Мой милый Гаспаро (СИ) - Ренсинк Татьяна
-Гаспаро! Постой!
Любимый её тут же задержал дверь рукой и шагнул через порог:
-Милая, - улыбнулся он нежно, коснувшись её плеч и отводя в сторону от уставившегося с удивлением слуги.
-Вот, - спешила Юлия передать письмо. - Прочти всё. Неспокойно мне.
-И нам, - оглянулся Гаспаро на стоящего за порогом друга, а дворецкий нетерпеливо молвил:
-Господа, не велено же было.
-Вот, - достал Гаспаро из-за пазухи книгу и отдал любимой. - Полистай, а там и почитай... Может полюбится.
Взглянув на обложку, на которой красиво было вычерчено название, Юлия прочла:
-Путешествия Гулливеровы в Лилипут, Бродинягу, Лапуту, Бальнибарбы, Гуигнгмскую страну или к лошадям.
-Я читал, - сглотнул начавший волноваться Гаспаро, а взглядом указал на книгу и кивнул так, что Юлия догадалась о намёке.
-И я прочту, - обещающе взглянула она. - А коль будет на то воля Божья, свидимся мы.
-Обязательно, Юлия... Павловна, - шагнул за порог Гаспаро и дворецкий поспешил закрыть дверь.
-Какой же ты жестокий, - с грустью молвила Юлия и скрылась за дверями гостиной, прильнув к окну.
С давящим чувством тоски смотрела она, как любимый уходил всё дальше, оставляя её вновь здесь, вновь одну. И лишь книга, которую прижимала к груди всё сильнее, будто успокаивала...
Глава 17
Покидая дом Азарьевых, Гаспаро и Фабио не спешили скорее уходить. Они ещё некоторое время стояли за воротами, наблюдая, как подъехавшая карета чуть притормозила, а из окна выглянул на них сам Азарьев...
-Павел Александрович, - поклонились друзья ему, но тот ничего не ответил, скрывшись за шторкой и уехав далее к дому.
-Ой, не нравится мне здесь, - вздрогнул подле Фабио, и Гаспаро открыл письмо, что некоторое время назад получил от любимой.
-В доме творятся странные дела. Неспокойно здесь, - читал он быстро. - Приезжал странный человек, господин Шешковский. Дворецкий сказал, это человек из канцелярии, важная фигура. Речь его с нашим папенькой шла о каких-то пропавших документах и записках. Документы важные, а кто выкрал их, не известно.
-Как всё складывается, - улыбнулся Фабио. - Сначала часто пропадают деньги, а потом документы и записки... Странными делами занят наш папенька!
-Не думаю, что он выступает в роли, как злодей, - с удивлением взглянул Гаспаро. - Но я тешу себя надеждой добраться до истины.
-Так рьяно? - смотрел друг с сомнением, но оставлять его без своей поддержки не собирался.
Спрятавшись скоро неподалёку за холмом, друзья сидели, будто отдыхали и наслаждались теплом прекрасного летнего дня. Не забывая следить за тем, кто и куда выходит из дома, оба тихонько строили план действий и ждали...
Юлия же, когда потеряла из вида вышедшего за ворота любимого, тут же стала листать книгу. Надежда увидеть что-то, что не принадлежит сему изданию, подтвердилась очень скоро. Наткнувшись на сложенный вдвое лист бумаги, она тут же взяла его, а книгу отложила на столик. Глаза бегали по строчкам написанного... Сердце радостно билось, а душа будто пела ту самую оду, что возлюбленный сочинил только для неё:
О Юлия, богиня грёз моих,
Нет, не умею песнь слагать я,
Да горестно без глаз твоих,
Без рук, без общества не сладко,
А там, где пламенное сердце,
Мне что-то тяжко, если вдруг
Дурная мысль стрелою меткой
Пронзает душу страхом мук,
Которые не ждут, зовут,
А вдруг всё только сон,
Но нет же, здесь ты, в жизни,
В снах моих, везде одна ты,
Верю, будет, верю, настанет добрый час,
Приду к тебе, а ты рукою
Нежно прикоснёшься. Вот и я,
Да, буду песнь тебе слагать вновь
И петь одной тебе всегда.
О Юлия! Моя ты сладость,
Моя награда, век мой, клад!
-Милый, - приложила Юлия письмо к груди и с наслаждением закрыла глаза. - Мой милый Гаспаро... Навсегда таким останешься... Навсегда твоя...
-Неужели? - с удивлением раздался голос Льва Азарьева рядом, и он взял письмо у не ожидавшей того Юлии.
-Гляди-ка, как иностранные беглецы, эти бедные отродья пытаются заполучить милость богатой и наивной барышни. Не подобает моей новоиспечённой сестрице дружбу с такими водить, аль не знаешь, кто я? - усмехнулся он, разорвав оду на мелкие клочки и бросив в камин. - Жаль, лето, а то бы сгорели.
-Зачем Вы сделали это, Лев... Павлович? - еле слышно молвила растерявшаяся Юлия, а он встал перед её лицом близко.
Схватив же руками за талию и прижав к себе, он дал понять до боли впившимися в неё пальцами, что власть свою над нею имеет и не позволит быть свободной.
-Так знаешь, кто я? - улыбался он, надавливая всё больше, и Юлия вымолвила, не скрывая страха, что переполнял:
-Да,... рассказывал Павел Александрович, что сын у него имеется, что в отъезде был.
-А портрет мой здесь видела? - кивнул он на портрет свой над камином, и Юлия кивнула. - Нравится? - был далее его голос более пылким.
Только не дожидался он ответа её... Видел, что победа недалеко. Засмеявшись, Лев стал страстно целовать плечи, шейку Юлии, впившись и в губы, будто голодный зверь... Пытаясь безуспешно вырываться, Юлия резко оказалась на кушетке по тяжёлым телом задирающего ей подол некровного брата...
Глава 18
-Лев! Где ты, чёрт?! Сюда! - кричал с порога вошедший в дом Азарьев. - Лев! Немедля, предупреждаю!
Его гневный вид испугал бы каждого, как замеревшего в углу дворецкого, но не спокойно вышедшего из гостиной сына. Поправив парик и застегнув небрежно надетый камзол, Лев свысока смотрел на отца и последовал по указанию его твёрдой руки пройти в кабинет.
Скорее закрыв дверь на ключ, отец достал висевший у себя сбоку мушкетон и наставил на сына.
-Эх, а я думал, родной тебе, - подняв руки, засмеялся тот.
-Коль жизнь дорога, сознавайся во всём немедленно, - сквозь зубы выдавил из себя как можно более терпеливо отец.
-Это в чём же Вы изволите услышать моё признание? - не уставал смеяться сын.
-Причастен к краже денег и документов, говори? - прикрикнул отец, дёрнув угрожающе оружием.
-Ой ли?! - удивился ставший серьёзнее сын и опустил руки.
Он медленно отошёл к окну и оглянулся, а вид был столь спокойный, что отец ощутил ещё большее беспокойство, но удачно скрыл его.
-Не разумею, кто может что выкрал у Вас. Может ещё какие родственники, неизвестные мне да за моей спиной чудить удумали, - ответил Лев и с усмешкой отвёл взгляд на окно.
-Заставляешь грех на душу брать, - высказал гневно отец.
-Да извольте, как угодно, - пожал плечами сын. - Вы и так, и эдак меня от дел всяких отстраняете.
-Я предупреждал тебя, - усмехнулся отец. - Предупреждал бросить игры, кабаки, так?
-Я живу себе в удовольствие, папа, - оглянулся Лев и сделал удивлённый вид, но наигранно, что ещё больше злило родителя.
Только Павел Александрович опустил оружие и устало сел в кресло:
-Чего добиваешься? Чтоб моя угроза насчёт завещания исполнилась? Ведь лишу всего, дурака, жить-то как будешь дальше? Жена, дети, семейное счастье... Неужто нет желания?
-Это ты для меня сестёр привёл? - засмеялся Лев. - А они прелестны, честно признаюсь. Весь вечер за ними наблюдал.
-Сестёр не тронь. Это отрада для моей души, - строго взглянул отец, а Лев рассмеялся ещё больше, склонившись над его лицом:
-Дурак здесь Вы, папенька! Разденут они тебя, всё отнимут жадные руки бедных девиц, бесприданниц, никому не нужных! Разденут!
-Приданное у них теперь есть, да и богатыми стали в одно мгновение. Мне тепла мало. От тебя ж не дождёшься, когда жить станешь в радость не только себе, но и окружающим. Погубишь сам себя... Уже губишь.
-Ой ли? - улыбнулся Лев и выпрямился. - А мне любо жить, как я хочу, а не как Вам угодно. Мудростью своей не купите. У каждого она своя.
