Ширл Хенке - Глубокая, как река
— Да, ловушка, — мрачно согласился Шелби. — Но Оливия не просто просит о помощи, а тайно дает понять, что меня подстерегает смертельная угроза. — Он перечитал письмо, в котором говорилось:
«Дорогой Сэмюэль!
Пожалуйста, прости за столь не ко времени отрывающее тебя от дел письмо. Я понимаю, что обстановка на фронте очень серьезная, но нам нужно немедленно повидаться. Я осталась одна в Новом Версале, и в любой момент сюда могут нагрянуть англичане.
Ради себя я бы не стала просить, прошу ради нашего сына Дэвида. Возможно, я тебе безразлична, но уверена, что ты позаботишься о своем ребенке. Вспомни, как мы глупо расстались в Сент-Луисе, тогда ты откликнулся на мое письмо. Надеюсь, откликнешься и на это. Молю тебя.
Оливия».
«Тогда ты откликнулся на мое письмо» — это была ключевая фраза. Оливия тогда не писала письма, а его подделал Вескотт. Да и расстались они в Сент-Луисе не по своей воле. Итак, кто-то, вероятнее всего, англичане, держит Оливию в заложницах. «А что касается сына… — дальше Шелби отказывался думать. — Неужели это возможно?» Видимо, после его отъезда она убедилась, что забеременела, и предпочла выйти замуж за первого попавшегося простака-дворянина, а не рожать незаконного ребенка и ждать, пока возлюбленный добивается развода за тысячи миль от нее.
«Я должен немедленно узнать правду», — решил Шелби.
— Вы позволите отлучиться по личным делам в Новый Версаль, генерал?
— Как будто кто-то может вас сейчас остановить, — хмыкнул в ответ Джексон. — Отравляйтесь, но будьте осторожны. Мне бы не хотелось, чтобы вас пристрелили, полковник.
Шелби придержал коня и спешился, как только доехал до границы плантации. Не было смысла рисковать и нарываться на пулю. «Если там действительно англичане и они заманивают меня с помощью Оливии, значит, я им нужен до зарезу», — размышлял полковник, припомнив, как одурачил испанца — губернатора Пенсаколы и обвел вокруг пальца офицеров генерального штаба Великобритании, а потом сбежал из тюрьмы, несмотря на сильную охрану. Последняя награда за голову Испанского Янки составляла десять тысяч долларов — вдвое больше, чем обещал Лафит за Клейборна. Ради такой суммы и англичане пойдут на что угодно.
Присланных Лафитом охранять дом людей Шелби обнаружил в русле пересохшего ручья в нескольких сотнях ярдов от особняка. У обоих было перерезано горло от уха до уха. Судя по тому, как запеклась кровь, это произошло несколько часов назад. Предстояло действовать в одиночку.
Оливия между тем готовила завтрак на кухне, отказавшись от услуг старой поварихи Анджелины под предлогом, что чернокожая рабыня слишком перепугана присутствием в доме английских солдат. На самом деле Оливия хотела остаться на кухне в расчете утаить нож, когда будет резать хлеб и жарить бекон, но пока такой возможности не представилось.
В конце коридора в кабинете дяди Шарля на письменном столе лежал ящичек из тикового дерева, а в нем пара заряженных дуэльных пистолетов. Кроме того, под кроватью в спальне Оливии был спрятан старый верный карабин, подарок Микайи. Если удастся пустить в ход нож в кухне, можно добежать до кабинета или спальни и раздобыть огнестрельное оружие, но Дарси зорко следил за каждым ее движением, и рисковать не имело смысла. К счастью, Оливии удалось убедить бывшего секретаря губернатора оставить Дэвида в постели. Дарси согласился, но сына караулил английский солдат, а его товарищ охранял парадную дверь.
— Вы так и не объяснили, почему ненавидите Сэмюэля, — сказала Оливия, переворачивая вилкой золотистые кусочки бекона, шипевшие на железной сковородке. Ей хотелось занять Дарси разговором, отвлечь его внимание.
— Все в свое время. Как только полковник прибудет, все станет ясно.
Снизу послышались звуки борьбы, и Дарси крикнул солдату в спальне Дэвида, чтобы был настороже. Оливия воспользовалась моментом и сунула в карман халата тонкий и очень острый нож. В следующую секунду Дарси метнул взгляд в ее сторону, коротко скомандовал: «Иди-ка сюда, милочка!», грубо схватил за руку и потянул к себе. Полы халата распахнулись, обнажив прекрасную грудь. Однако Дарси не обратил на это никакого внимания и потащил Оливию в переднюю.
— Шелби! Не пытайся укрыться, иначе мой человек пристрелит твоего ублюдка! — прокричал Дарси.
Замешкавшийся на крыльце Сэмюэль бормотал проклятия. Ему не повезло с часовым. Он подкрался сзади и уже готов был перерезать солдату горло, но тот почувствовал угрозу и оказал сопротивление. Схватка продолжалась буквально пару секунд, но наделала шума, и проникнуть в дом незамеченным не удалось.
Шелби не поверил своим глазам, когда, ступив за порог, увидел худощавого светловолосого мужчину, державшего пистолет у груди Оливии.
— Ричард Буллок!
27
— Бросай оружие! — приказал Буллок, и Сэмюэль покорно швырнул ему под ноги свои пистолеты.
В этот момент вдалеке послышался треск ружейной стрельбы, затем последовал оглушительный грохот орудий, возвестивший начало решающего сражения за Новый Орлеан.
Оливия пожирала глазами возлюбленного, его высокую гибкую фигуру, красивый нервный рот и темно-синие глаза, сверкающие из-под ниспадавших на крутой лоб вьющихся черных волос. На нем был мятый и грязный мундир, полковник давно не брился, и, как обычно, ему не помешало бы подстричься. Однако для Оливии он был краше всех мужчин на свете. Он не сводил недоуменного взгляда с человека, приставившего пистолет к груди Оливии.
Сэмюэль назвал его Ричардом Буллоком, и это имя всколыхнуло в ней смутные воспоминания.
— Какой Буллок? Это Эдмонд Дарси, секретарь губернатора Клейборна, — пролепетала Оливия, и внезапно ей стало страшно. Что кроется за необъяснимым поведением Дарси, или Буллока, как бы его ни звали? И когда он наконец заговорил, она ощутила, что от него повеяло дыханием безумия.
— Ах ты, бедная безмозглая потаскушка, — презрительно процедил человек, которого Оливия знала как Эдмонда Дарси. — До чего же просто, до обидного просто оказалось ввести вас обоих в заблуждение, несчастные глупцы. Такая трагическая безответная любовь, во всяком случае, так вы полагали… поскольку я перехватывал и уничтожал все ваши пылкие послания друг к другу.
Сэмюэля будто с размаху ударили сапогом в живот. Оливия тихо ахнула.
— Разумеется, я с наслаждением читал все письма перед тем, как сжечь. Надо сказать, жутко печальная была история. Беременная возлюбленная, брошенная доблестным воином, в отчаянии придумывает себе мужа, чтобы прикрыть грех. Ваша переписка развлекала меня лучше любого сентиментального романа. — Заметив удивление на лице Шелби, Буллок расхохотался. — По понятным причинам я не упомянул, что дон Рафаэль Обрегон — всего лишь плод воображения, когда сочинял за Клейборна письмо полковнику. Подсунуть эту бумажку на подпись губернатору среди кипы прочих документов тоже не составило труда.
