Роберта Джеллис - Роузлинд (Хмельная мечта)
– Да, я понимаю. Он будет так ненавистен всем, что бароны объединятся против него. Вильям, в этом есть смысл: все вместе мы могли бы обуздать его. Я думаю, в нем нет безрассудства Ричарда. Я думаю…
В эту минуту появился запыхавшийся паж, который сообщил, что прибыл посыльный с сообщением для Саймона. Он собирался уже встать, но леди Изабель сказала:
– Пусть он поднимется сюда, Саймон, если только ты не захочешь говорить с ним наедине.
И Саймон снова опустился в кресло.
К их удивлению, посыльный оказался не королевским пажем, а был одет в незнакомую им ливрею. Но он знал Саймона, судя по тому, что именно ему он вручил послание. Саймон взглянул на печать и посмотрел на посыльного.
– От кого ты прибыл?
– На лице прибывшего отразилось сомнение.
– Вы – сэр Саймон Лемань, муж леди Элинор? Рука Вильяма, которую он поднял, чтобы почесаться, застыла в воздухе, затем она продолжила свое движение. Игла в руке леди Изабель тоже замерла на долю секунды. Дело в том, что новость о женитьбе Саймона и Элинор не была еще широко известна. Вполне разумно Саймон считал, что его новые вассалы должны узнать о женитьбе каждый отдельно и в его присутствии, чтобы он мог принять от них клятву на верность, прежде чем они смогли бы объединить свои силы против него, если у них были такие намерения.
– Да, это я.
– Я прибыл от сэра Джайлса, управляющего поместьем Айфорд.
Саймон снова взглянул на письмо:
– Очень хорошо. Ступай вниз, отдохни и поешь. Возможно, тебе придется отправиться в обратный путь.
В наступившей тишине Саймон прочитал несколько строк.
– Он умоляет меня прибыть как можно скорее по вопросу, о котором он не смеет писать.
– Не могла ли Элинор сама рассказать ему о вашем браке? – спросила Изабель.
– Она могла, но не имею понятия, по какой причине, – ответил Саймон.– Разумеется, это можно сообщить близкому другу, но не подданным!
– Что-то здесь дурно пахнет! – воскликнул Вильям.– Тебе не следует ехать.
– Да, воняет до самых небес, – согласился Саймон, – но я должен ехать, и немедленно, как только переговорю с королевой.
– Тогда я тоже поеду с тобой, – заявил, поднимаясь, Вильям.
Изабель прикусила губу, но ничего не сказала.
– Нет, – быстро отказался Саймон.– Если ты поедешь, ничего не произойдет, и я не узнаю, кто же мой враг.
Он легко получил аудиенцию у королевы. Саймон испытывал легкое раздражение. В последнее время она частенько присылала записку, что слишком занята, когда он просил о встрече. Он надеялся на то, что она и сейчас ему откажет в аудиенции, и у нее не будет возможности запретить ему ехать. Он даже приготовил письмо, в котором все объяснял. Надо сказать, что это его усилие не пропало даром, так как позволило обрисовать сложившуюся ситуацию кратко и предельно ясно.
– Мадам, прошу Вашего позволения уехать. Я должен…
Вдруг Саймон замер. Королева выглядела такой бледной, немолодой, хрупкой, что он упал на колено, взял ее руки в свои и поцеловал их. Она вяло позволила ему это, затем высвободила одну руку и опустила ее на голову Саймона.
– Дорогой мой мальчик, – тихо произнесла она.– Если ты должен, поезжай.– Он почувствовал, как задрожала ее рука.– Я пыталась уберечь тебя, но боюсь, ты не скажешь мне за это спасибо. Да ты уже и не мальчик, Саймон. Ну… ну… что ж, Господь знает, какой путь предстоит каждому, и каждый должен сам встретить свою судьбу лицом к лицу. Отправляйся, и да хранит тебя Господь!
Это было самое странное прощание, которое доводилось видеть Саймону. Королева сотни раз отправляла его на турниры и войны. Иногда она была обеспокоенной, иногда – заботливой. В большинстве случаев она просто говорила ему, чтобы он был осторожен. Но нельзя было сказать, что она действительно пыталась удержать его в стороне от опасности или вела речь о плохих предзнаменованиях свыше. Это не было заговором никого из личных врагов Саймона или какого-либо соперника, который пытался устранить его, чтобы получить Элинор и ее владения. В Англии был один человек, от которого королева могла его оберегать и которому она не хотела бы противостоять, – им был Джон.
Хотя день уже клонился к закату, Саймон собрал свое войско, облачился в доспехи и отправился в путь. На Айфорд вели две дороги: одна – напрямик, другая кружила лишние тридцать миль, и проходила через Роузлинд. Саймон ехал верхом всю ночь и на рассвете добрался до серых каменных стен замка. Он только тогда осознал всю глубину своего страха, когда испытал ни с чем не сравнимое чувство облегчения, увидев, как поднимается перед ним решетка подъемного моста. Мысль, которая ужасала его, и которую он гнал от себя, была о том, что Джон захватил Элинор и держит ее заложницей в замке.
Но его радость была недолгой. Брат Филипп прервал свои молитвы, чтобы вручить ему письма, оставленные Элинор. Саймон с трудом прочитал их, так сильно колебалось пламя свечи, которую держал брат Филипп. То, что старый монах увидел в лице Саймона, когда сообщил ему, что Элинор нет в замке, поколебало веру брата Филиппа в Бога. Он молча молился, пытаясь подавить свои сомнения.
– Что же мне делать? – закричал Саймон.
– Молиться, – прошептал в ответ старый монах.– Выход откроется тебе. Появится тот, кто направит тебя.
Саймон посмотрел на старика безумно блестевшими глазами. Он сжал кулаки. Старый монах положил слабую дрожащую руку на его запястье:
– Господь не оставит доброго человека в беде.
– Он позволил казнить не одного святого! – с горечью оборвал его Саймон.
– Элинор – не святая, – брат Филипп почти улыбался, говоря это.
– Вы не понимаете. Она в руках дьявола. Я даже не осмелюсь взять замок, в котором ее держат, в осаду. В любом случае у меня недостаточно для этого людей. Если я призову вассалов, это будет расценено как предательство. Кроме того, кто знает, что произойдет, пока я буду собирать их…
– Сын мой, я не понимаю многих вещей, – прервал его брат Филипп. Он больше не дрожал. По крайней мере, Господь послал ему силы в ответ на его молитвы.– Что нужно этому дьяволу от леди Элинор, зачем он удерживает ее?
– То, что для Вас – пустяк, но ради чего она не пожалеет своей жизни, – ее земли.
– Но Вы же ее супруг, – возразил, не понимая, брат Филипп.
Это простое замечание приостановило сумятицу чувств Саймона. Действительно, Джон знал о том, что Элинор замужем, – это подтверждалось тем, как вела себя королева, да слова посыльного из Айфорда тоже подтверждали это. Значит, Элинор ничего не значила, пока сам Саймон был жив. Прерывисто, глубоко вздохнув от облегчения, Саймон схватил брата Филиппа за руку и так сильно сжал, что старик чуть не вскрикнул от боли. Но страх отпустил его: он увидел, что к Саймону вернулся разум.
