Констанс Хевен - Тень любви
– Мы пришли, чтобы поговорить об этом, – твердым тоном сказал Дэниел. Он поднял газету, положил ее на стол и взглянул на Эверарда Уориндера. – Мистер Уориндер, я хотел, чтобы вы знали: я не имею к этому никакого отношения. Клянусь, я никогда никому не рассказывал об этом. Никогда. Даже Кейт. Вы мне верите?
– Почему мы должны вам верить? – горько спросила леди Кларисса. – Однажды вы уже пытались убить моего мужа. Вы с вашей сестрой решили найти другой способ, чтобы оклеветать моего мужа?
– Успокойся, дорогая. Прошу всех, пожалуйста, давайте будем сохранять спокойствие. Я верю тебе, Дэниел. Существует много людей, которые, копаясь в чужом прошлом, потом обнародуют скандальные факты и таким образом пытаются заработать себе на жизнь. – Уориндер оглядел всех ироническим взглядом. – Мне кажется, что сейчас идет настоящее судебное разбирательство, и я выступаю в роли подсудимого.
– Нет, папа! – импульсивно воскликнул Гарри. – Ты не должен так говорить! Ты совсем не обязан давать нам объяснения. Мы все любим тебя, верим тебе, и вообще я предлагаю не обращать внимания на эту грязную статью, как будто ее не существует. Я считаю, что на эту статью никак не нужно реагировать, тогда и все кривотолки и сплетни поутихнут сами собой. Будем жить, как и раньше. Не нужно обижаться друг на друга и друг друга обвинять. Мама, ты ведь сама мне говорила, что веришь в отца. Чего в жизни не бывает только, переживем и это…
– Спасибо, сын, за поддержку. Я очень благодарен тебе за преданность и согласен, что не стоит обращать внимания. Но я уверен, что твоя мама, Гарри, не будет спокойна и счастлива, если все останется, как есть. Я очень надеялся, что случившееся в прошлом надежно похоронено, но, видно, судьбе было угодно связать это с моими сегодняшними делами. Наверное, за все нужно платить, от этого никуда не денешься… Я могу рассказать вам, как все было на самом деле, ваше право меня судить…
Кристине казалось, что она лучше других понимала сейчас отца, его душевные переживания. Ему, конечно, было сейчас очень трудно. Отец Кристины был человеком скрытным, он никогда открыто не показывал своих чувств и переживаний. Кристина заметила, как на отца смотрела ее мать, она будто уже заранее не верила тому, что он собирался рассказать. Кристине стало обидно и горько за отца, и в то же время ей хотелось как-то утешить мать. Она села поближе к леди Клариссе и обняла ее. Уориндер подошел к окну и резким движением задернул шторы на окнах, будто собирался отгородиться от посторонней жизни.
– Я, наверное, должен сказать, – начал Уориндер, глядя куда-то в пространство, – что был знаком с Мэри Хантер еще до ее замужества, а также задолго до того, как встретил тебя, Кларисса, и женился. Я только начинал свою практику в суде и вел дела на севере Англии, главным образом в Ланкашире. Мэри была певицей в труппе артистов, которые гастролировали по всей стране. Ей было в то время восемнадцать, а мне – двадцать три года. Она была красива, полна жизни, очень энергичная и веселая, но с сильной волей, которая дала ей возможность добиться пусть небогатой, зато независимой жизни. Она очень гордилась этим. Мы почти год жили вместе и были очень счастливы.
– Ты не думал о том, чтобы жениться на ней? – сдавленно спросила леди Кларисса.
– Нет, никогда. Эта мысль не приходила ни мне, ни ей. Она не могла стать моей женой. Мы были молоды, все свободное время проводили вместе и ни о чем больше не мечтали. В конце года меня вызвали в Брамбер – тяжело заболела моя мать. Мэри никогда не принимала от меня подарков, но в тот последний день я преподнес ей маленькую старинную серебряную шкатулочку. «Я буду в ней хранить память о тебе», – сказала она тогда, и мы задорно рассмеялись.
Теперь эта шкатулка стояла в нижнем ящике ее комода, подумала Кристина, и внезапно почувствовала симпатию к этой незнакомой женщине.
– Когда мать выздоровела, – продолжил Уориндер, – я остался работать в Лондоне. Мы обменялись с Мэри несколькими письмами, но она постоянно разъезжала, и я даже не знал, получала ли она мои письма. Спустя несколько месяцев мне снова было поручено вести процесс на севере страны. Я стал разыскивать Мэри, беспокоясь о ее судьбе. Я встретил некоторых ее бывших коллег, но они ничего не могли мне сказать о Мэри. Наконец, мне повстречалась одна женщина, работавшая в труппе костюмершей, она и рассказала мне, что вскоре после моего отъезда Мэри вышла замуж за человека, который ее давно любил. «Ей очень повезло, – сказала женщина, – Мэри ведь была беременна. А разве вы этого не знали?» Я был поражен новостью. Мэри никогда не намекала, что она беременна.
Рука Дэниела, лежавшая на плече сестры, вдруг с силой сдавила нежную кожу Кейт, и девушка чуть не вскрикнула, она удивленно взглянула на брата.
– С тобой все в порядке? – прошептала она.
– Да, прости. – На лице у Дэниела застыло напряжение, казалось, он с трудом сдерживался.
Эверард Уориндер опустился в кресло и принялся медленно вертеть серебряную чернильницу.
– Той зимой, – продолжал он, – я вернулся в Лондон и, если ты помнишь, Кларисса, на дне рождения твоего брата мы с тобой и познакомились…
– И ты женился на мне, потому что мой отец был графом и другом твоего отца, и все тогда говорили, что мы замечательная пара и чудесно подходим друг другу, – горько сказала Кларисса.
– Не совсем так, дорогая, и ты это прекрасно знаешь. Когда я тебя увидел впервые, я подумал, что никогда еще не видел более красивой девушки, и едва поверил своему счастью, когда ты из всех своих поклонников выбрала меня, чтобы одарить своей очаровательной улыбкой. Ты помнишь это?
– Почему ты не сказал мне тогда, что уже любил и целый год жил с другой женщиной?
– Потому, что все было позади, как в забытом сне, а ты была моей настоящей жизнью. У меня все было хорошо по службе, мы были так счастливы с тобой. Разве не так? У нас родилась Маргарет, потом Гарри и Кристина. Мы уже были женаты шесть лет, когда ты потеряла ребенка, тогда ты сама чуть не умерла… Когда доктора сказали, что ты вне опасности, и тебе нужно отдохнуть у моря, я сразу же снял тебе дом в Уэймауф. Ты отправилась туда с детьми, но о том, что я поеду с вами, не могло быть и речи, так как я был действительно загружен работой и только изредка мог навещать вас.
Уориндер замолчал, встал и подошел к бару. Налив себе немного бренди, он вопросительно посмотрел на остальных членов семьи, но все покачали головами. С бокалом в руке он вернулся за стол, постоял так, словно не зная, что делать дальше, потом залпом выпил бренди.
Кристина понимала, что именно этого момента отец боялся больше всего, и ее сердце замерло от жалости к нему. Почему ее мать заставляла его страдать? Леди Кларисса сидела в кресле, крепко сцепив руки, и не отводила глаз от мужа.
