Филиппа Грегори - Любовник королевы
– Думаю, что нет.
– Как все это некстати, – поморщился мистер Форстер. – Теперь я жалею, что сразу не отказал Лиззи Оддингселл. – Принимать эту женщину у нас – значит разделять с нею ее позор. Тем более ты говоришь, что она больна. Только не хватало, чтобы она слегла у нас на несколько месяцев. Надо как-то ей намекнуть, что она не сможет долго наслаждаться нашим гостеприимством.
– Сомневаюсь, что леди Дадли вообще может наслаждаться чем-либо, – язвительно заметила жена.
– Вот и я так думаю. Но сверх обещанного срока держать ее у себя мы не будем. Больная она или нет – это не наше дело.
– Никак сэр Роберт запретил тебе оказывать ей гостеприимство?
– В этом нет необходимости, – покачал головой мистер Форстер. – Если на дворе дождь, можно узнать о нем, не промокая до нитки. Я знаю, в какую сторону ветер дует, и очень не хочу, чтобы меня просквозило.
– Я пошлю за лекарем, – сказала миссис Форстер. – Возможно, он скажет, что у нее обычное утомление после дороги, усугубленное жаркой погодой.
За лекарем миссис Форстер отправила одного из конюхов – смышленого и расторопного парня. Тот скакал во весь опор и поспел в Оксфорд, когда доктор Бэйли, профессор физики ее королевского величества и лекарь в одном лице, обедал у себя дома.
– Я поеду вместе с тобой, – объявил он конюху, вскочил из-за стола и приказал подать шляпу и плащ. – Кто же это заболел в Камнор-Плейсе? Надеюсь, не мистер Форстер?
– Нет, – ответил парень, подавая доктору записку от миссис Форстер. – Наша гостья. Сегодня днем приехала из Абингдона. Леди Дадли.
Рука со шляпой замерла в воздухе, а ненадетый плащ повис у доктора на плече, будто сломанное крыло.
– Леди Дадли? Жена сэра Роберта Дадли?
– Вроде так, – сказал конюх.
– Того сэра Роберта, что занимает должность шталмейстера королевы?
– Вот-вот. Я слышал, они так его называли, – повторил конюх и подмигнул доктору Бэйли, поскольку был в курсе слухов, связанных с сэром Робертом.
Доктор Бэйли медленно повесил шляпу на спинку стула и сказал парню:
– Думаю, я поторопился. Вряд ли я смогу отправиться с тобой. – Потом он скинул с плеча плащ. – Боюсь, к этой женщине я едва ли вообще поеду.
– Но ведь у нее не чума, сэр, – сказал оторопевший конюх. – И не лихорадка. Больше больных в нашем доме нет, а про чуму в Абингдоне не слышно.
– Пойми ты, малый, я не чумы боюсь, – задумчиво проговорил профессор физики и лекарь в одном лице. – Есть вещи пострашнее. В эту историю мне лучше не влезать.
– Но у этой леди что-то болит, – не унимался конюх. – Наша служанка рассказывала. Она слышала из-за двери, как леди Дадли плакала и просила Бога освободить ее.
– Я не рискну поехать к вам осматривать ее и уж тем более прописывать ей лекарство, даже если бы и знал, чем она больна, – без обиняков заявил конюху доктор Бэйли.
– Почему? Ведь этой леди плохо.
– Послушай меня, малый. Если эта женщина умрет, люди подумают, что ее отравили, и обвинят в этом меня, – откровенно сказал доктор Бэйли. – Если же она, находясь в отчаянии, уже приняла яд, который разрушает ее тело, то все свалят на прописанное мною лекарство. Понимаешь? Она умрет от своего яда, а меня потащат под суд за убийство. Если леди кто-то отравил или радуется ее болезни, то мне не скажут спасибо за ее излечение.
– Миссис Форстер меня послала. Велела обязательно вас привезти. Что же я теперь ей скажу? – Конюх очумело вертел головой.
Лекарь похлопал его по плечу и заявил:
– Передай, что я не настолько умелый лекарь, чтобы лечить все болезни, особенно такие сложные, как у леди Дадли. Быть может, она принимает лекарство, прописанное ей более искусным человеком, нежели я.
Конюх морщил лоб, силясь понять витиеватую речь лекаря, и наконец признался:
– Чего-то я вас не понимаю, сэр.
– Скажу проще. Если муж этой леди пытается ее отравить, я вмешиваться не стану. Если ему нужно, чтобы ее болезнь кончилась смертью, то он явно не поблагодарит меня за спасение своей жены.
Роберт обнял Елизавету. Он целовал ей плечи, проводил языком по шее. Их переполняло желание. Елизавета со смехом отталкивала его и тут же притягивала к себе.
– Тише! Нас услышат, – сказала она.
– Если и услышат, то твой визг.
– Я еще не визжала. Сижу тихонечко, совсем как мышь.
– Сейчас ты перестанешь это делать, – пообещал Роберт, вызвав новый взрыв ее смеха.
– Ты обезумел! – Елизавета прикрыла рот ладонью, но остановиться не могла.
– Да, от любви, – согласился он. – А еще я обожаю побеждать. Хочешь узнать, сколько я выиграл у де Квадра?
– Ты бился об заклад с испанским послом?
– Да. На то, что «люди Цыгана» победят.
– Сколько же ты выиграл?
– Пятьсот крон, – ликующе ответил Роберт. – Знаешь, что я ему сказал?
– Нет.
– Я заявил, что он может заплатить мне испанским золотом.
Елизавета попыталась засмеяться, но Дадли сразу заметил беспокойство, мелькнувшее в ее глазах.
– Елизавета, что ты так волнуешься? Этим де Квадра довольно легко управлять. Мы нашли с ним общий язык. Я понимаю его, он – меня. Это была лишь шутка. Мы с ним посмеялись. Я способен управлять государственными делами. Бог свидетель, я родился и воспитывался для этого.
– А я родилась быть королевой, – выпалила Елизавета.
– Никто этого не отрицает, и уж меньше всего – я. Ведь я появился на свет, чтобы стать твоим возлюбленным, мужем и королем.
– Роберт, пойми, даже если мы объявим о нашей помолвке, ты не сможешь получить титул короля.
– Ты сказала «если»?
– Я оговорилась, хотела сказать «когда». – Она покраснела.
– Ошибаешься, любовь моя. Когда мы объявим о нашей помолвке, я стану твоим мужем, а значит – королем Англии, – с детской прямотой заявил Роберт. – Как еще ты меня назовешь?
Елизавета умолкла. Бразды правления ей не хотелось отдавать никому, даже своему любимому.
– Послушай, Роберт. – Она старалась говорить как можно мягче. – Тебе едва ли захочется становиться таковым. Филипп был единственным консортом, но не королем.
– У него имелись другие титулы, – сказал Роберт. – Он стал императором в своей стране. Его не волновало, кто он в Англии. Филипп и бывал здесь редко. Неужели ты согласишься, чтобы я сидел ниже, чем ты, и ел с серебряной тарелки, когда ты ешь с золотой? Неужели ты хочешь обращаться со мной так, как Мария держалась с Филиппом? Тебе будет приятно, что я каждодневно испытываю эти унижения?
– Нет, – порывисто возразила Елизавета. – Совсем не хочется.
– Думаешь, я недостоин короны, достаточно хорош для твоей постели, но не особо пригоден для трона?
