Джудит Френч - Эта властная сила
– Будь осторожен, дружище, – предостерег его Гейбриел. – Если ты пристрелишь сына Здоровяка Эрла без весомых доказательств, то на Килронан обрушится страшная кара.
– Тут ты прав, с ним шутки плохи, – согласился Шейн.
– Как и с тобой, мой друг.
Кобыла вздрогнула и захрапела, когда очередной приступ схваток скрутил ее. Она ударила передним копытом. Гейбриел обнял ее за шею и зашептал что-то утешительное на ухо.
– Давай-ка займемся роженицей, а стрелка оставим до утра, – сказал Шейн.
– Верно. Вот только есть еще кое-что, о чем тебе обязательно нужно знать. Пока тебя не было, я нашел еще одну сломанную ограду в заборе по периметру. Пять наших лошадей паслись на траве Томпсонов. Я отвел их обратно и укрепил жерди.
– Могли они сами вырваться?
Гейбриел щелкнул языком. Это была индейская привычка – щелкать языком, когда сказано что-то очень забавное.
– Шесть жердей – это почти два метра в высоту. И это был новый загон.
– Дрянь дело.
Неудача стала частой гостьей в Килронане с тех пор, как утонули дядя и кузен Шейна. Телята умирали от странных болезней, изгородь каким-то мистическим образом ломалась в самых неожиданных местах да еще пожары на сухостое, которые едва не сжигали дома.
Но пули к случайностям никак не отнесешь. И, насколько они знали, только Томпсоны желали отомстить им. Во всяком случае, среди живых.
Кобыла снова забилась в судорогах. Шейн погладил ее по вздутому животу.
– Как думаешь, сможем переместить ее в амбар? Перемещать животное было опасно. Но еще опаснее было принимать роды здесь. Ведь для этого придется зажечь лампы, а в таком случае они станут прекрасной мишенью для убийцы, если он все еще сидит в засаде.
Гейбриел задумался на минуту и согласно кивнул головой. Тогда они встали на ноги и начали поднимать кобылу. Они помогли ей встать и направились к дому. На половине пути, посреди пастбища, Гейбриел поднял вдруг руку.
– Кто-то приближается, – прошептал он. Шейн прислушался, но не услышал ничего, кроме треска цикад и храпа лошадей. Затем он услышал уханье совы, которое разносилось далеко над землей. Гейбриел сложил ладони лодочкой и поднес ко рту. Он просигналил в ответ таким же приветствием.
– Это Мэри, – сказал он Шейну, – Мэри идет к нам.
– Я же сказал Джастису, чтобы держал женщин в доме.
Гейбриел пожал плечами.
Шейну показалось, что он хихикнул. Но тут и он различил отчетливый звук приближающихся шагов. Он достал ружье из чехла на спине коня. Он доверял Гейбриелу. Но даже Гейбриел мог ошибаться.
Две фигуры выплыли из темноты.
– Шейн? Ты в порядке? – услышал он голос Кэтлин. – Джастис сказал нам, что...
– С нами все в порядке. Какого черта вы обе тут делаете? Я же приказал вам оставаться в доме.
– Неужели? – Кэтлин передернуло от грубого тона Шейна. Она посмотрела вокруг сквозь непроницаемое покрывало ночи. Миссури казалась такой темной и пустынной! Дома, в Ирландии, еще до того, как погиб весь урожай и случились ужасные вещи, она частенько выходила ночью подышать воздухом без всякого фонаря. Она знала все тропки, овражки и изгороди в округе. Могла пройти везде с закрытыми глазами. Но здесь все было иначе. Мэри предлагала ей остаться с Дерри, но разве она могла? Если Шейн ранен, то она нужна ему. И вот сейчас, когда она увидела, что он цел и невредим, страх за него сменился злостью.
– Кто пытался тебя убить? – спросила она требовательно. – Что это за страна такая, что в человека стреляют ни за что ни...
– Я не знаю, – отрезал он грубо.
В голове ее всплыл еще один вопрос, и она не смогла удержаться и задала его:
– И что ты за человек, Шейн Макенна, если тебя хотят убить?
– Не слишком ли ты остра на язык, Кейти? Прибереги свой гонор для лучших времен. Да и место неподходящее для семейных сцен.
– Приберегу, уж будь уверен, – пообещала она.
– Мальчик сказать нам запирать все двери, – сказала Мэри на своем тарабарском английском. – Он сказать, что тебя стрелять плохой человек. Мэри не взять фонарь. Мэри идти быстро-быстро. Миссис жена не оставаться дома. – Она засунула незажженную трубку обратно в рот и кивнула.
Кобыла подняла голову и издала протяжный стон. Мэри тут же подошла к ней, провела рукой по ее брюху и сказала что-то на непонятном языке.
– Не знаю, сможем ли мы довести ее до амбара? – сказал Гейбриел.
Мэри кивнула.
– Свет надо. Помогать, или лошадь умирать быстро, я думать.
Где-то на севере завыл койот, и Кэтлин нервно осмотрелась по сторонам. Поежившись от страха, она поспешила за троицей, которая уже шла к ближайшей конюшне.
Едва они очутились внутри, Мэри зажгла лампу, а Гейбриел с Шейном уложили кобылу на чистое сено.
– Мне понадобится виски, – сказал Шейн.
– Мне кажется, сейчас тебе нужна ясная голова, ты не находишь? – спросила его Кэтлин.
Мэри ухмыльнулась, показав прекрасные здоровые белые зубы. Кэтлин впервые увидела ее улыбку.
– Мэри приносить виски.
Когда она подошла к двери, Кэтлин окликнула ее.
– Ты идешь в дом? – Она разрывалась между желанием остаться здесь и проверить, как там Дерри. В конце концов забота о ребенке взяла верх, и она пошла следом за индианкой.
Мэри ушла в кабинет, а Кэтлин вернулась на кухню, где оставила ребенка.
– Дерри?
Джастис едва не сбил ее с ног, подлетев к ней, точно ураган.
– Где Шейн? У кобылы уже родился жеребенок? – Он не дождался ее ответа. Мэри сказала ему что-то из кабинета, но Кэтлин не поняла ни слова из ее индейской речи.
Дерри мирно посапывала на скамье. Ее губы причмокивали во сне. В одной ручонке она крепко сжимала утиные перья. В другой – ломоть хлеба, намазанный медом, что дала ей Мэри. Кто-то накинул ей на плечи мужскую рубашку.
Кэтлин услышала, как закрывается входная дверь. Она внезапно поняла, что не хочет пропустить ничего из того, что происходит сейчас в конюшне. Она подняла Дерри на руки и вместе с ней вышла из дому.
Когда она добралась до кольца зажженных фонарей, то заметила, что Шейн скинул рубашку. Оголенный по пояс, он намыливал руки над тазиком с водой.
Кэтлин уложила Дерри в уютное гнездышко из сена, стараясь не пялиться бесстыже на неприкрытую грудь Шейна. Но это было выше ее сил. Она заметила, что его торс испещряли маленькие белые шрамы, которые, пересекаясь, сплетались в замысловатый узор. Его живот был покрыт квадратами мышц, а руки были словно свиты из толстенных канатов. Его широкие плечи играли мускулами, когда он смывал мыло.
Настоящий мужчина. Мечта женщины. При мысли об этом у Кэтлин закружилась голова, и весь ее гнев растаял без следа. Конечно же, его грубость была продиктована исключительно заботой о ней и ее безопасности. Было так естественно, что он не желал видеть ее в поле, где кто-то только что пытался его убить. Она, как всегда, вспылила, не разобравшись. И совершенно напрасно обвинила его во всех смертных грехах. На самом деле это ее поведение было непростительным, и ей следовало извиниться перед Шейном, как только представится такая возможность. Для этого она должна остаться с ним наедине.
