Патриция Мэтьюз - Волны любви
Перед глазами Марианны встало лицо Иезекииля Троуга.
– Ошибаешься, Филип. Они сразу меня заподозрят, во всяком случае, отец Джуда. Теперь я понимаю, что он давно следил за мной. Нужно мне было раньше сообразить, что его-то провести не удастся. Неужели ты думаешь, что у Джуда хватило бы ума самому выследить нас? Нет! Наверняка отец сказал ему, что я веду себя как-то странно, и посоветовал пойти за мной следом. Мне придется уйти с тобой, Филип. Если я останусь, меня убьют. Черт бы тебя побрал, неужели ты хочешь моей смерти?!
Филип отвернулся и тяжело вздохнул.
– Ты же знаешь, что нет. Хорошо, Марианна. Я тебе верю. Мы отправимся вместе, однако не думай, что это будет увеселительная прогулка. Мужчина может путешествовать без денег, крова и еды, а вот женщина вряд ли.
Марианна горько улыбнулась.
– Ты забываешь, что я не просто женщина, а женщина, занимающаяся мужским делом, и привыкла к суровой жизни. Так что не беспокойся, я не буду тебе обузой.
Когда огарок свечи разгорелся ярче и осветил всю комнату, Марианна с Филипом забегали по хижине, собирая в дорогу еду, которую так и не успел съесть Филип, и воду. Сняв с кровати покрывало, они завернули в него провизию, после чего Филип, облаченный до этого в грубую одежду, которую раздобыла для него Марианна, переоделся в свой костюм, а сверху накинул ее тяжелое пальто. Сунув руку в карман, он нащупал в нем какой-то предмет и вытащил его на свет. Глаза его расширились от удивления, когда он увидел, что на ладони у него лежит маленький аметистовый флакончик для духов.
– Что это? – спросил он.
– Ой! – Марианна бросилась к нему, выхватила флакон и сконфуженно проговорила: – Это мое. Я нашла его на берегу в тот же день, когда и тебя. Он принесет нам удачу.
– Очень на это надеюсь, – мрачно заметил Филип. – Нам бы она совсем не помешала. Хорошо бы нам к удаче еще и капельку денег. На те, что у меня в кошельке, долго не протянуть. Ну вот все готово. Задуй свечу.
Марианна послушно задула огарок и положила восковой комочек в карман, где уже лежали спички Джуда. Ей было очень страшно и в то же время радостно. До этого дня она думала, что всю свою жизнь проведет на этом вонючем острове, так и не увидев ничего хорошего, вечно голодая и замерзая. Но в то же время ей страшно покидать остров. Что она будет делать там, на материке? Она ведь ничего не умеет. А чем занимаются там женщины, как зарабатывают себе на хлеб? Что ждет ее в будущем? Ну да ладно, будь что будет. По крайней мере она останется с Филипом, и он ей поможет... то есть они станут помогать друг другу.
В горле у Марианны пересохло от волнения, и она с трудом смогла прошептать:
– Я готова.
Филип взял ее за руку, и вместе шагнули они за порог во влажную ночную тьму.
В последующие годы Марианна так никогда и не смогла забыть эту ночь: как они брели по берегу, а ноги их увязали во влажном песке, как они отчаянно боялись погони, как надеялись, что все обойдется, и какую чувствовали усталость.
Лодки находились на берегу всего в нескольких метрах от поселка, и Марианне с Филипом пришлось пробираться мимо ветхих лачуг, причем так близко, что можно было различить доносившиеся оттуда голоса. Внезапно откуда-то выскочила тощая собачонка и с лаем бросилась к беглецам. Марианна поспешно нагнулась и погладила ее. Животное замолчало и затрусило за ними по берегу.
Теперь уже Марианна шла впереди, показывая дорогу. Подойдя к лодкам, Марианна указала Филипу на одну из небольших плоскодонок, и они вдвоем принялись сталкивать ее в воду. Лодка оказалась страшно тяжелой, ноги увязали в песке, а они так устали. Но отчаяние придало им сил, и наконец им удалось перевернуть лодку и подтащить ее к воде.
Филип сбегал к лодкам за веслами, а когда вернулся, они с Марианной столкнули плоскодонку на воду и прыгнули следом.
Слава Богу, полдела сделано: их лодка взяла курс на побережье Каролины. Марианна каждую секунду ждала, что позади раздадутся громкие крики и треск выстрелов. К счастью, все было тихо.
Юбки ее, пока она сталкивала лодку в воду, намокли и теперь, холодные и влажные, липли к ногам. Тело промерзло до костей. Скрючившись, сидела она на корме, наблюдая за тем, как Филип, едва различимый в темноте, пытался управиться с тяжелыми веслами. Наконец Марианна не выдержала, подползла к нему и взялась за одно из них. Стараясь грести как можно тише, выбиваясь из последних сил, плыли они к материку, где, как надеялась Марианна, их ждет такая желанная свобода.
Вокруг царила непроглядная тьма. Иезекииль Троуг лежал на матрасе единственной в поселке приличной кровати, лениво глядя в черневший над головой потолок. Рядом с ним примостилась, сладко посапывая Бетси Джонс, чей муж, Люк, утонул во время шторма на прошлой неделе. Бетси была молоденькая, пухленькая и свеженькая... Относительно, конечно, для жительницы острова в самый раз. Она согревала по ночам его постель и стирала его одежду, а большего Троугу было не нужно.
Хотя только что они с Бетси яростно занимались любовью, сон не шел к Троугу. Голова его была занята другим: перед глазами вставали картины одна слаще другой.
Вот Джуд входит в хижину старого Джека, до смерти перепугав парочку, наставляющую ему рога. Марианна, голая, аппетитная, и таинственный незнакомец – Троуг почему-то представлял его совсем юным – лежат на кровати, слившись в сладострастном объятии. Животный страх охватывает их при виде Джуда. Вот Джуд наносит своему хилому противнику сокрушительный удар, Марианна испуганно таращит глаза, а потом начинает пронзительно вопить. А Джуд, не обращая внимания на ее вопли, продолжает лупить юнца своей дубинкой, потом отбрасывает ее в сторону и подходит к Марианне. Руки и одежда его обагрены кровью ее любовника. Джуд рывком прижимает Марианну к себе, валит ее на грязный пол и грубо овладевает ею. Троуг до мельчайших деталей представляет их неистовое совокупление. Кажется, он видит каждую мелочь, слышит каждый крик. У него такое чувство, будто это он сам, а не Джуд ощущает, как восхитительное тепло и влажность обволакивают его...
Застонав, Троуг повернулся и, схватив Бетси за руку, притянул к себе. Сонная, она даже не сопротивлялась, когда он, навалившись на нее, принялся поспешно удовлетворять свою похоть.
Лицо Марианны все стояло у него перед глазами, пока Троуг претворял в жизнь свои необузданные, разнузданные фантазии. Наконец, громко вскрикнув, он содрогнулся в экстазе, а потом, обессиленный, откинулся навзничь, оттолкнув Бетси на край кровати. Бетси закрыла глаза и снова заснула.
Да, подумал Троуг, он правильно сделал, что поведал Джуду о своих подозрениях, поскольку именно Джуд должен... нет, не должен, а просто обязан восстановить справедливость.
