Маргарет Пембертон - Горе от богатства
– Маура, недостаточно интуитивно чувствовать, что теория мистера Дарвина ошибочна, – мягко возразил он.
Девушка с любовью улыбнулась ему. Он научил ее искусству полемики, научил находить аргументы за и против самых разных теорий, таких, например, как «Теория вселенных» Платона и «Теория утилитаризма» Джереми Бенташа.
– Хорошо, – согласилась Маура. – Прежде всего, мне хотелось бы знать, где недостающие звенья между классами животных, например, между птицами и рептилиями. Откуда взялись крылья, их ведь не было вообще? Почему человек не способен вывести новый вид, если это удается природе?
Изабел захлопнула книгу.
– Хватит! Знаю я вас! Будете теперь спорить об этой несчастной теории до скончания века. Давайте поговорим о чем-нибудь поинтереснее, хотя бы о войне в Америке.
Ее деду хотелось еще поговорить о революционных взглядах Дарвина. Они с Маурой любили поспорить по любому вопросу, а Изабел, хоть и была всего на год моложе Мауры, не разделяла их увлеченности. Мысли лорда Клэнмара вернулись к будущему девушек. Еще два года, и Изабел начнет выезжать в лондонский свет под присмотром бабушки, встретит подходящего молодого человека из своего сословия и выйдет замуж. А что ожидает незаконнорожденную дочь простой ирландской крестьянки, какая судьба уготована ей?
Размышляя об этом, он вдруг почувствовал резкую боль и груди. Приступ случился не впервые, и лорд хорошо знал, что это признаки приближающегося конца. Он нахмурился. Лорд Клэпмар понимал, что после его смерти Маура останется без средств к существованию. Даже ее положение у него в доме никак не узаконено. Лорд Клэпмар подумал, что пора позаботиться о будущем девушки, и решил как можно быстрее связаться со своим дублинским стряпчим.
– Вы устали? – встревожилась Маура. – Давайте отложим разговор о войне до завтра.
Лорд покачал головой, с трудом собираясь с силами. Тревога омрачила взгляд Мауры. Несколько мгновений назад она уловила резкий вдох и беспокойство, промелькнувшее в глазах Клэнмара. Она подумала, что, может быть, ему стоит съездить Англию и показаться лондонскому доктору. В Рэтдраме и Дублине, конечно, тоже есть врачи, но лорд Клэпмар им не доверяет. Если у него что-нибудь серьезное, лучше быть в Лондоне, чем беспомощно сидеть в этой глуши.
Для Мауры он давно перестал быть лордом Клэнмаром, ее благодетелем. Он стал для нее гораздо большим – семьей и другом. Маура любила его не меньше матери.
Полуденный зной навевал дремоту, с розы на розу перепархивали бабочки, пчелы неумолчно гудели вокруг. Дремота медленно охватывала Мауру, мысли сбивались, ей припомнились первые дни в Баллачармише, изумление, не оставлявшее ее ни на минуту.
Вначале она чуть не умерла со страху, когда пришлось одной садиться в прибывшую за ней огромную карету. За ее вещами прислали повозку с осликом, но Кирон, управлявший повозкой, передал Мауре распоряжение лорда Клэнмара прибыть в Баллачармиш без вещей. Она должна была приехать соответственно положению, которое ей предстоит занять. Так же, как приехала в Баллачармиш Изабел. Молодая леди в карете Клэнмаров.
К большому недовольству Мэри, семейство Мерфи в полном составе высыпало на дорогу поглазеть на отъезд Мауры.
– Вонючий Мерфи! – не удержалась она, увидев, как старый Нед Мерфи, качаясь, вышел на дорогу, чтобы не пропустить невероятное событие. – Если бы здесь жили только Сэлливапы, а не Мерфи, воздух был бы намного чище.
Маура совсем ничего не соображала от волнения, ей было не до Мерфи. Огромная карета блестела на солнце. На дверцах сверкал герб Клэнмаров.
– Мамочка, неужели я поеду одна? – исполненная благоговейного страха, прошептала Маура. – Я думала, меня отвезет Кирон. Я думала…
Немало озадаченный лакей спустился с запяток и открыл перед Маурой дверцу.
Мать положила ладони на плечи Мауре и посмотрела ей прямо в глаза.
– Да, Маура Сэлливан, ты уезжаешь одна, – твердо произнесла она. – Ты навсегда покидаешь эту грязь и вонь. Мы будем видеться, но не здесь, понятно?
– А вдруг я не справлюсь? Что, если лорд Клэнмар передумает?
Такая боль прозвучала в голосе девочки, что лицо матери смягчилось.
– Ты обязательно справишься, – отозвалась мать уверенно, и Маура успокоилась, поверив ей.
Маура поцеловала мать, взяла с нее слово, что они скоро увидятся, и бочком уселась в карету. На ней было платье, над которым никто, во всяком случае, никто из глазевших Мерфи, не мог бы посмеяться. То самое темно-красное платье, в котором Мэри принимала лорда Клэнмара. Мать перешила его, укоротила подол, убрала в швах, и платье сидело на Мауре, словно специально для нее сшитое. Девочка гордо выпрямилась на кожаном сиденье и тщательно расправила складки платья.
Проводить Мауру собралась вся деревня, чтобы позабавиться, глядя, как одна из них поедет в карете. Но когда Маура уселась, почему-то никто не рассмеялся. Девочка выглядела так, словно никогда не была крестьянкой, одной из них. Да еще боялись, как бы лакей не доложил лорду Клэнмару, что над Маурой смеялись.
Карета медленно тронулась. Маура сложила руки на коленях. Наконец-то! Это не сон, она едет в Баллачармиш, и все не так, как ей грезилось, – она попадет в Баллачармиш не через задний ход для прислуги и торговцев. Она приедет в карете, через главные ворота к парадному крыльцу. Она войдет в дом так, как ей и не снилось в самых дерзких снах.
– Святые угодники, – набожно прошептала девочка, глаза у нее сияли. – Ну разве может быть что-нибудь лучше этого? Как будто ожила мамина сказка.
Поездка оказалась не такой уж приятной, как предполагала Маура. Карету трясло и качало, Мауру бросало с одного конца сиденья на другой. Когда лошади, наконец, остановились у огромных кованых ворот, девочка была чуть жива от страха. Если ей все это снится – значит, она сейчас проснется. Проснется и вернется в свой привычный мир.
Лакей спрыгнул и распахнул ворота. Карета медленно покатилась по парку, а лакей, затворив ворота, вернулся на запятки.
Маура с дрожью вздохнула. Она не проснулась, она не в темной душной лачуге – она в усадьбе. Это не сон! Это явь!
Еще издали она разглядела, что на крыльце выстроились слуги, чтобы встретить ее, как они встречали лорда Клэнмара и Изабел. Она смотрела на встречающих и не верила своим глазам – в высоком, седом как лунь человеке Маура узнала лорда Клэнмара. Он тоже пришел вместе с внучкой встретить ее.
От напряжения Маура сжала кулачки с такой силой, что ногти впились ей в ладошки.
– Иисус и Мария с Иосифом, – неистово шептала она. – Что мне говорить? Что я должна делать?
Ужас не покидал ее, пока карета не остановилась у ступеней. Лакей открыл дверцу, и в это мгновение лорд Клэнмар с внучкой сошли к ней с крыльца.
