмотря на тревогу, на острую необходимость добраться до убежища в замке, Кэтрин была вынуждена прислониться к стене дома и подождать.
– Мама, что случилось? – Голос Розамунды был высок и испуган. – Мне это не нравится. Я не хочу, чтобы принц Евстахий пришел и схватил меня!
Она вцепилась в руку Кэтрин и громко зарыдала. Кэтрин кусала губы, чтобы не охнуть от боли.
– Все в порядке, никто не собирается причинять тебе вреда, – выдохнула она, когда смогла говорить. – Я не позволю, чтобы что-нибудь подобное случилось. Обещаю.
Она заставила себя оторваться от стенки и снова присоединилась к толпе бегущих горожан.
Когда они добрались до внешних укреплений замка, ее скрутила вторая схватка, заставив согнуться и вскрикнуть.
– Мама! – заорала Розамунда. Ее темные глаза были полны страха.
Кэтрин боролась с болью. Когда она рожала дочь, схватки длились почти весь день, причем первые спазмы шли редко и нерегулярно. Сейчас же они были гораздо чаще и сильнее. Получалось, что роды будут короткими и бурными.
С облегчением она увидела соседку, которая спешила в замок с тремя детьми, уцепившимися за ее юбку. Два мальчика и девочка, с которыми всегда играла Розамунда, а их отец был поваром в замке. Их мать, Года, плела тесьму и шнуры и продавала их на пояса и обшивку.
Кэтрин окликнула ее; Года оглянулась. Ее и без того встревоженное лицо стало еще более озабоченным.
– Кэтрин?
– Ты не возьмешь с собой Розамунду? – выдохнула Кэтрин. – Я не могу бежать, и хочу, чтобы она очутилась в безопасности, что бы ни случилось.
Женщина посмотрела, как Кэтрин держится за живот.
– Бог с вами, госпожа, – сказала она. – Конечно, возьму. Кэтрин поцеловала дочку и коротко обняла.
– Ступай с Годой. Я найду тебя позже.
Нижняя губа Розамунды дрожала, но она была послушной девочкой и не имела повода сомневаться в словах матери. Кроме того, дочь Годы Альфреда была ее лучшей подругой.
– С тобой все в порядке? – спросила Года, которая порывалась бежать дальше, но все же медлила.
Кэтрин слегка махнула рукой и кивнула. Она чувствовала приближение следующей схватки.
– Да, ступай. Я скоро.
Года велела Розамунде взять Альфреду за руку и быстро зашагала дальше, заставляя детей почти бежать. Розамунда оглянулась через плечо и помахала рукой. Кэтрин увидела овал светлого личика, черную прядку, которая выбилась из косы и вилась у самой щеки, и спросила себя, неужели она видит дочь в последний раз.
Чтобы наказать себя за такие мрачные мысли, она заставила свои ноги двигаться. Когда схватка была слишком сильной, она останавливалась и часто дышала. Боль отпустила, и в этот момент Кэтрин услышала первый вопль, резко обернулась и увидела клубы дыма, поднимающиеся от строений позади.
Бегущая и кричащая толпа стала гуще. К ней присоединились те, кто были дома и не слышали предупреждения, а теперь бежали от грабежей и огня.
Кэтрин сглотнула, почувствовав запах горящей соломы, который ветер швырнул ей прямо в лицо. Замок был уже почти близко, но, если ей не удастся найти убежища за его стенами, она погибнет. Ужас погнал ее вперед, шаг за шагом, а за спиной нарастал гул разрушения.
Между ее бедрами внезапно потекли горячие струйки, когда пошли воды. Они промочили нижнюю сорочку и башмаки. Схватки обострились, стали резче и глубже, заставив согнуться, когда она достигла внешнего рва. Когда Кэтрин закричала от боли и упала на колени, к наружным укреплениям подскакали первые солдаты; оружие в их руках отливало красным.
