Альбер Бланкэ - Война амазонок
– Мы похитили ее. Только не для себя.
– И вы ее знаете?
– Как же не знать.
– Вы следили за ней со времени ее выезда из Манта?
– О! Разумеется. Но вы, кажется, знаете об этом деле столько же, сколько и я?
– Довольно, я не о ней пришла говорить с вами.
– Тем лучше, потому что в этом деле я нем как рыба, предупреждаю вас.
– Вы выдержали сильную борьбу. Я остановила лошадь на углу улицы и с любопытством следила за нею.
– Поистине, бывают же люди с таким поврежденным мозгом, – отвечал Ле Мофф, пожимая плечами. – Можно ли поверить, что нашелся такой молодец, который вздумал один вступить в открытый бой с моим отрядом.
– Да, он храбро сражался. Один ли он был?
– Один.
– Что вы с ним сделали? Надеюсь, вы не убили его?
– Гм! Кажется, он не заслужил лучшего. Думаю, что он теперь умирает в подвале.
– Надо посмотреть, так ли это, и оказать ему помощь, если еще не поздно; люди такого характера не из дюжинных.
– Я уже подумывал о том, и если, как мне кажется, это молодой петух, вырвавшийся из родного птичника, чтобы искать счастья в Париже, то можно ему предложить занятие. Мы не злопамятны: сегодня подеремся, завтра разопьем по-дружески чарку – и как ни в чем не бывало.
– Выслушайте же меня: вы храбры, капитан, я знаю это, вы преисполнены отваги и мужества и гораздо выше того положения, которое добровольно избрали.
– В этом случае я никак не могу пенять на себя. Клянусь вам, я делал все, что возможно честному человеку, чтобы завоевать себе приличное место в свете.
– Даже очень высокое, – подсказала дама, улыбаясь.
– Если на то ваша воля, – отвечал бандит, делая гримасу и поправляя латы на шее.
– Следовательно, вы можете взять на себя поручение, исполнение которого доставляет человеку все, что он хочет.
– Позвольте остановить вас на этом слове, чтобы пояснить вам, что мною обладает честолюбие, не знающее меры.
– Вы дворянин?
– Сын бретонского рыбака, двенадцати лет поступил юнгой на корабль, два раза совершил кругосветное плавание. Теперь я военный и деловой человек. С сознанием своего достоинства я бросился в мир приключений. Мы воюем, и наша война не осложняется тем, какое оружие попадается в руки, только бы стереть с лица земли предрассудки дворянства и привилегий.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила дама высокомерно.
– А то, что междоусобная война всегда кончается разрушением чего-нибудь и что при подобных столкновениях должности, деньги и почести достаются не тому, кто их домогается, а тому, кто умеет их взять силою.
Незнакомка не могла удержать гневного движения, она прикусила губу; Ле Мофф подметил молнии, сверкавшие в ее глазах, прикрытых маской.
– А это заставляет вывести заключение, – продолжал он, – что не надо быть дворянином для того, чтобы достичь своей цели.
– Может быть, вы правы, – отвечала дама, справившись со своими чувствами. – И в самом деле, пора привыкнуть к тому, что люди высшего достоинства пользуются выгодами от происшествий, приготовленных их трудами, и от подвигов, совершенных их руками.
– Вы совершенно понимаете меня, милостивая государыня.
– Хорошо. В таком случае вы без всякого колебания возьмете на себя важное поручение. На этот раз дело не в том, чтобы похитить какую-нибудь красотку для удовлетворения каприза знатного развратника, и не в том, чтобы выломить шкатулку у банкира или выбить дверь у врагов Мазарини или принцев, нет! Теперь дело идет о подвиге, который должен изменить вид всего государства и удивить целый мир.
– О! Как вы подстрекаете мое мужество и любопытство.
– Нетрудное дело, очень нетрудное для такого решительного и отважного удальца, каким считается знаменитый корсар, о котором мне так много говорили.
– Однако… – заметил Ле Мофф.
– Договаривайте же.
– Право, духу не хватает.
– Говорите все как есть: ваши слова мне больше нравятся, чем молчание ваше.
– В партии короля и принцев тоже нет недостатка в решительных и отважных удальцах, в офицерах, алчущих повышения, в авантюристах, ожидающих случая отличиться.
– Ну так что же?
– Так почему же – простите мне этот вопрос – почему же вам не обратиться прежде к этим преданным людям?
– Почему? Во-первых, потому что бывший корсар Ле Мофф доказал уже свою храбрость на деле, во-вторых, потому что такое дело не может быть выполнено одним человеком, как бы он ни был храбр, требует непременно помощников, а известно, что у Ле Моффа всегда бывает под рукою человек тридцать храбрецов, готовых на все и неспособных к измене.
– Вот это правда, – сказал бандит с некоторою гордостью.
– Так вы согласны?
– Сначала надо узнать, какие условия?
– Сто тысяч ливров.
– Ух! Игра стоит свеч, и мои товарищи будут довольны… Но… мне-то что же?
– Вам?
– Я не скрыл от вас, что питаю честолюбие.
– Вам – еще сто тысяч ливров.
– А еще что?
– Как еще? – спросила незнакомка с удивлением.
– Сто тысяч ливров – недурная пожива, но это только деньги, а вам известно, что мне стоит только захотеть, и шкатулка любого банкира будет взломана и я смогу набить карманы чужими деньгами.
– Так чего же вы хотите?
– Я хочу… пока я удовольствуюсь полком и титулом барона.
– Вы очень многого требуете.
– Объяснимся. Если не ошибаюсь, вы от меня требуете такое, что разом уничтожило бы все выгоды, даваемые мне междоусобной войной, которую ведут герцогиня Лонгвилль, коадъютор, парламент с королевой, принцами, а более всего с кардиналом. Известно, война – мой хлеб. Следовательно, мне необходимо приличное вознаграждение.
– Вывод очень логичен, – с улыбкой прошептала незнакомка. – Я вижу, что мы можем договориться.
– Вы очаровательны, – сказал бандит.
– Не забывайтесь! – произнесла она с гордостью.
– Я ваш душой и телом.
– Согласна.
– Но что же я должен делать теперь?
– Знаете ли вы гостиницы «Ангела» и «Дикаря» в Сен-Жерменском предместье?
– На Драконской улице, одна почти напротив другой?
– Так. Послезавтра надо поместить пятнадцать избранных человек в одной и столько же в другой гостинице.
– Понятно.
– Вы же должны, переодевшись нищим и на костылях, стоять у ближайшего столба… только…
– Только я постараюсь сунуть добрую шпагу в ближайшую кучу навоза?
– Именно так. Я вижу, что вы знакомы с искусными засадами. Итак, условились?
– Условились.
– В таком случае откройте кошелек, который я вам передала, рассчитывая на ваше согласие.
– Все золото! – воскликнул Ле Мофф со сверкающими глазами.
– Десять тысяч ливров, это только задаток. Достаточно для вас, полагаю?
– Даже для того, чтобы следовать за вами в ад, если надо, и чтобы слепо исполнять все ваши желания.
