Эмма Драммонд - Танцовщица
— Леди имеет такой твердый характер, как я понял, — закончил доктор Маквей, улыбаясь. — Не сомневаюсь, что миссис Вейси-Хантер скоро окажется здесь.
Несмотря на уверения доктора, Джулия так и не появилась ни на этой, ни на следующей неделе, и Вивиан стал надеяться, что она столкнулась с достойными противниками в лице военной администрации. Вскоре зашел его однополчанин, рассказав, что с Чарльзом хорошо обращаются, он находится в одном из лагерей для военнопленных, куда регулярно приезжают нейтральные наблюдатели и врачи. Еще одной новостью стало то, что Саттон Блайз был представлен на получение креста Виктории. Раненый и единственный оставшийся в живых, он четыре часа защищал орудие и спас его от попадания в руки врага. Исключительно храбрый солдат, но в памяти Вивиана всплыло выражение его лица, когда Лейла засунула бриллиант ему обратно в карман. Улыбка тронула его губы при воспоминании об этом.
Визит юного офицера в полной мере поставил перед Вивианом вопрос о его вынужденном расставании с уланским полком. Что его ждет впереди? Не имея денег, ранее получаемых от матери, он должен найти способ зарабатывать достаточно, чтобы содержать жену и сына если не в роскоши, то хотя бы в комфорте. Он не был политиком или бизнесменом. Если он не может оставаться солдатом, то будет искать работу, связанную с лошадьми.
Час напряженных раздумий ни к чему не привел и лишь утомил его настолько, что на глаза набежали слезы, когда он смотрел на белые стены вокруг. Война была его ремеслом в течение десяти лет. Нелегко распрощаться со службой, которая дала ему друзей, социальный статус, чувство равенства и возможность забыть о прошлом. Без армии, без любимой женщины имела ли смысл жизнь, остаток которой ему придется провести инвалидом?
Когда он открыл глаза, то обнаружил рядом доктора Маквея, серьезно и внимательно смотрящего на него. Испугавшись, что тот заметит влагу на ресницах. Вивиан закрыл глаза рукой, заметив:
— Это проклятое солнце, отражаясь на стенах, раздражает зрение.
Поплотнее закрыв шторы, врач скова подошел к кровати, хмурясь и вздыхая.
— Весь мой опыт доказывает — есть только один способ, как сказать то, что я сейчас вынужден сказать, — начал он. — Ваша жена не придет сюда — никогда, майор. Три дня назад с ней произошло несчастье. И, хотя все возможное было предпринято для ее спасения, я с прискорбием вынужден сообщить, что она умерла сегодня днем.
Вивиан ничего не понимал. Это ведь он борется со смертью!
— Она умерла? Джулия? Должно быть, какая-то ошибка.
Покачав головой, доктор Маквей скорбно произнес:
— Никаких ошибок, мой дорогой друг. Я был бы счастлив, если бы так. Мне приходилось часто говорить леди, что их мужья умерли, но, поверьте мне, я говорю правду, сообщая мужчине, что он потерял жену.
Чувствуя оглушающую пустоту внутри, Вивиан лежал молча, глядя на армейского хирурга так долго, что тот решил объясниться.
— Миссис Вейси-Хантер была, очевидно, страстной наездницей и была склонна считать, что ее конституция намного сильнее, чем у любой другой женщины. Так оно, наверное, и было, но рождение ребенка приводит к определенным и неизбежным изменениям, майор. К сожалению, ваша жена проигнорировала совет врачей и возобновила свои ежеутренние продолжительные поездки верхом. К несчастью, слишком рано после родов.
Он тяжело вздохнул.
— Такая бессмысленная трагедия.
— Маунтфут, — пробормотал Вивиан, вспоминая огромное животное, которое Джулия выбрала объектом дрессировки. — Вы знаете подробности?
Маквей кивнул.
— Достаточно, чтобы быть уверенным: все возможное было предпринято для ее спасения. Вы не должны никого обвинять, майор. Вашу жену скинул темпераментный конь, испуганный внезапно налетевшим штормом в горах около Кейптауна. Падение не было смертельным само по себе, но вызвало внутреннее кровотечение. Вынужденная задержка, потребовавшаяся, чтобы доставить вашу жену в госпиталь, почти не оставила ей шансов. Она держалась мужественно, но даже железная воля не смогла помочь. Мне очень жаль, — закончил он, вставая на ноги. — Вам, естественно, хотелось бы побыть одному. Я вернусь через несколько минут. Возможно, тогда вы будете в состоянии дать мне инструкции по поводу похорон и назвать кого-нибудь — скорее всего, вашего однополчанина, — кто смог бы выступить во время траурной церемонии.
Чувствуя сумятицу в голове, Вивиан мог думать лишь об одном.
— Что с моим сыном? Кто за ним ухаживает? Стоя уже у двери, врач послал ему слабую одобряющую улыбку.
— Ребенка и его няню поместили у одного из друзей вашей жены в Кейптауне до тех пор, пока не представится возможность отправить его в Англию. Сэр Кинсли Марчбанкс объявил о своем намерении воспитывать внука в Корнуолле. Вы можете не волноваться по этому поводу, майор.
Когда он вышел, Вивиан подумал о своем сыне, взятом на воспитание в семью Джулии, и поклялся, что Кимберли Вейси-Хантер в полной мере познает любовь и свободу, которых много лет назад был лишен маленький мальчик в Шенстоуне. И это сделало необходимым его выздоровление.
ЭПИЛОГ
Для англичан война в Южной Африке закончилась, для буров она продолжалась. Потери со стороны английских войск и гражданского населения составляли более двадцати тысяч человек, еще большее число было ранено. Потери англичан в отношении репутации и общемирового престижа были столь же значительны. Даже с падением Йоханнесбурга и Претории буры не прекратили военных действий. Еще два года «армия фермеров» была рассредоточена в вельде, одерживая вверх благодаря своей способности появляться и исчезать без предупреждения.
Они убивали одетых в хаки солдат, крали их оружие и любым способом подрывали их дух, заставляя гоняться за собой — часто безрезультатно — взад-вперед по прокаленной земле.
Не надеясь уже выиграть, буры просто продолжали оскорблять своего могущественного врага на глазах всего мира. Пытаясь отомстить, англичане принялись поджигать те фермы, что предоставляли кров и еду для противника. Бездомных женщин и детей затем держали в лагерях до тех пор, пока их мужчины не сдавались.
Подобная практика вызвала гневные протесты стран, поддерживающих буров, но англичане не остановились.
В конце концов, понимая, что вражда приводит к неоправданно большим потерям и уничтожению тех самых земель, за которые они боролись, страдающие от голода буры разделились. Многие приходили сдаваться в ближайший военный лагерь, давая клятву никогда больше не брать в руки оружие. Получившие кличку «руки вверх», они стали заклятыми врагами тех, кто продолжил борьбу, и часто гибли в столкновениях со своими бывшими товарищами.
