Бренда Джойс - Невероятное влечение
Впрочем, теперь, когда Александра неплохо разбиралась в его характере, она могла представить, каким трудным было бы подобное признание для этого гордеца. Он не демонстрировал свои эмоции открыто никогда и нигде — кроме постели. Возможно, Стивен действительно не знал, как вообще выражать подобные чувства. И определенно вряд ли считал необходимым объяснять их даже себе — не говоря уже о женщине, на которой хотел жениться.
Александра помедлила на пороге кабинета, молясь, чтобы и он тоже испытывал к ней нежность и любовь. Дверь была широко распахнута, солнечный свет струился в комнату из окна. Сердце гулко стукнуло, стоило ей взглянуть на Стивена, стоявшего у стола с двумя архитекторами. Рукава рубашки герцога были привычно закатаны до локтей, его взгляд был прикован к разложенным перед ним чертежам. Яркое солнце озаряло высокие скулы и резкую линию переносицы. Сердце Александры снова громко заколотилось, наполнившись любовью, но острая, ноющая боль никуда не исчезла. Как же он был ей нужен!
Стивен поднял глаза, и их взгляды встретились…
Он медленно перевел взор на бархатную коробочку, которую сжимала в руке Александра. Герцог выпрямился, и его лицо приобрело непроницаемое выражение.
— Вы нас простите? — обратился он к архитекторам.
Александра даже не шелохнулась, когда два джентльмена, улыбнувшись ей, один за другим прошествовали к двери. Она затаила дыхание, ноги будто вросли в пол. Оставалось только отчаянно молиться, чтобы у ее сказки был счастливый конец.
Стивен сделал шаг вперед, он так и не улыбнулся, лишь взирал на Александру пронзительным, мрачным взглядом.
— Я вижу, что ты не надела кольцо. Ты приехала, чтобы вернуть его? — тихо произнес он.
Александра прикусила губу.
— Я приехала, чтобы обсудить это, — сказала она, тут же осознав, насколько неправильно — отстраненно — звучат ее слова. И поспешила исправиться: — Я приехала, чтобы поговорить о нас, Стивен.
— Хорошо, — резко бросил он и тут же спросил: — Это правда? Сент‑Джеймс уже ухаживает за тобой?
Тело Александры мучительно напряглось.
— Стивен, он навещает меня, но лишь по‑дружески. Он знает, что я убита горем.
— А с чего тебе быть убитой горем, Александра, если твоя давно потерянная, истинная любовь наконец‑то к тебе вернулась? Я думал, ты будешь прыгать от счастья.
— У меня нет повода прыгать от счастья.
Александра прерывисто вздохнула. Ну неужели они вообще неспособны на спокойный разговор?
— Ты все равно никогда не дашь мне объяснить, почему я не могу согласиться выйти за тебя замуж, — с досадой бросила она.
— Значит, ты приехала, чтобы отвергнуть меня. Что ж, предупреждаю: я много думал об этом. Я не собираюсь отступать и не приму слово «нет» в качестве ответа.
— В отношениях — в наших отношениях — ты должен отступить от тирании, Стивен, — твердо произнесла Александра.
Он вздрогнул от изумления, но продолжал настаивать:
— Я не отступлю.
Сердце Александры затрепетало в радостном предвкушении, но она должна была убедиться в чувствах Клервуда.
— Это из‑за ребенка? Ведь все, что касается незаконнорожденных детей, твое слабое место…
Он пронзил Александру всполошенным взглядом:
— Кто тебе это сказал? Подожди, дай догадаться — Элис? Ариэлла?
— Да, но они не объяснили мне почему.
— Тогда я сам скажу тебе почему, но, если однажды ты используешь мою откровенность против меня, буду все отрицать. Я — незаконнорожденный, Александра. Мой настоящий отец — сэр Рекс.
Она вскрикнула, потрясенная его признанием.
— Учитывая подобное происхождение, разве я могу позволить другому мужчине растить своего ребенка? — вопросил Стивен.
Александра потянулась к его руке.
— Почему ты ничего не говорил мне раньше?
Он не отдернул свою ладонь.
— Это чрезвычайно серьезное дело, независимо от того, что оно окутано слухами, некоторые из которых соответствуют действительности. Не каждый способен с легкостью, без колебаний, доверить подобную тайну другому. Не говоря уже о том, что на кону стоит Клервуд: эту правду ни в коем случае нельзя ни раскрывать, ни подтверждать.
Александра все еще не могла оправиться от этого шокирующего откровения.
— Если бы я знала об этом, я бы поняла, почему ты так настаивал на нашем браке — и на том, что я должна оставить ребенка с тобой.
Что ж, теперь поведение Стивена обретало смысл. Александра припомнила то, что ей рассказывали Элис и Джулия: Стивена воспитывали сурово, даже жестоко.
Он пристально смотрел на Александру.
— У меня было трудное детство. Даже несмотря на то, что Сент‑Джеймс кажется благоразумным, добрым человеком — не имеющим ничего общего с Томом Маубреем, — я не могу допустить, чтобы мой сын или моя дочь воспитывались другим мужчиной. Я просто этого не вынесу.
Александра с нежностью коснулась его лица, чувствуя, что все понимает, что все встает на свои места. Стивен боялся, что его ребенок, вверенный заботам другого мужчины, будет страдать — так, как когда‑то страдал он сам.
— Я не собираюсь замуж за Оуэна. У меня с ним ничего нет. Я не люблю Оуэна, Стивен.
Он, казалось, был озадачен.
— Но ты…
— Когда я говорила, что люблю его, я имела в виду лишь дружескую привязанность. Ты — мужчина, в которого я по‑настоящему влюблена.
Глаза Стивена с недоверием распахнулись.
— Что?
— Думаю, я влюбилась в тебя еще тогда, на балу в Херрингтон‑Холл, когда ты спас сначала меня, а потом и моего отца. — На глазах Александры заблестели слезы. — Я никогда не верила в любовь с первого взгляда, но ты оказался не только невероятно красивым прекрасным принцем, настоящим рыцарем на белом коне, но и сильным, добрым человеком.
Стивен подошел к ней ближе и крепко сжал в объятиях:
— Именно в этом ты так отчаянно и нуждалась, Александра, я понял это с первого мгновения нашей встречи. Тебе был нужен кто‑то, способный взять на себя бремя непосильных тягот, с которыми ты так долго боролась.
Александра взглянула в грустные, проницательные синие глаза. Да, она нуждалась в силе Стивена, и он знал это — знал еще тогда, на балу, когда тотчас предложил заботу и защиту.
— Я — сильная, но я так устала, Стивен! Устала от этой необходимости вечно быть сильной, всегда поступать правильно, шить до двух‑трех утра…
Он сжал ее лицо в своих ладонях:
— Ты никогда больше не будешь уставать. Тебе никогда больше не придется трудиться, выбиваясь из сил, и ты немедленно бросишь это проклятое шитье! Разве ты не можешь понять? Дело не только в ребенке. Я хочу заботиться о тебе. Я всегда этого хотел — начиная с нашей первой встречи. И я окружу тебя заботой! — Он смахнул слезинку с ее губ. — И ты нужна мне, Александра. Ты согрела ледяные залы этого дома.
