Рексанна Бекнел - Мой галантный враг
…И она сама.
Озноб пробежал по спине Лиллианы. Чужой, угрюмый и грозный человек станет ее мужем; он получит власть распоряжаться всей ее жизнью… В памяти вдруг возник образ сэра Корбетта — такого, каким он был в день их обручения. Рядом с его высокой фигурой она казалась себе маленькой и неказистой. Но если ему и была неприятна мысль о женитьбе на такой невзрачной девчонке, он поразительно хорошо это скрывал. За ужином они брали еду из одной тарелки, и он с завидным терпением выслушивал ее робкий лепет.
Но теперь она уже не та застенчивая девочка, напомнила она себе. Да и в нем ничего не осталось от рыцаря ее грез.
Лиллиана подошла к окованной железом двери господской опочивальни и открыла ее дрожащими руками. Здесь уже было убрано и проветрено. Как видно, Томас постарался на славу: высокое ложе было застлано чистыми простынями, а в каменном очаге горел ровный невысокий огонь.
Лиллиана всегда любила эту комнату, и хотя она не заходила сюда уже несколько лет, сейчас в ней всколыхнулись глубоко запрятанные чувства. На мгновение она забыла обо всем; картины прошлого вспыхнули у нее перед глазами так ярко, словно это было вчера. Матери эта опочивальня служила надежным приютом; здесь она находила уединение, здесь она вела тихие беседы с подрастающими дочерьми. Комната согревала, манила к себе и была не похожа ни на какое другое место в мире.
Гнев Лиллианы улетучился, оставив вместо себя томительную печаль по временам, которые никогда не возвратятся. Она осмотрелась вокруг, задерживаясь взглядом на знакомых предметах обстановки. Однако не все здесь осталось по-прежнему. Ткацкий станок был убран, и перед высокими узкими окнами стоял лишь один стул.
Потом она обратила внимание на тяжелую кожаную суму, лежащую поверх большого сундука в углу, и сердце у нее снова разгорелось гневом. Он приехал в Оррик самым наглым образом. Он принял ее за простую служанку, когда она примчалась к отцу. А теперь он располагается в этой комнате, как ни в чем не бывало!
Она поспешила к суме и спихнула ее с материнского сундука, давно уже стоявшего пустым. Сума свалилась с глухим стуком, и из нее на пол выпали какие-то одеяния и связка бумаг.
Лиллиане не было никакого дела до имущества сэра Корбетта. Однако бумаги заинтересовали ее. Какой-то момент она колебалась. А потом, украдкой оглянувшись, присела на корточки и положила стопку перевязанных бумаг к себе на колени.
Ее тонкие руки проворно перебирали документы. Все они были написаны ровным почерком писца; их украшали росчерки и завитушки, а также множество восковых печатей. Но на каком языке они составлены, Лиллиана не могла понять. Это не французский, не латынь, не английский… Она сосредоточенно сдвинула брови.
Стоя на коленях, Лиллиана гадала, что бы все это значило, и вдруг вздрогнула, взглянула на дверь — и увидела сэра Корбетта, вид которого не сулил ничего доброго.
Он еще не произнес ни слова, но его свирепый взгляд пригвоздил ее к месту. Чувствуя себя беспомощной и растерянной, оттого что ее застали в таком виде, она попыталась подняться с колен. Но он тремя крупными шагами пересек разделявшее их пространство и ногой в кожаном сапоге прижал к полу юбку ее выцветшего домашнего платья.
От этой оскорбительной выходки смущение Лиллианы мигом рассеялось. Но когда она попыталась освободиться, это ей не удалось.
— Какой странный вид гостеприимства принят в Оррике. Интересно, у всех ли гостей здесь роются в вещах?
Холодная ярость, звучавшая в его голосе, разом поубавила у нее уверенности в себе.
Она молча смотрела на него. Он был высок ростом, и она это знала, но сейчас, когда он возвышался над ней словно башня, сложив руки на широкой груди, он казался непомерно огромным, и она в страхе отпрянула от него. Внезапно он наклонился, схватил бумаги, лежавшие у нее на коленях, и передал их мускулистому рыцарю, вошедшему вслед за ним.
— Что такое? — воскликнул этот человек. — Оррик уже напускает на нас свою воровскую шайку?
— Она, может быть, просто мелкая мошенница. А то и шпионка. Но я скоро узнаю правду, Рокк.
С этими словами сэр Корбетт схватил Лиллиану за ворот платья и грубо поставил на ноги. Взгляд его был столь зловещим, а враждебность его спутника — столь очевидной, что из головы у нее вылетели все слова, которые могли бы пригодиться для достойного ответа. Сердце мучительно стучало в груди. Она могла думать только об одном: ее заставляют выйти замуж за этого человека, который вселяет в нее такой страх.
— Говори, девушка, — приказал он кратко. — Что ты рассчитывала найти среди моих вещей?
— Я-я только… это упало… — Лиллиана резко оборвала этот жалкий лепет и сделала глубокий вдох. — Я пришла, чтобы приготовить вам все для купания, и…
— Что-то я не вижу ни ванны, ни воды, — насмешливо отметил мужчина, которого называли Рокком.
— Их уже несут сюда… — резко бросила Лиллиана.
— Это не имеет значения, — перебил ее сэр Корбетт, — Важно то, что ты показала себя как воровка или, того хуже, шпионка. Среди моих домочадцев нет места ни тем, ни другим.
— Ваших домочадцев! — так и взвилась Лиллиана. — Ваших домочадцев! Кто вы такой в Оррике…
— Придержи язык!
Громоподобный приказ сэра Корбетта мгновенно заставил ее замолчать, и в наступившей тишине послышался робкий стук в дверь.
Человек по имени Рокк открыл дверь, и показалась группа слуг, стоящих в коридоре и явно робеющих при виде двух воинственных рыцарей. Бледное лицо их хозяйки не прибавило им решимости, и только повинуясь повелительному жесту Рокка они осмелились войти, хотя было видно, что больше всего им хотелось бы пуститься отсюда наутек.
Молчание в комнате было страшным. Рокк внимательно наблюдал за процессией слуг, несущих ванну, кадки с водой, мыло и полотенца. Зато сэр Корбетт, в отличие от Рокка, не отрывал глаз от Лиллианы. Все время ощущая этот упорный взгляд, она с трудом сохраняла самообладание.
Оррик — ее дом, сказала она себе. Она понимала, что для процветания Оррика нужен сильный и справедливый хозяин. Ни Олдис, ни Сэнтон не годились на эту роль, тут она не стала бы спорить с отцом. Но ведь и этот суровый и подозрительный рыцарь тоже не годится, сокрушалась она. Против воли она подняла на него глаза, до того потупленные вниз.
И тут же об этом пожалела. Выражение его лица не стало менее грозным. И поза оставалась такой же устрашающей. Но его темные глаза как будто посветлели, и теперь они скользили по контурам ее фигуры с интересом и одобрением.
Раньше она была напугана силой его ярости, но теперь ощутила какой-то иной страх. Пытаясь перебороть это чувство, она плотно обхватила себя руками за талию и облизнула пересохшие губы. Но именно в этот момент сэр Корбетт, до того созерцавший округлости ее груди, перевел взгляд на лицо Лиллианы, и глаза у него загорелись, когда он уловил быстрое движение ее языка.
